Алексей Замковой - Лесной фронт. Задача - выжить

Ознакомительный фрагмент

— Ну, в смысле, прое…л уже чего, что командир тебя так?

— Да было дело… Мы как-то, за месяц до войны, реку переходили вброд. Ну, там яма была, так у меня нога туда соскользнула. Я — бултых! А пулемет над головой же держал. Ну и выпустил. Потом нырял чуть не час пока достал. Хорошо течения там почти не было. А взводный тогда меня по всякой матери, говорит, мол, из-за меня взвод в норматив не уложился. Да трибуналом стращал, если пулемет не найду.

— Шкуру с тебя спустить надо было! — Михалыч, выпустив целое облако дыма, аккуратно забычковал сигарету и сунул окурок обратно в пилотку. — Ишь, пулемет утопил он. А если враг? Так ты им что скажешь? Счас, подождите, я пулемет только выловлю? От же, раздолбай… Михалыч еще что-то выговаривал Гримченко, а я уже повернулся к Оле.

— Ты как? Сильно устала?

— Да нет, все в порядке. — она подняла на меня глаза. — Спасибо тебе… Ну, что там… на хуторе…

— Да не за что! — мне стало даже как-то неловко. — Ты выкинь поскорее из головы тот хутор. Или попытайся, хотя бы, выкинуть. Не надо оно тебе…

— Bсе в порядке. — повторила Оля и, вдруг, взгляд ее приобрел какой-то холодный блеск. — А забывать я не хочу. Я и деда своего, и себя тоже фашистам припомню!

Мда. Вот тебе и девчушка с хутора. Глаза такие — видно зубами рвать немцев собирается. А почему бы и нет? После всего пережитого имеет право. Да и лучше уж так, чем если бы занялась самокопанием и впала в депрессию. Характер, похоже, у Оли тот еще.

— Все, идем дальше. — Терехин поднялся. — Алфедов, ты впереди.

Следующая наша остановка случилась уже под вечер. Мы оказались перед полого спускавшимся вниз склоном. Алфедов ждал нас сидя на старом пне, при этом он не забывал оглядываться по сторонам.

— Товарищ младший политрук, — сказал он когда мы остановились. — Там, метров через двести, дорога. А если направо отсюда пойти — там полянка будет. На ней наши лежат. Расчет минометный…

Терехин кивнул.

— Показывай, где та поляна.

На поляну мы вышли буквально через пару минут. Тут действительно был бой. Почти посередине поляны валялись два разбитых миномета, 82 мм, и пустые лотки из-под мин. Рядом, в основном с противоположной от дороги стороны, лежали тела расчета. Трупный запах уже ощущался довольно сильно. Похоже, кто-то оставил здесь заслон что б держать дорогу. Минометчики явно были не одни — ближе к дороге должна быть основная позиция, а эти ее прикрывали. Немцы, скорее всего обошли позицию с фланга — через лес — и минометчики оказались зажаты между дорогой, на которой тоже кто-то был, с одной стороны, и немцами в лесу — с другой. Мы стояли и смотрели на результаты разыгравшейся здесь трагедии.

— Осмотреть тела. Боеприпасы и, если найдете, гранаты — собрать. — скомандовал Терехин.

Бойцы разошлись в стороны, осматривая погибших. Я постоял немного и, попросив Олю оставаться с политруком, тоже вышел на полянку. При виде минометов у меня возникла идея. Даже не знаю почему, но очень вдруг захотелось нагадить немцам. Сильно нагадить. И за тех ребят у ггрузовика, у которых я раздобыл одежду, и за деда на хуторе, и за майора, за этих, когда-то живых и радующихся жизни, ребят, тела которых сейчас разбросаны на лесной поляне, где скорее всего и останутся на долгие десятилетия, если не навсегда… За Олю… Хотелось мстить. Мстить жестоко. Что б за каждую пролитую каплю советской крови где-то в Германии взвыла вдова или мать. Что б больше никто и никогда…

Я подошел к разбитым минометам и осмотрел землю вокруг. Среди валяющегося на земле я и нашел то что искал — несколько неиспользованных 'летучек'. Осколочные шестиперки. 'Летучка', она же — минометная мина, довольно частая находка на местах боев. Чаще всего, конечно, попадаются уже стрелянные, неразорвавшиеся. Но можно найти и те, которые не успели выстрелить. Поэтому как обращаться с этим добром я хорошо знал. Положил рядом сидор, карабин, присел на корточки и осмотрел внимательно взрыватели (это оказались знакомые М1), взял одну мину и снял колпачок взрывателя. 'Папироска' не торчит, красной полоски не видно. Хорошо — значит не на взводе. Закрыл колпачок обратно и осмотрел еще одну — тоже не на взводе.

— Михалыч, — крикнул я обыскивающему убитых сержанту, который был ближе всех ко мне. — Если у кого-то ключ найдешь — такую хреновину с двумя рожками — дай мне. Подошел Терехин.

— Вы что делаете, боец Найденов?

— Товарищ младший политрук, разрешите взять пару мин. — и, решив позволить себе не по уставу. — Я знаю как с ними обращаться. Думаю ими дорогу можно заминировать. Политрук был удивлен:

— Знаете как обращаться? Вы минометчик? Я лишь пожал плечами:

— Не помню я, товарищ младший политрук… Увидел мины и понял, что знаю… Политрук подумал и кивнул:

— Только без самодеятельности. Без команды никаких действий.

— Есть! Разрешите продолжить? Терехин кивнул и отошел. Тут как раз подошел Лешка с искомым ключиком. Я взял его и принялся осторожно выкручивать взрыватель из первой мины. Хорошо идет! А там, в будущем, оно настолько приржавело все, что фиг выкрутишь. Сняв первый взрыватель я положил его на землю, мину бросил в сторону сидора, и взялся за следующую. Больше двух решил с собой не брать. Это же не патроны — каждая прилично весит. Мины и, отдельно, взрыватели отправились в сидор. Прикинул на плечо — тяжеловато — сидор потяжелел на шесть килограмм. Но терпимо. Главное, что б не порвался. Остальные как раз закончили осмотр погибших. Нашли чуть больше тридцати патронов к 'трешке', гранату РГД-33 без осколочной рубашки, три фляги и саперную лопатку, которую я тут же забрал себе. Патроны распределили между собой Лешка, Михалыч и Алфедов. Гранату отдали Гринченко. Попытались, было, уговорить его оставить пулемет и взять один из карабинов, валявшихся на поляне, но тот отказывался внимать любым доводам и лишь крепче прижимал к себе ДП. Наверно действительно грозен был взводный, раз Саша до сих пор боялся 'прое…ть' пулемет. Не помог даже приказ Терехина. В конце концов все махнули рукой на упрямого пулеметчика и, в ожидании дальнейших распоряжений, воззрились на политрука.

— Алфедов, дорогу осматривали?

— Да, товарищ младший политрук. — 'смирно' Алфедов явно вставать не собирался. — Видны следы транспорта — на дороге глубокие колеи. Метров через триста, на юго-восток отсюда, выходит из леса. Дальше идет через поля. На дороге никого не заметил. Просто поразительно. Несколько коротких, будто рубленных, предложений, произнесенных с вечно недовольной миной, быстро и четко нарисовали полную картину. Я б так не смог. Терехин задумался. Если дорога выходит из леса юго-восточнее, значит в восточном направлении, куда мы стремимся, лес заканчивается и придется идти по открытой местности. Хреново.

— Товарищ младший политрук, — после небольшой паузы Алфедов продолжил. — Если пройти на юг, там лес снова изгибается на восток. Я из подлеска посмотрел. — Идем до края леса, по изгибу на юг пока не сможем продолжать движение на восток. — после секундного размышления загнул Терехин. — Алфедов…

— Товарищ младший политрук, — мне так не терпелось воплотить свою идею в жизнь, что я осмелился перебить Терехина. — разрешите обратиться! Недоуменный взгляд и кивок.

— Разрешите заминировать дорогу. Неизвестно когда и как еще на дорогу выйдем, а далеко тащить мины… Терехин снова задумался.

— Немцы после взрыва могут начать прочесывать лес… — мысли вслух? У Терехина? Наверно я его сильно озадачил. И фашистов укусить хочется ничуть не меньше чем мне, и рисковать страшновато.

— Немцы могут появится когда мы уже далеко уйдем. И от дороги мы уходим — врядли они будут лес южнее прочесывать. Желание насолить фашистам, похоже, победило. Терехин кивнул.

— Старший сержант Белынский, пойдете с Найденовым. Когда закончите, идите по краю леса. Будем ждать вас на изгибе.

— Спасибо товарищ младший политрук! Я отошел к Оле.

— Иди с товарищем политруком. Я скоро вас догоню.

Оля только кивнула. Видно было, что не хотела расставаться, но — молодец, никаких истерик, никаких 'я с тобой'. Наша колонна разделилась. Терехин, Алфедов, Гримченко и Лешка пошли в лес, а мы с Михалычем отправились к дороге.

Минировать решили на самом въезде в лес. Место выбирал я, исходя из того, что в этом случае хотя бы с одной стороны дорога просматривается достаточно далеко — незамечеными со стороны полей к нам не подойдут. А со стороны леса… Я надеялся, что если кто-то будет ехать, мы услышим раньше чем проезжающие нас увидят. Минут пять мы просто лежали в густом кустарнике у дороги и напряженно вслушивались в звуки леса — не раздастся ли шум моторов. Все было тихо. Мы осторожно выползли из кустов и подошли к дороге. Ей явно пользовались. Две глубокие колеи указывали на то, что здесь проходили целые колонны техники. Колеи — это хорошо. Если будут ехать — колеса будут в колеях. Там и поставим мины.