Юрий Корчевский - Пилот штрафной эскадрильи

Ознакомительный фрагмент

Ведущий немного довернул влево, Михаил повторил маневр. У самолетов открылись бомболюки.

— Володя, целься, — передал Михаил по СПУ штурману.

— Есть, командир! — прозвучало в ответ.

— Так держать!

К немалому удивлению Михаила, зенитная артиллерия немцев молчала. Или не ожидали они увидеть советские бомбардировщики в такую погоду, или приняли их за двухмоторные «Мессершмитты-110».

Бомбили с горизонтального полета. Как только от самолета комэска оторвались первые бомбы, сквозь треск помех в эфире послышался его голос:

— Работаем по цели!

Едва взорвалась первая бомба, немцы открыли зенитный огонь. Спереди по курсу, выше и ниже, рвались зенитные снаряды.

Михаил едва тронул штурвал вправо, как штурман закричал:

— Не уходи с курса!

И тут же самолет слегка словно «вспух». Сбросив бомбы, он стал легче и набрал высоту.

Поскольку все бомбы были сброшены сразу, в один заход, эскадрилья стала разворачиваться на обратный курс.

Михаил посмотрел вниз. Город был затянут дымом и пылью — ничего не разобрать. Он подсчитал самолеты — все экипажи на месте.

Обратный путь протекал спокойно.

До своего аэродрома оставалось километров сорок, и эскадрилья стала снижаться. Сбросил газ и Михаил.

Вошли в плотный слой облаков. Михаил напряженно смотрел вперед — не столкнуться бы с кем из своих.

Посветлело.

Самолет Михаила вывалился из облаков, и от неожиданности у летчика перехватило дыхание: эскадрильи не было! «Вот стыдоба! — Он почувствовал, как кровь прилила к лицу. — Не удержался в строю, потерял эскадрилью!»

— Штурман, дай курс! — закричал Михаил.

Секундная заминка, пока штурман определялся на местности, показалась ему вечностью.

— Пять градусов вправо, — наконец раздалось из штурманской рубки.

Михаил довернул вправо и вновь попал в облако. А вынырнув, увидел прямо перед собой — буквально в ста метрах! — Ме-109. Немецкий летчик явно не видел вывалившегося сзади «петлякова». Еще бы! Михаил еще по полету на «мессере» помнил, что задний обзор у него плохой — мешает бронеспинка.

Перед «мессером» в двух сотнях метров шел наш транспортник ПС-84. Транспортник явно «видел» немца — он делал скольжения то на левое, то на правое крыло, пытаясь сбить его с прицела.

Михаил, недолго думая, поймал фашиста в прицел и дал длинную очередь из пулеметов. Было видно, как от хвостового оперения немца полетели куски обшивки. Михаил чуть наклонил нос самолета и всадил еще одну очередь — в ненавистные немецкие кресты на фюзеляже.

«Мессер» задымил и стал терять высоту. Михаил увидел, как немецкий пилот отбросил фонарь и выбросился с парашютом. Расстрелять его? Как еще недавно немецкий ас расстрелял Сергея Борисова, пилота И-16? «Нет, я не стервятник, — решил Михаил. — Тем более что территория уже наша, и немец никуда не денется».

Транспортник качнул крыльями, а Михаил описал широкий полукруг и с удовлетворением дождался, пока сбитый им истребитель не воткнется в землю. Взрыв, огонь!

— Ура! — раздалось сзади.

И штурман, и стрелок видели весь скоротечный бой, однако помочь ничем не могли — их пулеметы могли стрелять только по задней полусфере.

— Штурман, курс! — Несмотря на то что Михаил потерям ориентировку, скрыть торжествующей победной интонации он не смог.

— Двести семьдесят пять, — бодро доложил штурман.

Через десять минут показался аэродром.

Эскадрилья уже села — самолеты заруливали на стоянку. В голове Михаила сразу всплыл порядок действий при посадке: «Газ убрал, закрылки — вниз, шасси выпустил».

Он приземлился, зарулил на стоянку и заглушил моторы. Подбежали механик, техник, оружейник.

— А нам только что сказали, что самолет упал. Эскадрилья видела вспышку и взрыв на земле. А вы — живы!

— Живы! Это немец упал — мы сбили! — не удержался штурман.

А от командирской машины к самолету Михаила уже бежал приборист.

— Старшину Борисова — к комэску! — запыхавшись, сказал он.

Михаил пошел исполнять приказание. Шел и думал: взгреют за то, что оторвался от эскадрильи, или про сбитого немца спросят?

— Товарищ комэск! Старшина Борисов по вашему приказанию прибыл!

Из-за плеча Ильинцева выглядывал командир звена Демидов. Лица их не предвещали ничего хорошего.

— Объясни-ка, Борисов, почему ты, единственный из летчиков эскадрильи, потерял строй, потерял эскадрилью?

— Виноват, товарищ комэск! В облачность попал, газ немного убрал — столкнуться боялся.

Командиры переглянулись.

— Мы уже думали — упал, — чуть мягче сказал Ильинцев. — Многие из экипажей вспышку на земле видели и дым, думали — ты.

— Не я — истребитель немецкий. Вываливаю из облаков, а передо мной — немец. Не удержался, всадил в него очередь.

— Ты гляди, Демидов, он в истребителя решил поиграть! Говорил комполка Иванов, что ты из истребителей. Видно, привычки старые сыграли?

— Никак нет. Ну истребитель же перед носом, один! Вот я и сбил его.

— Как это он тебя не увидел?

— Он за транспортником нашим охотился — там ПС-84 впереди летел.

Командиры вновь переглянулись.

— Ладно, за оплошность твою на первый раз наказывать не будем — тем более что вину свою ты сбитым «мессером» искупил. Только мы должны дождаться подтверждения с земли — от пехоты. Свободны!

— Разрешите идти?

— Идите!

Михаил повернулся и направился к стоянке самолета.

Механики уже заправили машину горючим, оружейники укладывали в кассеты ленты с патронами, а приборист Гриша возился на крыле.

— Ты чего там делаешь? — окликнул его Михаил.

— Рисую.

Гриша отодвинулся, и все с интересом уставились на фюзеляж. На борту, чуть ниже кабины, красовалась белая звезда и силуэт бомбы.

— Это что? — с недоумением спросил Михаил.

— Звездочка за сбитый самолет, а бомба — за удачный боевой вылет, — с гордостью объяснил приборист.

— Этак ты мне весь самолет изрисуешь!

Но и стереть значки Михаил команды не дал. Бомбили все, а сбитый истребитель — только у него из всей эскадрильи — даже полка!

Но никто и предположить не мог, что эта история получит продолжение.

На следующий день на аэродром сел ПС-84. Ну сел и сел. Однако вскоре на командный пункт вызвали экипаж Михаила.

На маленьком КП было тесно от командиров — комполка Иванов, комэск Ильинцев и командир звена Демидов стояли навытяжку перед полковником.

— Товарищ полковник, старшина Борисов прибыл по вашему приказанию.

Полковник с интересом оглядел Михаила с ног до головы и протянул руку. Михаил, недоумевая, пожал ее.

— Молодец, герой!

Михаил ничего не понимал. Вчера ругали, сегодня — герой. В чем дело-то?

— Ты вчера «мессера» сбил?

— Я.

— А транспортник впереди видел?

— Видел, потому и стрелять поторопился.

— Я тебя теперь водкой по гроб жизни поить должен! В самолете раненые были, и командование тридцать первого артполка из-под Вязьмы выбиралось. Иванов, если будешь представление на него писать, упомяни про меня.

— Слушаюсь, товарищ полковник!

— Специально попросил сюда завернуть, чтобы на спасителя своего поглядеть. Мы ведь уже было с жизнью попрощались. Был у нас истребитель прикрытия — «ишачок», да немцы его сбили. И ведь уже над своей территорией летели, думали — дома, а из облаков — «мессер». Решили — ну все, хана. А тут ваш хлопец подоспел и немца поджег. Спасибо, старшина!

И полковник еще раз пожал Михаилу руку.

— Желаю вам всем воевать, как старшина! Иванов, хороших бойцов воспитал! Мы с такими немцев остановим и погоним, помяни мое слово! В Берлине помяни!

— Так точно!

Полковник повернулся и вышел.

Глава З

На следующий день звеном из трех самолетов снова бомбили под Козельском танковую колонну. В бомболюки были подвешены ПТАБы[4]; с виду они не были страшными: маленькие — по два с половиной килограмма. Только в бомболюки их поместилось аж триста штук.

— У танка броня сверху тонкая, их такая бомба при попадании напрочь из строя выводит, — пояснил оружейник экипажа.

Взлетели, набрали высоту. Было облачно, но с разрывами, через которые проглядывала земля. Михаил непрерывно следил за ведущим, прицепившись к нему, как репейник к собачьему хвосту. «Не отстану!» — решил он.

Снизились до трех тысяч метров. Ведущий открыл бомболюк, выпустил тормозные щитки, вошел в пике. Оба ведомых повторили.

Угол пике и скорость нарастали: угол был уже 70 градусов, скорость — 650 километров!

Демидов стал выводить самолет из пике и сбросил бомбы — все сразу. Оба ведомых повторили.

От перегрузки потемнело в глазах. Михаил смотрел на высотомер как будто сквозь пелену. Из-за просадки высота уменьшилась еще на 600 метров. И тут проснулись зенитки. С земли к самолетам потянулись дымные трассы.

Конец ознакомительного фрагмента