Вперед в прошлое 5 - Денис Ратманов

ценное: современный шкаф, черно-белый телек, радиоприемник, диван со сложенными аккуратной стопкой летними вещами.

— Не страшно, что бомбанут? — спросил я.

— Так местный дед охраняет, а ставни так просто не открыть, и ломиком не выдрать. А если воры начнут шуметь, сторож и прибежит.

— Проще крышу разобрать. И это почти бесшумно.

Тимофей вздохнул, уселся на диван, попружинил на нем.

— А точно Шевкет Эдемович меня пустит жить летом?

— Пустит, — кивнул я. — И не сомневайся. Пойдем кухню смотреть.

Потолок там был совсем низко и рассчитывался, видимо, на гномов. Если рост выше метра восьмидесяти — гость будет биться головой. Но и кухня была вполне пригодна для жизни: печь, как у бабушки, титан в ванной со стенами, сиреневыми от сырости, стол у стены и два скрипучих стула. Всю посуду хозяйка перенесла в дом. У стены напротив стола можно поставить диван для Тима.

— Еще тут подвал есть! Прям вот!

Тим откинул половик, и под ним оказался подпол, откуда дохнуло сыростью и прохладой.

— Компоты есть. Будешь?

Не дожидаясь ответа, он спустился по крутой лестнице, подал мне трехлитровую банку компота, маринованные огурцы, спросил:

— Варенье нужно? Малиновое. Мне нельзя.

— И мне, я тоже был толстым, — признался я. — Так что отбой.

Тимофей обошел кухню, открыл-закрыл дверцы шкафа, вытряхнул оттуда дохлую моль и долго смотрел в пустоту. Потом молча вышел на улицу, в сгущающиеся сумерки, и отправился в огород, ничего мне не сказав.

Я вскрыл банку компота, отхлебнул прямо из горлышка и подумал, что мне само мироздание помогает. Или я сам плету сеть событий, которая складывается в нужный узор?

Тим не возвращался пять, десять, пятнадцать минут, уже почти стемнело, и я отправился его искать на огород, но там его не оказалось. Уже когда развернулся, чтобы идти в дом, я услышал странный всхлип, потом еще один, отследил источник звука и обнаружил Тима, обнимающего ствол огромной шелковицы, растущей в конце огорода.

Сообразив, что обнаружен, от отпрянул от дерева, смахнул слезы предплечьем и сказал:

— Вы ведь не срубите дерево? Бабушка хотела, говорила, оно бесполезное, но я не дал, потому что это символ, понимаешь?

Я кивнул.

— В июне ночью ежи приходят есть опавшие ягоды. Много ежей! Мелким я одного приручил. Шелковица кончилась, но он все равно приходил, потому что я оставлял ему еду. А на следующий год пропал.

Тим погладил натруженный шершавый ствол и поплелся прочь. Остановился на асфальтовой дорожке между двух черешен, кивнул сперва на ту, что слева, потом на ту, что справа.

— Эта красная ранняя, ее скворцы обносят. А вон та — белая, ее не едят, и мы успеваем попробовать. Еще есть гранат, вон он, и хурма. Зачем сажали, когда они осенью, когда мы уезжаем? И мой инжир, вон он. — Голос Тима звучал все тише и стал напоминать жалобу.

Я отлично его понимал: он целый год терпел издевательства одноклассников, и только тут ему было хорошо, среди ежиков, скворцов и кузнечиков. И вот с этим местом предстоит расстаться.

— Никто тебя отсюда не выгонит, — сказал я. — На работу устроишься — выкупишь домик у деда.

— А он продаст?

— Ему просто надо деньги пристроить, потом новый купит. Считай, мы его для тебя на будущее застолбили, чтобы не пришлось потом у всяких левых перекупать.

В той реальности, значит, дачу тоже продали, потому Тим и пропал. Наша дружба — совершенно не причина продажи, дело в болезни его бабушки. В том мире, наверное, Тим вырос тихим всеми презираемым опущенцем, не умеющим жить. А так вон как изменился за месяц! И держится с достоинством, а не как шестерка, и на парня стал похож, а не на бабушкиного пирожка…

Не успел я додумать, как Тим сгреб меня в объятия, пахнув потом и специфическим духом поезда, всхлипнул, сглотнул слезы и сказал:

— Спасибо… друг… Брат! Оставайся со мной, а то одному стремно в пустом доме. Тут на чердаке кто-то реально топает ночами! А иногда спишь, — понизил он голос до шепота, — а кто-то половицами — скрип-скрип, скрип-скрип. Страшно. Потому у меня под кроватью топор.

— Разве топор от барабашек поможет? — засомневался я. — Или от вампира или призрака?

— От них у меня святая вода! — на полном серьезе ответил он. — Бабушка рассказана, что где-то в городе закопаны убитые фрицы, вот и ходят их души неупокоенные.

Его голос прозвучал так зловеще, что аж самому неприятно стало. Вспомнилось, как однажды родителей не было дома, и мы с Наташкой и Борей выключили свет и принялись сочинять страшилки.

Я никогда не был в пионерском лагере, где принято вызывать белого гнома или кого там, и очень хотелось испытать на себе что-то подобное. Может, ночью наведаться в гости к Тиму с Борисом? Не знаю, заинтересуют ли Наташку такие детские глупости, когда у нее кавалер с машиной. Но мое дело — предложить. Может, и Илья с Яном подтянутся, если их родители отпустят. Вряд ли, конечно, но почему бы и нет?

Завтра приедет бабка Тима, после покупки дачи я поселю сюда сирот, так что дом с привидениями у нас в распоряжении только одну ночь. Маме ничего не скажем, как только она уснет, тихонько улизнем. Отпрашиваться бесполезно — включит начальника, и мы снова поссоримся.

Тимофею тоже ничего не скажем, пусть будет сюрприз.

— Пора мне домой, надо отчитаться перед дедом, что подходящий домик найден, — сказал я.

— До завтра, брат! — проговорил Тим.

— Тебе — выдержать бой с бабкой и победить.

Пока совсем не стемнело, я побежал домой, думая, как преподнести новость маме, ведь оформлять покупку мы будем на нее. Если скажу, что это мои деньги, будет скандал: покупай телевизор, зачем нам вторая дача, когда одну еле тянем? Скажу, что дед так хочет, и это для него