Сага о Рорке - Андрей Львович Астахов

ждет его на этом дворе – это последний сын Рогволода, закончивший свой земной путь.

Тело Боживоя лежало на оленьей шкуре, и волхвы и бабки-травницы суетились вокруг, окуривая умершего ароматными колдовскими курениями – прогоняли злых духов. Увидев Рорка, они прервали свое занятие, застыли в угрюмом молчании.

Рорк подошел к покойнику, глянул в восковое лицо Боживоя, и в душе против воли ожила жалость. Недавний враг был повержен и теперь лежал бездыханным трупом, пронзенный кольями, с переломанными костями. Бесславно и страшно пресеклась жизнь предпоследнего из Рогволодичей.

- Тризну по нему справить, как положено, - сказал Рорк Ольстину, стоящему тут же. – Все-таки князь почил.

- Слушаю, княже.

Рорк повернулся, шагнул к крыльцу. Словенская челядь склонялась перед ним, у многих в глазах страх. У некоторых шевелятся в беззвучной мольбе губы – не иначе, читают наговоры против нежити. Его враг мертв, а радости нет. Слова Ольстина «Слушаю, княже» наполнили сердце сына Рутгера странной тоской.

Старый слуга дедов и пестун княжеский Ольстин был одним из первых, кто пришел к Рорку, выбрав его сторону в этом противоборстве. И теперь признал его князем при теле прежнего господина, которому служил преданно, да что там служил – который на руках его вырос. Но не укрылось от Рорка, что в глазах Ольстина был тот же холод, который спрятался и в глазах прочей челяди.

Не выдержал Рорк, вернулся к телу. Неужто и в самом деле превысил Боживой меру злодейств, если постигла его такая кончина? Впервые в жизни, глядя на тело поверженного врага, Рорк не ощущал радости. Скорби, впрочем, тоже. В душе осталась только пустота – и мысли о ней.

- Дай меч, - велел Рорк одному из воинов. Тот с готовностью обнажил оружие, подал князю рукоятью вперед. Рорк склонился над телом вуя и вложил меч ему в руки. Варяги, столпившиеся во дворе, ответили одобрительным шепотом.

- Княже!

Это Куява. Оказалось, молодой воевода уже до Рорка побывал в тереме.

- Видел ее?

- Видел, - лицо Куява было таково, что Рорк пал духом.- В бреду она. Может, и не выживет. Боживой ее убить пытался.

- Знахарей зови! Я Хельгеру скажу, он врачевать умеет.

- Волхвы уже при ней, да жонки - травницы. Одного Световида нигде не сыщут. Сбег, говорят,- Куява с трудом пытался удержать рвущиеся из груди рыдания.- А коли помрет, княже?

- Не говори так. Не хочу об этом слышать.

- А обещание свое помнишь, которое мне дал?- Куява схватил сына Рутгера за локоть.

- Помню. Но и княжну надо будет спросить.

- Она не откажет,- странным голосом сказал Куява.

- С чего так уверен?

- Чревата она…

Рорк вздрогнул. Странная судорога прошла по телу, сошлась жаркими волнами в груди. Теперь уже он схватил Куяву за руки, заглянул в глаза взволнованно.

- В тягости? От кого?

- Мамка призналась, что от Боживоя.

- Верно ли?

- Боживой наказал мамке ничего Саркелу не говорить. Как узнал он о тягости Янички, то отдал ее хазарину в наложницы. Хазарин ее в кочевье держал, правда, не обижал, заботился о ней, а как подошли мы к Рогволодню, отправил ее с мамкой из кочевья сюда, в дом княжеский безопасности ради. О Боживое ничего он не знал, тот сказал ему, что Яничку по весне заезжий варяг обесчестил, оттого и отдал он ее Саркелу, бо другие женихи от нее отказались. А Саркелу, видать, она приглянулась, влюбился он в нее.

- Где Саркел?

- Убит, Боживой его ножом зарезал.

- Вот оно что! – Рорк схватился за виски.- Значит, есть еще один Рогволодич.… На каком княгиня месяце?

- На седьмом. Что ты задумал? – с тревогой спросил Куява.

- Не бойся, мне жизнь младенца не нужна, тем более что он моей крови. Кто знает тайну?

- Из живых только мамка Злата, да мы с тобой.

- Хвала богам! Вот что, брат, если ты еще не раздумал брать Яничку в жены, я даю тебе свое благословение.… Погоди благодарить! Сначала выходить твою суженую надо. И запомни, возьму с тебя клятву, что выполнишь все, как тебе прикажу.

- Перуном клянусь! Пресветлым Хорсом!

- Как княжна поправится, поедешь в Белоозеро посадником моим. Яничку с собой заберешь. Ребенка ее своим признаешь и никому никогда правды не откроешь. Клянись!

- Клянусь!

- Дай, обниму тебя, зять дорогой, - Рорк сжал молодого воеводу в крепкие объятия, прижал к сердцу. – Не суждено нам было убить друг друга, суждено было стать родственниками…

Растроганный и счастливый Куява собрался ответить, от волнения растерял слова, никак не мог дар речи обрести, а тут дружинники Хельгера с криками вбежали во двор, расталкивая людей, протолкались к Рорку, заговорили разом. С северной стороны Рогволодень горит, кто-то поджег посад. Виден черный дым и слышны крики. Прискакал гонец, сказывает, что там идет бой между антами - сторонниками Рорка и прежнего князя, а последних вроде как волхвы подначивают. Хельгер закусил ус, обратился к Рорку:

- Вот и Световид объявился!

- Куява, здесь останешься, - велел Рорк. – Возьми двадцать человек и следи, чтобы к горнице ее ни человек, ни зверь не подошел. Оставляю княжну на твой призор, - Рорк не мог назвать Яничку «княгиней», это слово резало ему слух. – Со сродницей своей в другой раз встречусь.

- Поспеши, княже, - с поклоном сказал Куява и убежал в дом. Душа его была с княжной, хоть и не мог он ничем ей помочь. Рорк же, освободившись от одной тяжкой мысли, тут же был захвачен другой. Все-таки пролилась кровь, чего он и боялся.

Удары вечевого гонга смолкли еще до появления Рорка с его дружиной – норманнский лучник срезал сигнальщика стрелой. Мятежников было немного, сотни две, не больше. Засели они в домах торгового конца, подожгли несколько сараев и пристань и под прикрытием дыма напали на варягов Дира и союзных антов. Теперь, отбитые дружинниками Хельгера, разбежались кто куда.

Бой был короткий, но кровопролитный. До прихода Рорка все было конечно, однако северный конец города был охвачен пожаром: горели дома, купеческие лабазы,