Андрей Кивинов - Герои. Новая реальность (сборник)

– Зафиксировано нарушение периметра Города. Атака нанороботов. Опасность высшей степени. Всем жителям загерметизировать помещения!

– Что ты наделал?! – в ужасе воскликнул Сизый Нос.

– Решил подстраховаться, – ответил Буратино. – Иначе ваша Служба Контроля не посмотрела бы на то, что ты сенатор.

В это время плазменные пушки на крыше тысячефутовыми факелами выжигали пространство над Городом. И не зря – огромная лиловая туча возникла в небе, выбрасывая вниз, к куполам воздухозаборников клубящиеся щупальца, и многие из них успевали достигнуть цели.

– Лучше бы Служба Контроля, чем дезинтегрирующий разряд, – заметил Джузеппе.

По счастью, давешний транспортник все еще протискивался в огромные, но для него тесные гермоворота, ведущие в карантинную зону. Ворота, повинуясь сигналу тревоги, честно пытались захлопнуться, и тушу транспортника заклинило между верхней и нижней створками.

И они успели вскочить в получившуюся щель. Промчались к лифту, и лифт стремительно ухнул вниз, унося их к уровню зеро. По всему было видно, что за прошедшие после бунта нанороботов сто лет логистика операций консервации и обороны сделалась более щадящей. Никто не попытался перехватить их на выходе, никто не преследовал по технологической зоне, и вскоре два человека, два андроида и пес оказались в каморке Карло.

Буратино сорвал изображение блондинки с котелка и отодвинул щит. В туннеле стоял зооморф – сверчок.

– Все возвращается на круги своя, – проскрипел он.

– Р-р, – сказал Артемон.

– Ну все, ботаник, будем прощаться, – сказал Буратино. – И хотя я тебя не просил превращать умершее тело в андроида, теперь я хочу поблагодарить тебя. Все-таки вы, люди, дураки. Все время изобретаете удивительные штуки, совершаете невероятные открытия, чтобы потом бежать куда глаза глядят.

– Что ты задумал? – спросил Шаманщик.

А Джузеппе Сизый Нос лишь молча приложился к фляге.

– Я только завершаю то, что задумали люди. Глупо было бы, имея в руках Ключ к счастью, не поюзать его.

– Я все поняла! – вдруг воскликнула Мальвина. – Мы уйдем в волшебную страну, о которой говорила бабушка!

– Адназначна, – заверил ее Буратино. – И там ты очень быстро поумнеешь.

– Я с вами! – произнес верный Артемон.

Буратино вынул Ключ, взял Мальвину за руку и шагнул в подземелье. От Ключа заструилось мягкое золотистое сияние. Выползшая было навстречу крыса-зооморф, увидев Ключ, тут же скрылась в своем туннеле.

Там, где раньше Буратино видел лишь тупик, на гладкой стене переливалась всеми цветами радуги голографическая эмблема. Она изображала тройную спираль ДНК. Буратино поднес Ключ к эмблеме, и Ключ выстрелил снопом золотых лучей, а колоссальная броневая плита Двери медленно и неохотно отползла в сторону и в туннель пролился ровный и сильный свет. А потом, когда они переступили порог, Дверь так же медленно встала на место, навсегда скрыв от людей тайну золотого Ключа…

Театр дроидов Карра О’Баса снова дает представление

Детройт-2 сумел оправиться от неожиданной атаки нанороботов. По-прежнему заседал в сенате Джузеппе Сизый Нос, неумолимый конвейер биологического цикла перемешивал людей с дроидами, генетик Карло все так же искал и не находил секрета вечной жизни. А на тридцать третьем уровне по-прежнему давал представления театр дроидов магистра Карра О’Баса. Невероятным успехом у публики пользовался новый спектакль «Золотой ключик, или Приключения Буратино». В нем благородные куклы боролись за свое кукольное счастье и в конце концов обретали его в волшебном театре за таинственной дверцей.

Никто не знает, стал ли кто-нибудь на Земле счастливее после всех этих удивительных приключений – травы и цветы, звери и птицы, люди или их дроиды.

И никто из них не может знать – нашли или нет свое счастье Ушедшие за Дверь.

Вячеслав Рыбаков

Прощание славянки с мечтой

Траурный марш в двух частях

Светлой памяти Ивана Антоновича ЕФРЕМОВА, верившего в возможность качественно нового будущего.

Тибетский опыт в условиях реального коммунизма

Установка Кора Юлла находилась на вершине плоской горы, всего в километре от Тибетской обсерватории Совета Звездоплавания. Высота в четыре тысячи метров не позволяла существовать здесь любой растительности, кроме привезенных из Чернобыля черновато-зеленых безлистных деревьев с загнутыми внутрь, к верхушке, ветвями. Светло-желтая трава клонилась под ветром в долине, а эти обладающие железной упругостью пришельцы чужого мира стояли совершенно неподвижно.

Неподалеку от девятиметрового памятника Ленину, с изумительной дерзостью воздвигнутого на этой высоте еще в последние годы Эры Разобщенного Мира и до сих пор снабженного скрытыми хромкатоптрическими инверторами, фиксировавшими и отождествлявшими любого, кто хотел бы надругаться над древней тибетской святыней, возвышалась стальная трубчатая башня, поддерживавшая две ажурные дуги. На них, открытая в небо наклонной параболой, сверкала огромная спираль сверхдефицитной бериллиевой бронзы. Рен Боз, скребя пальцами в лохматой голове, с удовлетворением разглядывал изменения в прежней установке. Сооружение было собрано в невероятно короткий срок силами добровольцев-энтузиастов из числа приписанного к АХЧ Академии Пределов Знания спецконтингента, на свой страх и риск переброшенных сюда самим Реном Бозом. Энтузиасты, естественно ожидавшие в награду зрелище великого опыта, облюбовали для своих палаток пологий склон к северу от обсерватории, и теперь привольно катящийся с ледников Джомолунгмы вечерний ветер доносил до ученых едва слышные, но отчетливые в великом молчании гор собачий лай, переливы гармоники и голоса, нестройно, но задорно выводящие чеканные строфы древней песни: «Эх ты, Зоя! Зачем давала стоя начальнику конвоя?..»

Мвен Мас, в чьих руках находились все связи космоса, сидел на холодном камне напротив физика и пытался бездумным, забористым разговором отвлечь смертельно уставшего гения от напряженных, но уже тщетных, по кругу идущих раздумий о близящемся эксперименте.

– А вы знаете, что у председателя Мирового Совета под носом шишка? – закончил он очередную историю, готовый поддержать смех при малейшем признаке веселости у Рена Боза, но тот, не в силах ни на миг переключиться, даже не улыбнулся.

– Высшее напряжение тяготения в звезде Э, – проговорил Рен Боз, как бы не слыша друга, – при дальнейшей эволюции светила ведет к сильнейшему разогреву. У него уже нет красной части спектра – несмотря на мощность гравитационного поля, волны лучей не удлиняются, а укорачиваются. Все более мощными становятся кванты, наконец преодолевается переход нуль-поле и получается зона антипространства – вторая сторона движения материи, неизвестная у нас на Земле из-за ничтожности наших масштабов.

Из зоны энтузиастов донеслись отрывистые команды и металлическое клацанье, свидетельствовавшее о начале смены караула.

– Сегодня мы создадим эту зону здесь, на Земле, – вдохновенно проговорил Мвен Мас и успокаивающе положил руку на острое, худое колено Рена Боза. – На раскрытых сыновних ладонях мы поднесем человечеству взлелеянный нами втайне подарок. Мы шагнем в будущее, Рен. Я не люблю громких слов, но начнется воистину новая эра. Великое братство Кольца, братство десятков разумных рас, отделенных друг от друга пучинами космоса, обретет плоть и кровь.

Рен Боз вскочил:

– Я отдохнул. Можно начинать!

Сердце Мвена Маса забилось, волнение сдавило горло. Африканец глубоко и прерывисто вздохнул. Рен Боз остался спокойным, только лихорадочный блеск его глаз выдавал необычайную концентрацию мысли и воли.

– Вектор инвертора вы ориентировали на Эпсилон Тукана, как и собирались, Мвен? – просто спросил он, словно речь шла о чем-то обыденном.

– Да, – так же просто ответил Мвен Мас.

– Лучшим из онанизонных звездолетов понадобилось бы около восемнадцати тысяч лет, – задумчиво сказал Рен Боз, – чтобы достичь планеты, расстояние до которой мы сегодня просто отменим… Грандиозный скачок. Хоть бы удалось!

– Все будет хорошо, Рен.

– Надо предупредить резервную Ку-станцию на Антарктиде. Наличной энергии не хватит.

– Я сделал это, она готова.

Физик размышлял еще несколько секунд.

– На Чукотском полуострове и на Лабрадоре построены станции Ф-энергии. Если бы договориться с ними, чтобы включить в момент инверсии поля, – я боюсь за несовершенство аппарата…

– Я сделал это.

Рен Боз просиял и махнул рукой. Потом резко повернулся и энергично пошел вверх по каменистой тропинке, ведшей к блиндажу управления. Перед глазами двинувшегося следом африканца запульсировало, то распахиваясь, то почти складываясь, обширное отверстие на брюках физика – ткань просеклась от ветхости, лопнула, и белая, давным-давно не знавшая солнца кожа Рена Боза при каждом шаге высверкивала наружу.