Второй полёт Гагарина - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

очень смешанного состава, трубачи пенсионного возраста соседствовали с юниорами, видимо – ветераны и новобранцы текстильного производства. Дирижировал важного вида хлыщ с прилизанными волосёнками, он размахивал палочкой столь претенциозно, будто рулил оркестром Большого театра на «Евгении Онегине».

Танцы были классические и народные, что-то помнилось из прошлой жизни, здорово помогала мышечная память тела, наверняка прежний Юра танцевал хорошо. Соперники подпирали стены, находясь в достаточном количестве, в начале каждого танца, требующего приглашения девушек, кидались на них, словно пытаясь подстрелить, на то и зенитчики. Но фемин пришло больше. И ещё, у входа в ДК ошивался военный патруль, все трое заходили в зал не реже чем раз в двадцать минут погреться. То есть вариант «пошли выйдем» с мордобойным выяснением отношений на сегодня отпал.

В моде и в фаворе были девочки-пышки, да-да, и здесь сказывались последствия голодных военных лет. Я же выделил стройную, поспешившую родиться лет на двадцать раньше, чем изящные фигурки с тонкой талией вошли в моду, впервые после революции.

Руки привычно одёрнули гимнастёрку, собрав её складки сзади под ремнём. Выпрямился до хруста в позвонках, используя каждый миллиметр роста слишком уж компактного тела. И рванул вперёд, кстати – не один, на правом траверсе обозначился пушкарь, взявший курс на ту же барышню.

Маленький но юркий, я успел первым, не переходя на бег, было бы неприлично, щёлкнул каблуками и поклонился, приглашая на вальс. Зенитчик повторил мой маневр, и на месте девушки выбрал бы его – крепкий детина славянского вида, под метр восемьдесят, светлый, гладколицый. Но он не умел улыбаться как я – на все тридцать два безупречных зуба.

- Он вас не подкараулит на выходе? – шепнула моя партнёрша, когда мы влились в разноцветье кружащихся пар. Пестроту обеспечивали женские платьица, мужчины щеголяли или в армейском хаки или в тёмных мешковатых штатских костюмах из натуральной шерсти, судя по покрою – фабрики «Красный пролетарий» или родственной по духу.

- Девушке необходимо предоставлять право выбора. Хотя бы до свадьбы.

Она хихикнула.

- Честное слово, вы – мой первый кавалер на танцах, кто заговорил о женитьбе в первую минуту знакомства.

- Что же лепечут обычно?

- Ну, я ждала бахвальства: пусть только попробует, я выйду с ним раз на раз и одной левой… А сам побежит собирать однокурсников, чтоб выйти из ДК толпой и не получить по сусалам. Меня зовут Алла. А вас?

- Юра. Алла и Юра, почти созвучно. Быть может, это судьба?

Она уже откровенно смеялась, что ей очень шло. Девушка была темноволоса и темноглаза, с довольно короткой стрижкой, хоть волосы густые, наверняка сложились бы в роскошную косу. В чертах лица, особенно в разлёте скул, крылось что-то азиатское, а разрез глаз был вполне европейско-славянский. Обутая в лёгкие туфли типа сандалий, без малейшего признака каблука, точно превосходила ростом на пару-тройку сантиметров, если не больше. Тёмно-синее платье в белый горошек сидело очень плотно, поясок подчёркивал тонкую талию, такую раньше называли осиной, а в двадцать первом веке – как у Джулии Робертс.

- Куда же вы торопитесь, молодой человек?

- Не поверите. В место с поэтическим названием Чебеньки. Там военный аэродром, полёты каждый день и никаких девушек. Потом выпуск, «к торжественному маршу», «Прощание славянки» под духовой оркестр и билет к месту службы. Вы – выше меня ростом. Но с высоты шесть тысяч метров все девушки ма-аленькие. И одинаковые. Спешу насладиться вашими глазами, пока вижу вблизи.

Пока болтали и кружились, музыка закончилась. Вместо того чтоб, согласно областного этикета, проводить её к прежней позиции (попользовался – положи на место), я увлёк Аллу в коридор, где имелся небольшой буфет, и курсанты, нервно отсчитывая последние копейки, пытались чем-то угостить партнёрш.

- Вот… Едва ли не в любви объясняетесь, а сразу повели откармливать. Я слишком худая на ваш вкус?

- Хочешь, сказку расскажу? – я перескочил на «ты» и, не встретив сопротивления, продолжил, используя наследие постсоветского КВН. - Подходит принц к Золушке, худенькой такой, маленькой, и спрашивает: ты моя суженая? Подбегает толстая сестра Золушки, отпихивает её и кричит: принц, зачем тебе суженная, бери расширенную! Так вот, расширенных оставляю коллегам-зенитчикам. В большую цель легче попасть.

- А меня унесёшь на крыльях…

- Нет, увезу на поезде. Прости за прозу. В общем, я третьекурсник, мне двадцать три года, из Смоленской области, Гжатск, по расстоянию до столицы, считай, то же Подмосковье. Куда отправят служить по осени – понятия не имею. Весь перед тобой как на ладони. Твоя очередь исповедоваться.

- Конечно, батюшка. Несвятой отец.

Ого! Какое-никакое, но чувство юмора у девочки имеется. Зачёт.

- Да-да. Рассказывай. Вдруг у тебя дед – белогвардейский офицер, и советскому лётчику с такой никак нельзя. Вон лицо какое тонкое, интеллигентное, красивое, с правильными чертами. А если классовый враг?

- Ну, ты умеешь делать комплименты. Не пойму, хвалишь или подначиваешь. Дворянского в нашей семье только собака Жулька. Она – точно дворянин, потому что живёт во дворе.

- Обнадёживает. Давай я тебе всё же что-то куплю, иначе решишь, что специально зубы заговариваю, чтоб сэкономить курсантские копейки.

Она выбрала томатный сок, самое дешёвое из ассортимента. Не допила, я сам сделал последний глоток.

- Вот! Уже прикоснулся к твоим губам. Пусть пока только через стакан.

- Юра… Ты такой смешной!

- Ну, тебе есть с кем сравнивать. Хорошо знаешь, что обычно говорят пригласившие на танец кавалеры.

- Намекаешь, что я – гулящая?

- Ой, дорогая суженная… Мужчинам не свойственны намёки и второе дно. Мы прямы до идиотизма, потому с нами легко. И если ты позволила кому-то из зенитчиков проводить тебя домой после танцев под опеку собаки Жульки, я очень расстроюсь, но переживу.

- Тогда ищи сердечные капли. Меня два раза провожали зенитчики, один раз курсант авиационного и даже один штатский. Всё. Если считаешь меня распутной…

- То я – подозрительный маразматик. К тому же низкорослый.

- Я должна переживать по поводу твоего роста?

- Естественно. Наполеон и Ленин были маленького роста. Сталин и Хрущёв – тоже не гиганты. Помнишь артиллериста, что подбежал к тебе одновременно со мной? Он может вполне удовлетвориться своей статью. Нам, коротышам, приходится завоёвывать место под солнцем. Поэтому достигаем большего, порой шагаем по головам. Но ты увела разговор в сторону.

- А-а, не рассказала про дедушку-бабушку. И не расскажу. Папа с мамой детдомовские. Вполне пролетарии по происхождению. Младший брат не успел нашкодить, чтоб подпортить анкету девушке