Вот это жизнь! - Михаил Леккор

итоге само пленило Дмитрия. Он еще раз бы ее спас и не от двух бестолковых татей, а хоть от десятерых!

Никита, узнав о вчерашних похождениях приятеля, долго цокал и завидовал — и кровавому бою, и пригожей девке, которая просто обязана влюбиться в своего спасителя, и ее отцу-покровителю, который теперь обязательно окажет помощь в служебной карьере. Везет же, черт возьми, парню! Почему же ему так не счастливится, или потому, что тот Логинов?

Посудачили, пока от нечего делать стояли среди таких же. Наконец, очередь дошла и до него. Никита ушел на свое место. Проверяющие критически посмотрели на сына боярского Дмитрия, количественно все совпадало с требуемым, а вот за качество поругали — сабля де тупая, древко сулицы не обстругано, стрелы кривые. Отлаяли также за худую сбрую, да за качество лошадей. Вот здесь Дмитрий действительно схитрил. Более — менее боевой конь был только у сына боярского, у холопа же и запасные лошади были простые крестьянские. Хотя и это была обычная практика небогатых дворян.

Дмитрий только ругнулся, когда члены комиссии, не торопясь, ушли. С его точки зрения, ругали его зря. Придираются со зла, поскольку возможности получить дополнительное подношение не существует, ищут соринку в чужом глазу, а у себя… Тьфу!

Впрочем, в конечном итоге помещик Дмитрий Кистенев был признан в полном порядке и мог участвовать в дворянском ополчении в этом году. Ну, еще бы, если начнут срезать даже таких, как он, воевать станет некому.

Он зло сплюнул и отправился искать Никиту. Тот был зол не меньше от мелочных придирок, и они поэтому поводу распили четверть бражки, купленную втридорога в ближайшем трактире. Сборы закончились, хоть и с некоторыми нервными издержками для дворян. Хотя, в общем-то, лаялись на всех для порядка, а не со зла.

После смотра ополчения большинство детей боярских разбрелись по Москве — людям дали день на отдых, чтобы завтра, собравшись по отдельным полкам и отрядам, они пошли в составе армии на Нарву. Командовали той армией иноземцы во главе с герцогом де Кроа, что сразу настроило русских воинов против своего же командования и породило волну небывалого пессимизма. И хотя верховным командующим считался царь, но настрой был откровенно плохим.

Дмитрий такой неприязни ко всем иностранцам не имел, однако четко помнил, что в данном случае именно этот фактор — командование иностранцами — сыграло одну из ведущих причин в поражении русских под Нарвой. Эти спесивые, но очень трусливые козлы с первых же выстрелов просто бросили всех и сдались в плен. А войско просто и недогадливо стояло на поле боя, под огнем, под атаками конницы и шведских драбантов. Пока, наконец, часть людей обороняющихся не сдалась, а другая часть не погибла.

Правда, нет худа без добра — именно после этого Петр Алексеевич, хорошо относящийся к иноземцам, в армии старательно обучал и продвигал именно русских. А немногие офицеры иностранцы получали чины и награды только в результате личных заслуг. Так что все будет хорошо при одном обязательном условии — уцелеть в этой бестолковщине, что будет позднее называться сражением под Нарвой 1700 года.

А пока он может получить свой скромный бонус за спасение Даши Хилковой, как называл он ее про себя. Эх, жениться бы на ней, красавице, да где уж там!

эта девочка хотя и казалась сказочным чудом, но не для него. Князь Хилков был хорош для своего уровня, он имел больше тысячи крепостных крестьян и хорошую прибыль от личных промышленных мануфактур и сельского хозяйства. Не говоря уже о том, что боярская породистость из него просто вылезала. Княжеский род!

Где уж тут тягаться мелкому помещику, который даже своих крепостных не имеет, их дало ему так сказать в аренду государство, пока он служит. А как перестанет служить, так могут и отобрать. Сам бы в тяжкую крепость не попал!

С этими мыслями он подошел к особняку Хилковых, стоящему хотя и не Кремле, но все же в центре Москвы, на территории больше гектара свободно раскинувшемся вместе с парком. Что б он так жил, как князь существует!

Хилковы по внешнему виду жилья явно не бедствовали, но переходить к западноевропейским излишествам не спешили. Всюду — в парке, на каждом из двух этажей усадьбы видна была старомосковская леность и неторопливость, жившая в городе и весь ХVIII век, а потом перешедшая в архитектуре и в ХХI век.

Но и военная целесообразность видна была во всем. Жирком не заплывали жирком, бестолково рот не открывали, нерасчетливо нападешь — сразу врежут. На входе в особняк Дмитрия встретил слуга. Учтиво раскланялся и, пройдя с ним несколько десятков шагов, сдал на руки другому слуге внутренних покоев — постельничему. А уже тот, на правах ближнего слуги, провел в кабинет хозяина.

Александр Никитич в преддверии ожидаемого гостя занимался сугубо мужским делом — чистил пистоли, которых у него было аж шесть штук! Богатый князь, — опять позавидовал Дмитрий. В это время даже паршивенькие огнестрелы стоили несколько рублей, а уж импортные (западные) шли практически по весу золота. Поэтому единственное занятие с огнестрельным оружием, которое мог позволить себе Дмитрий, — любоваться на торге выставленными пистолетами, фузеями и пищалями.

— А вот и ты, сын боярский, — радушно встретил его князь, — а я уже не чаял, думал не придешь, побоишься.

— На смотре ополчения задержали, — с заминкой оправдался Дмитрий. Не на пробки же ссылаться, их еще, как минимум, два века в Москве не будет.

— Да, — протянул князь, — слышал, наш пресветлый царь собирается со шведами воевать. Неразумно. Враг уж больно сильный. Ваш полк тоже под Нарву отправляют?

— Отправляют, — подтвердил Дмитрий. Он хотел углубиться в военную тему, но в это время в дверь негромко, но настойчиво поскреблись.

Князь еле заметно поморщился, но неожиданно мягко сказал:

— Войди, голубушка. Мы тут пока разговариваем.

Дверь тихо отворилась. Сразу стала понятна мягкость и доброта хозяина. На пороге показалась его родная дочь, нарочито скромная, тихая, все волшебная. И только изредка бросаемые искрометные взгляды на мужчин показывали, что это лишь найденная маска, надетая в честь гостя. А под ней находится такой яркий пламень и жар грозного вулкана, который легко сжигал всех неосторожных мошек. Или мужчинок типа данного сына боярского.

Дмитрию одного такого взгляда хватило, чтобы он снова зримо «поплыл», как после удара боксера-тяжеловеса. Какая уж там теперь будущая война, на простой бы скамье усидеть, на которую посадил его гостеприимный хозяин.

Хилков-старший, конечно,