Андрей Бочаров - Русская фантастика 2015

Иногда, чтобы внести разнообразие, «Поднос» рассказывает нам о традициях ухода за детьми у народов более первобытных, чем славяне. Особенно большое впечатление на меня производит фраза: «У индейцев ипекакуана (или баракудра, точно не помню) матери всегда знают, когда их младенцы хотят пописать».

Еще по средам у нас «психологическая подготовка к материнству» вместе с «Возлюбленной». Она происходит так: мы садимся в круг и каемся. Рассказываем о том, какими неправильными матерями были и как обрели просветление на курсах.

«Когда моей старшей дочери исполнилось шесть месяцев, я заменила одно кормление прикормом, чтобы иметь возможность отлучаться из дома, оставляя ребенка бабушке. Теперь я понимаю, что грубо нарушила иерархию в семье и напугала мою малышку своим исчезновением, заставила ее быть самостоятельной, к чему она не была готова. Вот почему сейчас, когда ей три годика, она такая капризная и упрямая».

Однако у большинства из моих компаньонок эта беременность первая, а потому они больше рассказывают об ошибках своих родителей и – самое вкусное! – своих свекров и свекровей.

Пятницы проходят «бескровно»: мы занимаемся физкультурой и купаемся в бассейне.

Всё это очень смешно и грустно, но совершенно безопасно. То есть моим компаньонкам грозят неслабые неврозы, когда выученная ими теория столкнется с реальностью. Однако у меня нет никаких оснований полагать, что они разделят судьбу Лизы. Поэтому я изо всех ищу, где тут могут делать лоботомию на коленке. И всегда помню, что времени у меня немного. Всего какой-то месяц – и мой обман раскроется. Я уже зашла к знакомому специалисту по УЗИ и выпросила у нее картинку с десятинедельным эмбрионом, а Катя, поработав на уникоме, наложила на нее мои данные, после чего я отнесла эту фальшивку «гармо-мамам», чтобы моя «беременность» имела хоть какое-то подтверждение. Но рано или поздно они заметят, что живот у меня не растет, и мне хотелось смыться до этого.

И наконец, я вижу то, что внушает мне одновременно подозрения и надежды. Маленькую железную дверь в конце помещения, где расположен бассейн. Она обычно закрыта, но один раз я вижу «Белянку», которая выходит оттуда и запирает дверь на ключ. Что самое интересное, на плане пожарной безопасности, висящем рядом с постом охраны, этой комнаты нет. А поскольку я уже изучила все остальные помещения центра и не нашла там оружия опаснее, чем мягкие подушки, то методом исключения мы приходим к выводу, что искомая «комната Синей Бороды» находится именно там.

Глава 5

Взлом и проникновение

Ключ к успеху в планировании, и я тщательнейшим образом обдумываю свой план. Прежде всего, стараясь не привлекать к себе внимания, осматриваю подозрительную дверь и не обнаруживаю никаких ведущих к ней проводов. То есть никакой сигнализации. Очевидно, руководители «Гармо-мамы» сочли, что одного охранника на входе будет достаточно. И кстати, этому охраннику, несомненно, показалось бы подозрительным, что сигнализация проведена в помещение, которое не обозначено на плане. Так что тут мне повезло.

Поскольку охранник здесь главный, я сосредотачиваюсь на нем. Это означает, что, надевая куртку и сапоги, стараюсь оказаться поближе к нему и наблюдаю. Поначалу мне кажется, что он филонит – спит или занимается своими делами, и я радуюсь, думая, что обойти его будет несложно. Но это только до тех пор, пока я не взглянула на него. А взглянув, ясно вижу, что периодически, с частотой в две-три минуты, электрическая активность в его латеральных отделах больших полушарий головного мозга усиливается и одновременно увеличивается ритмичность и синхронизация в медиальных и базальных структурах мозга – классические признаки активации ориентировочного рефлекса. Присмотревшись к нему повнимательнее, на этот раз обычным зрением, я вижу на правом запястье узкий ремешок, от которого идет провод куда-то под стол. Итак, охранник привязан к своей будке как цепная собака, и он бдит. Больше ничего ценного мне заметить не удается.

С этой информацией я иду к Кате и прошу ее найти среди своих друзей специалиста по охранным системам, который меня проконсультирует. Говорю, что у нас собираются на работе обновить систему, и я хочу знать, чем мне это грозит. Специалист находится без труда: у театра тоже есть охрана. Я рассказываю ему о «поводке» и добавляю с нервным смешком:

– По-моему, они превратили его в киборга.

Специалист смеется:

– Нет, что вы! Это старая система, еще из прошлого века, просто сейчас нашли возможность ставить производство на поток, и она здорово подешевела. Под потолком помещаются четыре ленты, а на них в тонком слое питательного раствора слои гигантских зрительных клеток-палочек, реагирующих на перепад освещенности, то есть на движение. Если в помещении появляется человек, клетки фиксируют его, и сигнал передается на центральный компьютер, а оттуда на браслет, и охранник чувствует легкое покалывание. Дальше он смотрит на экран и решает, что делать.

– И обмануть систему сложно?

– Теоретически – не очень. Собственно, сами клетки, если они исправны, обмануть невозможно, но информация проходит обработку, а это всегда слабое место. Смотрите: клетки на разных стенах активируются попеременно. На то, чтобы просканировать комнату, им требуется определенное время. Следовательно, если вы будете двигаться вдоль стены в тот момент, когда работают клетки на этой стене, и замирать, когда вас могут просканировать остальные клетки, велика вероятность, что система сочтет вас просто частью «белого шума». Но, увы, практически это неосуществимо. Невозможно определить, когда начинается цикл возбуждения-торможения у конкретных клеток и сколько он будет длиться. Это зависит от размеров помещения и от индивидуальных особенностей лент. Биотехнологии очень трудно стандартизировать.

– Ага. Что ж, очень жаль.

Когда мы выходим из театра, Катерина говорит мне:

– Ох, Душка, что-то ты мухлюешь!

– С чего ты взяла! – возмущаюсь я.

– За последние два месяца ты уже три раза обращалась ко мне с просьбами.

– Больше не буду.

– Да я не о том. Просто до этого почти два года ты меня просила разве что купить хлеб или поливать цветы, когда ты уезжаешь.

– Я расширяю свою социальную активность.

– Оно и видно.

Скоро «новогодние каникулы», когда центр будет закрыт на десять дней. Учитывая этот факт, я окончательно отшлифовываю свой план и пишу Максиму. Мне кажется, будет справедливо, если он увидит все собственными глазами. Адрес его я нашла без особого труда: точнее, нашла адрес Лизы на сайте университета и бросила письмо – я была уверена, что Максим просматривает ее электронные ящики. И не ошиблась. Максим позвонил мне на следующий день с раннего утра:

– Вы с ума сошли? Я же велел вам туда не соваться.

Он мне велел! Нет, вы слышали? Я презрительно фыркаю.

– Макс! Вы идете со мной или нет?

– Иду.

– Тогда запоминайте. Адрес – Тополиная аллея, дом 5. Здание во дворе – бывшая школа. Центр на первом этаже. Подойдете двадцать четвертого декабря, к одиннадцати часам, увидите, в каком окне горит свет. Придется влезть в окно. Но там невысоко.

В первый день новогодних каникул, в одиннадцать часов, я прихожу в пустой и темный центр. Примерно за две недели до начала каникул я завела привычку здороваться с охранником и перебрасываться с ним парой слов, поэтому он без труда узнает меня.

– Анна Владимировна? А сегодня никого нет. Вы что-то забыли?

– Я оставила в раздевалке купальник. В прошлый раз. Можно, поищу?

– Идите.

– С наступающим вас, Виктор Сергеевич. Я вам пунша принесла, чтобы веселее было. – Я протягиваю термос.

– Что вы, Анна Владимировна! Не надо! Нам не положено.

– Берите-берите! Он безалкогольный! Только чай с пряностями и апельсиновый сок. Я всегда такой делаю на Рождество.

– Ну, если безалкогольный… Спасибо.

Я бегу в женскую раздевалку. Включаю свет. Меньше чем через минуту в стекло стучит Максим. Я открываю окно и говорю ему:

– Подождите.

Снова бегу на пост.

– Виктор Сергеевич, там сыро и воняет чем-то. Я окно открыла.

Он пожимает плечами.

– Ну ладно.

Кто же станет спорить с беременной!

Краем глаза я замечаю у него на столе мой термос. Интересно, пил он уже или нет? В пунш добавлена хорошая доза мочегонного – в качестве дополнительной страховки.

Возвращаюсь в раздевалку, впускаю Максима.

В темноте плещет вода в бассейне. Тоже дополнительное прикрытие.

Мы встаем на пороге раздевалки. Я смотрю на сенсорные ленты под потолком. Вот загорелись синие огни на противоположной стене. Вот погасли – и загорелись сбоку. А вот сейчас вспыхивают клетки вдоль «нашей стены». Я, стараясь двигаться плавно и без рывков, иду, прижимаясь к кафелю. За мной Максим.