Мне тревожно. Но теперь я знаю, как с этим справляться - Елена Шадрина

из-за того, что просто не любит говорить. И мы получаем такое когнитивное искажение: я знаю, что человек имеет в виду, по его взгляду, поступкам, фразам между строк, а значит, это правда. Хочу сказать, что мы все домысливаем реальность, но иногда это искажение может подпортить нам жить. И кусочек психотерапевтической интервенции: подумайте, часто ли вы читаете мысли других? Посчитайте за день. У меня набирается от 5 до 7 раз, и это гораздо меньше, чем было до моей психотерапии.

10 Как часто вы слышите от подруги: «Он меня не любит». Человек не отвечает день: «Не любит»; с собеседования не перезвонили: «Я тупая»; не получили повышение: «Это потому, что я не заслуживаю». В когнитивноповеденческой психотерапии, моей любимой психотерапии (и да, мое мнение может быть предвзято), психотерапии, которая спасла миллионы жизней и которую дилетанты называют «неглубокой», это отношение к себе называется «глубинное убеждение» – емко, кратко, оценочно, максимально точно, хотя и абстрактно, описывающее отношение человека к самому себе. Здесь мы видим: «Меня невозможно любить». А когда человек так думает, ему автоматически становится грустно. И это грустно.

Июль 2021 года и без того был нервным, полным не самых приятных событий. Каждый день я ждала, что не случится встреч с одними людьми, боялась, что мне позвонят с определенных номеров и не позвонит Димка. Очень быстро я пришла к выводу, что во мне живет небывалая сила. И это не тот случай, когда сила есть – ума не надо. Ее нужно было куда-то применить с умом. Я искренне попыталась. Тогда мне казалось, что удачно. Я работала ежедневно по 14 часов на ногах, потом еще пару часов – сидя за компьютером. И не два через два. А постоянно. Занималась домом, общением с сыном и спала один час. После сна снова шла на работу. И мониторила сообщения, социальные сети, пропущенные звонки. В часы труда было проще: тебе некогда отвлекаться на телефон. Можно просто гонять дурацкие мысли из извилины в извилину, пока они не распрямятся от таких приколов, и ждать, что после работы ты снова прочитаешь сообщения от всех желательных и нежелательных людей. А он, быть может, признается. Скажет, что любит. Ведь Димины друзья утверждали, что вообще-то он обычно в отпуск не ходит. Значит, я для него не разочарование под «Славой Комсомолу!».

Я не только пыталась строить оптимистические логические цепочки, в которые верила через раз, но и больше не ела. Если раньше полноценным обедом считала кофе, то сейчас для меня он стал и вожделенным ужином. Однажды я поймала себя на мысли, что не могу съесть даже кусочка сыра. При этом бешеная энергия из меня била с такой силой, что могла бы справиться с наполеоновской армией. Слово «усталость» ушло из моего лексикона. Мне было легко. Еще бы! Когда ребра мешают тебе лежать, потому что больно, это значит, ты чрезвычайно легкая.

Я была крылата! Подозрительно крылата11. Все время слушала жизнеутверждающую музыку. Привычная картина мира рушилась, но не загоняла в депрессию. Так мне казалось. Я часто была в панике, но ведь это, в сущности, ерунда. Чтобы организм не пришел к выводу, что он переутомился, и не устроил представление без переодевания, я просто принимала успокоительное и дальше себя гробила. Не подозревая, что истощена физически и эмоционально. Нервная система не говорила мне спасибо, но и не предупреждала об опасности. Именно тогда у меня совершенно отключился инстинкт самосохранения. Я даже разнимала драки между людьми разной национальности. Ставила на место парня шириной в шкаф, который ударил свою девушку. И словно бы ничего не ждала. Кроме одного: сообщения, в котором Он напишет, что любит меня. Но не получала.

11 У человека сохраняется критичность, но появляется «крылатость». Это некий осознанный уровень, когда он понимает, что «крылатость» и жизнеутверждающий плэйлист с отсутствием аппетита и сна – нечто странное и мешающее. Сейчас могут появиться эксперты, которые сразу скажут: «Саша, у тебя маниакальный эпизод биполярного аффективного расстройства первого типа. Ты уж, пожалуйста, обратись к психиатру, иначе тебе хана». Но мы не спешим с выводами, а пытаемся следовать протоколам постановки диагноза, не вешаем ярлыки, потому что ярлыки помогают только тем, кто их повесил, систематизировать мир, но не тем, на чьем лбу красуется гордое звание «маниакалочка». А у Саши здесь может быть совсем другое: «Мне слишком грустно и невыносимо жить, надо сделать себя счастливой».

Несмотря на весь не кайф ситуации, мозг говорил: «Да смотри, как кругом здорово! Все будет отлично, главное – постоянно что-то делай и не останавливайся». Родители затаскивали меня на ужин и уговорами впихивали хоть что-то.

Всем вокруг я казалась счастливой. Некоторым – подозрительно счастливой. Себе – тоже. Каждый день приближал нашу встречу. Но не сообщение в мессенджере, черт возьми!

Только потом я узнала, что мой жизнеутверждающий плейлист почти сплошняком состоит из не жизнеутверждающих песен. И что если сжигать себя, можно сгореть, а блеск в глазах – не всегда показатель счастья. Спустя время я поняла, что песнями, которые включала по кругу, оказались те, которые я узнала в дни нашего знакомства и слушала в Петербургском метро. Когда они звучали, я снова будто оказывалась там. И верила, что так будет… И метро, и мы, и счастье.

В день отъезда из Питера ко мне Дима отправил голосовое (а надо отметить, что он не приемлет голосовые сообщения), где назвал меня Солнцем. Это было неожиданно. Но по тональности и теплоте я поняла многое…

А на следующий день на кухне он признался мне в любви. Я зависла, как ролик в отличном качестве при очень плохом интернете. Он сказал то, что сказал? Тараканы в голове вышли на праздничную демонстрацию с бенгальскими огнями и плакатами: «Сказал! Сказал! Сказал!» Мы обнялись с Димкой и тараканами, и я спросила:

– Почему ты не говорил раньше?

– Просто я хотел сказать это, глядя в глаза.

Я понимала его. Конечно, это непросто. Особенно, если ты не разбрасываешься словами. Но черт возьми! Если бы я узнала об этом неделю назад, автодестрой закончился бы в тот же день. Все попытки лезть на рожон отменились бы. Осознание этого пришло в одну секунду, но мозг подсказал языку, что надо промолчать.

– А теперь я буду кормить тебя и заставлять высыпаться, – добавил Дима.

Функция самоуничтожения была отключена. Я как будто прозрела. Посмотрела на себя в зеркало. Н-да, даже школьные вещи мне велики. Мешки под