Загадка иммунитета. Механизм развития аутоиммунных заболеваний и доступные способы остановить этот процесс - Касс Анита

Мы проводили экспериментальное лечение, это не было полноценным исследованием, поэтому интерпретировать результаты должны были предельно осторожно. Пациенты показали нам: что-то точно работает, и нужно было понять, что именно.

Однако мы до сих пор не добились прогресса в общении с фармацевтическими компаниями. Inven2 обсудила мои выводы с некоторыми из них, но по различным причинам ни одна не была готова к сотрудничеству. Я знала, что сотрудники Inven2 усердно работали, но была разочарована тем, что все зашло в тупик. Наверное, я их раздражала, потому что постоянно звонила по вечерам и выходным и задавала всевозможные вопросы. Позвонив им в очередной раз, я услышала:

– Мы пытались, Анита. Ни одна из крупных фармацевтических компаний не заинтересовалась, поэтому ваше исследование не может оставаться в приоритете.

– Ладно, – ответила я, потому что мне больше нечего было сказать.

Я вышла на балкон своего кабинета. Шел дождь. В голове крутились образы всех моих пациентов. На секунду я перенеслась в мамину спальню в Ливерпуле и услышала, как она ритмично дышит во сне. Это значило, что она хотя бы несколько часов не будет испытывать боль.

Я еще не была готова сдаться.

15

Приход компаний-миллиардеров

Многие специалисты считают, что мы находимся на заре золотого века, который принесет пациентам большую пользу в форме новых методов лечения.

Что мы упускали? Мы видели, как пациенты отбрасывали костыли всего через несколько недель с начала лечения, а кто-то преодолевал большие расстояния на велосипеде, хотя раньше с трудом мог подняться с постели. Анализы крови показывали, что воспаление практически исчезло. Потенциальный рынок для нового противовоспалительного препарата огромен: миллионы пациентов ежедневно используют кортизон, ингибиторы ФНО и другие. Фармацевтическим компаниям стоило бы вложить немного денег, чтобы узнать, работают ли ингибиторы гонадолиберина. Почему ни одна из них не заинтересовалась?

Inven2 поддерживала связь с интересующими нас компаниями, и мы обсудили, достаточно ли краткого резюме выводов, чтобы убедить их.

– Мы не можем изложить на двух страницах, что препарат способен излечить целый спектр аутоиммунных заболеваний, – сказала я Йорунду и Андерсу.

Я понимала, что в общении с бизнес-миром нужно быть кратким и запоминающимся, но мне казалось непрофессиональным посылать короткую записку о том, что мы теперь можем лечить ревматоидный артрит, рассеянный склероз, псориаз и множество других заболеваний. Кто нам поверит?

Я снова обратилась за советом к Эндрю Шелли, отправив электронное письмо ему и его помощнику Норману Блоку в лабораторию в Майами. Я приложила краткое описание эксперимента и видеозаписи с пациентами.

«Надеюсь, вы согласитесь, что потенциал есть, – написала я. – Я действительно считаю, что многим пациентам можно помочь». И спросила, могут ли они подсказать, к кому из представителей фармацевтических компаний можно обратиться. Была пятница, приближались выходные, поэтому я отправила письмо и забыла о нем.

Однако в понедельник утром произошло нечто неожиданное. Блок переслал письмо своему знакомому, одному из ведущих менеджеров в Ferring Pharmaceuticals. Эта компания владела правами на один из препаратов, которые мы использовали.

«Посмотрите видео – очень впечатляет», – написал Блок своему знакомому.

МНЕ КАЗАЛОСЬ НЕПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ ПОСЫЛАТЬ КОРОТКУЮ ЗАПИСКУ О ТОМ, ЧТО МЫ ТЕПЕРЬ МОЖЕМ ЛЕЧИТЬ РЕВМАТОИДНЫЙ АРТРИТ, РАССЕЯННЫЙ СКЛЕРОЗ, ПСОРИАЗ И МНОЖЕСТВО ДРУГИХ ЗАБОЛЕВАНИЙ. КТО НАМ ПОВЕРИТ?

Менеджер ответил уже через несколько часов. «Меня заинтриговало исследование доктора Касс, – написал он и объяснил, что никогда ранее они не рассматривали такую возможность. – Очевидно, мне нужно научиться мыслить шире!» Он вежливо попросил разрешения переслать электронное письмо Блока коллеге.

Через несколько дней все внезапно сдвинулось с мертвой точки. Ferring Pharmaceuticals явно заинтересовалась исследованием, и нас пригласили на встречу, которая должна была состояться в головном офисе компании в Копенгагене.

Я вынесла для себя важный урок: нужно всегда связываться с лицами, которые принимают решения внутри организации. Видеоматериалы имели очень большое значение: они позволяли людям своими глазами увидеть, насколько улучшилось состояние пациентов.

Я искала в интернете адреса электронной почты ведущих менеджеров крупных фармацевтических компаний. Многие из них были очень хорошо спрятаны: я могла потратить целый день, чтобы найти один адрес электронной почты. Я написала 16-страничное резюме своего исследования и по-новому сформулировала текст письма. Люди, которым я писала, были специалистами, и им требовалось подробное изложение моих выводов, а не отписка на одну-две страницы. Я вставила ссылки на видеозаписи с прогрессом пациентов и начала рассылать электронные письма.

Фармацевтический гигант Pfizer стал первой компанией, с которой я связалась. Это было все равно что написать письмо генеральному директору Coca-Cola и ждать ответа. Я сделала глубокий вдох и нажала «Отправить». «Вот и все», – сказала я себе и вернулась к повседневным делам, думая, что пройдет как минимум две недели, прежде чем я получу ответ – если, конечно, мне вообще ответят.

Как оказалось, это заняло 25 минут. Компания запрашивала больше информации.

Следующие несколько недель я продвигалась вниз по списку, рассылая электронные письма руководству AbbVie, AstraZeneca и MSD. В ассортименте всех этих компаний были похожие препараты. «Надеюсь, вы согласитесь, что ингибиторы гонадолиберина обладают значительным нераскрытым потенциалом», – такими словами завершала я каждое письмо.

Все компании, с которыми я связалась, ответили, причем не пустыми вежливыми фразами. Несколько из них проявили искренний интерес. Теперь я верила, что у нас может все получиться.

«Юху-у-у!» – написала я Йорунду и Андерсу, когда одна из крупнейших фармацевтических компаний предложила встретиться. К нам вернулся былой энтузиазм, и дело сдвинулось с мертвой точки. Мы снова поверили в успех.

Светило солнце. Я пришла в парк, расположенный за больницей, и легла на спину рядом со статуей местного полярного исследователя. Из-за белого халата я была похожа на снежного ангела на траве. Я лежала так несколько минут и наслаждалась.

Облегчение

Теперь я вела множество переписок с фармацевтическими гигантами, и этот процесс напоминал американские горки. Одна компания, Ferring, выделялась. Она была основана в Швеции немецким исследователем, который спасался в этой стране от нацистов между двумя войнами. Сегодня ею владеют члены той же семьи. Основатель компании умер несколько лет назад, но на сайте компании я прочла его совет молодым исследователям: «Лучше работать над исследованиями, не думая о деньгах. Исследования, ориентированные на достижение материальной цели, удивительно непродуктивны». У нас с этой компанией были схожие ценности. Мы с Йорундом и Андерсом направились в ее головной офис в Копенгагене.

Высотные офисные здания Ferring расположены в нескольких минутах езды на такси от аэропорта Копенгагена. Огромные синие буквы наверху здания внушают уважение к компании. Мы молча ждали в приемной. Йорунд полностью отключился, будто внезапно осознал всю серьезность положения. Он взял мобильный телефон и стал играть на нем в шахматы. Возможно, так он готовился к возможным возражениям и критическим вопросам. Я старалась казаться равнодушной к тому, что мы с моим исследованием оказались в таком положении.

«ЛУЧШЕ РАБОТАТЬ НАД ИССЛЕДОВАНИЯМИ, НЕ ДУМАЯ О ДЕНЬГАХ. ИССЛЕДОВАНИЯ, ОРИЕНТИРОВАННЫЕ НА ДОСТИЖЕНИЕ МАТЕРИАЛЬНОЙ ЦЕЛИ, УДИВИТЕЛЬНО НЕПРОДУКТИВНЫ».