Нездоровые женщины. Почему в прошлом врачи не хотели изучать женское тело и что заставило их передумать - Элинор Клегхорн

Ознакомительный фрагмент

убийства незаконнорожденных детей, принятым Яковом I в 1624 году. В соответствии с ним любая попытка скрыть смерть такого младенца наказывалась смертной казнью. Это постановление было направлено исключительно на незамужних или «распутных женщин», которые топили или заживо закапывали своих новорожденных, чтобы избежать позора и наказания [3]. Какими бы ни были обстоятельства зачатия и причины сокрытия ребенка, с обвиняемой обращались как с убийцей. Она могла избежать казни только в том случае, если заслуживающий доверия свидетель был готов подтвердить, что ребенок родился уже мертвым.

Энн судили, признали виновной и приговорили к повешению. Ее повели к виселице морозным утром 14 декабря 1650 года. Она спела псалом, произнесла речь в свою защиту и заявила о распутности семьи Рид. Затем палач столкнул девушку с лестницы. Через полчаса тюремный врач констатировал смерть. Тело Энн положили в гроб и доставили в дом Уильяма Петти, анатома из Колледжа Брасенос: Петти и его коллеги Ральф Батерст, Генри Кларк и Томас Уиллис получили разрешение на вскрытие.

В то время Оксфордский университет считался центром анатомических исследований. Петти и его коллеги были рады редкой возможности расширить свои знания путем изучения органов молодой женщины. Когда гроб открыли, анатомы заметили, что Энн поверхностно дышит. Полагая, что женщина находится в агонии, слуга наступил на нее, чтобы избавить от страданий. Утром Петти и Уиллис были готовы приступить к вскрытию. Однако, приготовив скальпели, они услышали хрип Энн — она не умерла после того, как ее повесили, придавили ногой и оставили ночь лежать в холодном доме.

Петти и Уиллис, к которым успели присоединиться Батерст и Кларк, усадили Энн и влили ей в рот алкогольное стимулирующее средство. Ее пульс был слабым, но все же прощупывался.

В попытках стабилизировать состояние девушки анатомы щекотали ей горло перьями, наносили на кожу согревающую мазь, сделали клизму и пустили 250 миллилитров крови.

Они положили ей на грудь согревающие припарки и массировали ее конечности, чтобы разогнать кровь, затем служанка всю ночь растирала тело Энн, чтобы та не замерзла. Утром девушка уже могла говорить, пила и даже немного смеялась. Множество людей пришло посмотреть на женщину, чудом вернувшуюся из мира мертвых. Отец Энн собрал достаточно денег, чтобы оплатить ее лечение и проживание у медиков. После месяца восстановления в той самой комнате, где ее собирались анатомировать, Энн самостоятельно ходила, ела и нормально спала. Синяки на шее от петли стали практически незаметны. Она вернулась в Стипл-Бартон, чтобы окончательно поправиться, и взяла с собой гроб в качестве сувенира.

Пока Энн возвращалась к жизни, мировому судье подали прошение о ее помиловании. Акушерка, осмотревшая тело младенца, подтвердила, что он родился мертвым и был слишком маленьким, чтобы выжить. Другие служанки из дома Рида заявили суду, что у Энн «появились определенные проблемы приблизительно за месяц до выкидыша», и менструации прекратились только на десять недель, поэтому она решила, что кровотечение — это «не что иное, как выход скопившейся жидкости». Все сомневались в том, что Энн вообще знала о своей беременности. Но только после того как показания дали анатомы, слова свидетелей были приняты всерьез. К сожалению, факт изнасилования не упомянули в защиту Энн, и в этом нет ничего удивительного. Как бы то ни было, истец Томас Рид умер через три дня после неудачного повешения девушки, и ее оправдали. То, что она не умерла во время казни и избежала скальпелей анатомов, было расценено как божественное вмешательство.

Анатомы, акушерка и слуги из дома Рида были носителями разных форм знаний о женском теле и боролись за их легитимность во время суда над Энн. Напряжение между личным, обывательским и профессиональным пониманием того, что происходит внутри тела женщины, явно прослеживалось в медицинской культуре середины XVII века [4]. Эта тема постепенно становилась одной из центральных в медицине, если судить по анатомическим исследованиям, проведенным за 100 лет до того, а также огромному количеству новых текстов о женских болезнях. Вскрытия и научная работа все еще велись мужчинами — только им было разрешено получать формальное медицинское образование. Однако моратория на то, чтобы женщины изучали и лечили других женщин, не было.

Некоторые акушерки пользовались большим уважением за свое практическое понимание родов и материнства. В конце концов, именно акушерка помогла оправдать Энн, подтвердив, что ее ребенок был «нежизнеспособным» [5]. Так что, хотя многие простые женщины не были достаточно грамотными, чтобы читать медицинские трактаты, это не означало, что они ничего не знали о теле своего пола.

Уход за женщинами, здоровыми и больными, осуществлялся в основном дома. Рецепты растительных средств для обработки ран и снижения температуры распространялись среди матерей и бабушек, сестер и дочерей. Служанки из дома Рида знали о менструальном цикле как таковом, поскольку именно они сказали, что у Энн не было месячных лишь два раза и она, вероятно, не знала о своей беременности. Хотя во время суда над Энн к словам женщин о другой женщине прислушивались, свобода подсудимой была ограничена «объективными» научными взглядами. В то время их носителями за редким исключением оказывались образованные мужчины. Хотя народные методы лечения были очень важны для женщин в XVII веке, деятельность целительниц признавалась несанкционированной из-за подъема профессиональной медицины.

Как в зале Оксфордского суда, так и в сообществе врачей в широком смысле именно мужчины, имеющие доступ к историческим документам, лекциям и анатомическим схемам, заявляли о своей власти над женским телом [6].

Энн, пережившая ужасные события, вообще не имела права голоса. С ее показаниями о произошедшем никто не считался. Когда Энн стала пациенткой, ее тело продолжало восприниматься как не заслуживающее доверия: только четыре врача-мужчины могли разгадать его тайны. Со времен Античности известно множество рассказов о врачах, которые заметили признаки жизни у женщин, считавшихся мертвыми. Большинство пациенток признавали больными удушением матки. К началу XVII века такие истории стали традиционными в литературе по гинекологии, так что Петти и Уиллис не полагали, что Энн притворялась мертвой, потому что ее душила больная матка. Однако в то время врачи определенно думали, что в женщинах есть нечто достаточно мощное, что может приостановить работу организма и сделать признаки жизни неразличимыми [7]. Подобно врачам древности и Раннего Нового времени, оксфордские анатомы обладали