Анатолий Тарасов - Горбунов Александр Аркадьевич

В футбольной команде и в команде по хоккею с мячом Тарасов был не просто тренером, а тренером играющим. В таком совместительстве он видел крайнюю необходимость для себя — спортсмена, продолжающего активно играть в футбол и хоккей, но мечтающего при этом о тренерской стезе. А тренерское дело Тарасову уже тогда виделось основным делом жизни.

Приходилось нелегко. Нужно было соответствовать статусу играющего тренера, быть примером для остальных на площадке. У Тарасова никогда не было иллюзий относительно уровня своих игроцких способностей. Он видел, что в команде были хоккеисты и футболисты, которые играли лучше, чем он. «Им, — вспоминал Тарасов, — я мог дать только один урок — абсолютной преданности спорту. И потому я тренировался с особой страстью, при всех условиях, в любую погоду: в слякоть и мороз, в дождь и снег». Тарасов первым приходил на занятия, время на которые выделялось за счет часов, отведенных на физподготовку, последним их покидал. Много учился, много читал, вел записи всех тренировок, тщательно к ним готовился, анализировал матчи и разбирал их с партнерами. В училище и родился знаменитый призыв Тарасова: «Тренироваться азартно, весело, с улыбкой!»

Опыт работы с командой училища не был продолжительным. Весной 1940 года Тарасова перевели в ЦДКА. Он отправился на подготовительный сбор армейского клуба в Батуми, где поближе познакомился с Григорием Федотовым, признанным тогда мастером. Гриню, как называл Тарасов Федотова, он знал и раньше. В детстве Толю с Юрой мама почти каждое лето отвозила к знакомым в деревню — в район Ногинска и Глухова. В тех краях родился, вырос, научился играть в футбол Федотов. Местные мальчишки, и Федотов был среди них, иногда принимали Толю Тарасова в состав одной из «диких команд», бесконечно сражавшихся на пустырях. «Мог ли я догадываться, — вспоминал Тарасов, — что спустя несколько лет наш Гриня станет звездой первой величины и мне выпадет счастье изо дня в день тренироваться рядом с ним!» На юг тогда Федотов приехал позже других. Он восстанавливался в Москве после операции — ему, страдавшему от ангины, удалили гланды.

Тренируясь с классными мастерами, играя вместе с ними, Тарасов в очередной раз убедился, что из него футболист высокого уровня получиться не мог. Не хватало стартовой скорости. Но Тарасов все равно был счастлив: единицы получали приглашение в ведущий армейский клуб страны.

В то время армейцев тренировал «интереснейший человек, тонкий психолог и отличный педагог» Сергей Васильевич Бухтеев — фигура в отечественном спорте незаслуженно забытая. Бухтеев запомнился Тарасову редчайшим достоинством — умением находить подход к каждому футболисту, с которым ему доводилось общаться. «По собственному опыту, — отмечал Тарасов, — знаю, как невероятно трудно найти ключ к каждому хоккеисту — разный возраст, различная степень интеллекта, разные интересы спортсменов превращают эту задачу в почти неразрешимую».

Валентин Николаев, форвард знаменитой армейской «команды лейтенантов», отменный тренер, приводивший ЦСКА к титулу чемпиона СССР и дважды выигрывавший с молодежной сборной Советского Союза чемпионат Европы, убежден, что «своими новациями в организации учебно-тренировочного процесса Бухтеев значительно обогнал время, в теоретическом и практическом отношении шагнул далеко вперед». Разнообразие тренировок выделяло Бухтеева среди коллег. Он, например, снимая напряжение у игроков после изнурительных занятий, устраивал веселые соревнования между мини-командами: по волейболу — играть в мяч можно было только головой; по теннису — играли только ногами; организовывал заплывы на скорость в море и турниры по водному поло. Бухтеев первым в отечественном футболе стал привлекать к легкоатлетической части тренировок специалиста, имевшего отношение только к этому виду спорта. На батумском сборе кроссами и занятиями по бегу руководил чемпион армии в беге на 400 метров капитан Савельев. Он, по словам Валентина Николаева, «умело и беспощадно вырабатывал у нас помимо совершенно необходимых футболистам силы, ловкости и выносливости умение терпеть, работать до седьмого пота, и мы навсегда осознали банальную в общем-то истину, согласно которой труд и только труд делает человека человеком».

Дважды в неделю Бухтеев проводил занятия по тактике. Футболистов он в специальной комнате вызывал к доске, как школьников; вместе они чертили игровые схемы и обменивались мнениями по поводу того, как действовать в той или иной игровой ситуации.

В 1940 году в составе ЦДКА Тарасов сыграл в чемпионате Советского Союза по футболу шесть матчей (поражение от московского «Динамо» (2:4), победы над «Стахановцем» из Сталино (3:1) и сталинградским «Трактором» (2:0), ничьи с киевским «Динамо» (1:1), «Локомотивом» (2:2) и «Торпедо» (1:1)). Среди его партнеров были вратарь Владимир Никаноров, защитник Константин Лясковский, полузащитник Александр Виноградов, нападающие Алексей Гринин, Григорий Федотов и Валентин Николаев — будущие звезды послевоенной «команды лейтенантов». С Никаноровым и Николаевым Тарасов вместе пришел в ЦДКА. В конце 80-х годов Николаев вспоминал, что именно Тарасов настоял на том, чтобы он засел за мемуары. Они одновременно оказались на лечении в военном госпитале, и Тарасов «насел» на Николаева со свойственным ему напором: «Не пойму, Валентин, почему ты тянешь с книгой воспоминаний? Играть в такой команде, как ЦДКА, прожить в футболе большую жизнь и не рассказать об этом сегодняшней молодежи ты просто не имеешь права». «Он, — вспоминал Николаев, — был прав, мой старый товарищ. И я, едва вернувшись из госпиталя домой, взялся за воспоминания с удвоенной энергией».

В 1941 году ЦДКА стал называться ККА (Команда Красной армии). В первом московском матче она принимала 3 мая на переполненном стадионе «Динамо» динамовцев Ленинграда и проиграла со счетом 0:2. Запомнилась встреча не счетом, а набором грубых приемов. «Это было неприятное зрелище, — можно было прочитать 9 мая в «Правде». — Игроки били друг друга по ногам, толкали в спину, кричали, ругались. Все эти безобразия творились под носом у судьи Онищенко, который довольно спокойно реагировал на поведение грубиянов и хулиганов».

В заметке «Не церемониться с грубиянами!», опубликованной в спортивной газете и процитированной известным историком спорта Акселем Вартаняном в его футбольной летописи, было написано: «К сожалению, уже первые матчи… показали, что некоторые игроки и руководители команд забыли об известных постановлениях ЦК ВЛКСМ и Всесоюзного комитета физкультуры относительно дисциплины в командах и ослабили борьбу за культуру нашего футбола… Особенно возмутительная грубость произошла на календарном матче ленинградского “Динамо” с командой Красной армии. Зная, что у Федотова больная рука, ленинградцы (особенно Лемешев) грубили, и, в конце концов, Федотов покинул поле. Забелин и Щербаков откровенно били друг друга по ногам, грубили Гринин, Лясковский, Шапковский. В первом тайме москвич Тарасов головой ударил Викторова, и, наконец, во втором тайме ленинградец Николаев ударил по лицу москвича Щербатенко. За этот хулиганский поступок Николаев был удален с поля».

Тарасов тогда легко отделался. За удар соперника головой его даже не удалили с поля, хотя и дисквалифицировали. Но если удаленного с поля Николаева отлучили от футбола на год, то Тарасова — всего на шесть недель.

Весьма жестко поступили тогда футбольные органы по отношению к тренерам обеих команд. Им объявили строгий выговор и поставили перед соответствующими спортивными организациями вопрос о необходимости их увольнения. Ленинградское «Динамо», насколько известно, на этот призыв не среагировало, а вот военное ведомство с Бухтеевым расправилось сурово. По приказу начальника Центрального дома Красной армии его освободили от занимаемой должности и назначили на его место Петра Ежова.

Тарасов навсегда запомнил, как это было обставлено. Руководители ККА устроили собрание и в присутствии тренера стали рассказывать игрокам о его недостатках и промахах. Но больше всего Тарасов был поражен, когда Бухтеева стал поливать грязью только-только назначенный новый тренер. Сам же Сергей Васильевич, вспоминал Тарасов, «встал, с достоинством поклонился, попрощался с командой без ненужных слов оправдания и ушел». Никогда позже — а Тарасов с ним не раз встречался — Бухтеев не жаловался на несправедливость судьбы.