Учебник вымогателя, или Искусство владения навахой, ножом и цыганскими ножницами - Денис Леонидович Черевичник

Рис. 185. Женщины дерутся на навахах. Испанский лубок, 1850-е гг

Рис. 186. Женская дуэль на ножах до смерти, 1898 г.

Надо отметить, что далеко не все девичьи поединки заканчивались так относительно безобидно. Манолы дрались на ножах так же отчаянно, как мужчины, и очень часто убивали соперниц, отбивших у них любовников11. Как, например, в кровавой истории, случившейся в 1906 году. Двух закадычных подружек Из Кадиса — Рубиа и Сэли, юных и красивых поклонниц танцев и вечеринок, угораздило влюбиться в одного и того же парня, местного Дон Жуана, трудившегося извозчиком. Беззаботный покоритель девичьих сердец не желал ограничиваться лишь одной из подруг и продолжал кружить голову обеим. Девушки долго думали над решением этой проблемы, но единственное, что пришло в их хорошенькие головки, — это дуэль до смерти.

Поединок был назначен на 29 июля. Чтобы никто не смог помешать им в этом деле чести, соперницы решили сражаться на пляже де ла Калета в полночь. Прибыв на место поединка, юные дуэлянтки достали навахи и набросились друг на друга, словно две дикие кошки. Рубиа, получившей несколько резаных ран, удалось схватить Сэли, и она яростно колола её навахой в голову, в глаза, в живот, в грудь. Сэли, обливаясь кровью, упала на песок.

В этот момент рядом проплывало судно. Моряки услышали дикие крики сражавшихся девушек и пристали к берегу. Первое, что они увидели на пляже, это как окровавленная Рубиа, упершись в грудь подруги коленом, добивает её ударами навахи в живот. Матросы оторвали тяжело раненную и истекающую кровью девушку от убитой подруги и отвезли в больницу Кадиса. По дороге Рубиа попросила моряков помочь ей, так как её не держали ноги. На вопросы потрясённых очевидцев о произошедшем она спокойно ответила: «Я убила её, потому что одна из нас должна была умереть»12

Рис. 187. Подвыпившие женщины схватились за навахи. Испанский лубок, середина XIX в.

Ещё в 1790-х барон Николя Массиас отмечал, что все гранадские женщины вооружены ножами13. Мужчины, ставшие свидетелям таких дуэлей, в конфликты своих излишне эмансипированных прекрасных половин лишний раз и без особой нужды старались не вмешиваться. Во-первых, это было бы таким же нарушением кодекса чести, как и в поединках мужчин, а во-вторых, испанские женщины прекрасно умели обращаться с навахой и в советах не нуждались. И кроме того, это было просто небезопасно, так как доброхоты могли получить от разъярённых фурий навахой по лицу.

Рис. 188. Штандарт испанского пехотного полка с Андреевским крестом, 1746 г.

Рис. 189. Шрамирование лица опасной бритвой. Итальянский лубок, первая половина XX в.

В половине четвёртого пополудни январским днём 1916 года две грациозные цыганки — Мария Эчевария и Акеда Вальдес о чём-то горячо спорили на улице Независимости в баскс ком Бильбао. В нескольких шагах от спорщиц стояли ещё двое цыган — Мануэль Вальдес и Доминго Вадильо. Девушки отчаянно переругивались, перемежая свою речь словечками цыганского жаргона. Вдруг откуда-то из-под шалей обе с быстротой молнии выхватили длинные навахи, и начался поединок. Они сражались искусно и ловко, отскакивали, отступали, снова атаковали и выискивали наиболее безопасные способы достать соперницу. Было видно, что фехтование на навахах им не в новинку. Всё это время Вальдес и Вадильо невозмутимо стояли на том же месте и равнодушно наблюдали за схваткой. Как выяснилось позже, один из них бросил жену с детьми и ушёл к любовнице. А на дуэли сражались брошенная жена и его новая пассия14.

Шрамирование лица в народных дуэльных культурах относилось к так называемым негативным ритуалам, которые в первую очередь подразумевали унижение противника. Так, например, свидетельство о существовании подобного ритуала в Испании в 1614 году мы встречаем У Сервантеса в малоизвестной новелле «Ринконете и Кортадильо», повествующей о суровых буднях организованной преступности Севильи XVII столетия:

«В это время показался Чикизнаке, и Мониподьо справился у него, покончено ли с заказанной ему раной в четырнадцать стежков. «Какой раной? — переспросил Чикизнаке. — Не тому ли купцу, что живет На перекрестке?» «Да-да, ему», — подтвердил кавальеро. «Дело обстоит следующим образом, — отвечал Чикизнаке — Вчера вечером я поджидал купца у дверей его дома; он пришел еще до молитвы. Подхожу, прикинул глазом лицо, и оказалось, что оно очень маленькое; совершенно невозможно было уместить рану в четырнадцать стежков; и вот, будучи не в состоянии сдержать свое обещание и данную мне деструкцию, я…» «Ваша милость, вероятно, хотели сказать, инструкцию», — поправил кавальеро. «Совершенно верно, — согласился Чикизнаке. — Увидев, что на таком непоместительном и крошечном личике никак не уложить намеченное число стежков, не желая терять время даром, я нанес одному из слуг этого купца такую рану, что, по совести сказать, первый сорт!» «Семь стежков раны хозяина, — сказал кавальеро, — я всегда предпочту четырнадцатистежковой ране его слуги. Одним словом, вы не сделали того, что было нужно. Впрочем, что тут разговаривать — не такой уж большой расход те тридцать эскудо, которые я вам дал в задаток. Имею честь кланяться, государи мои!»

Как мы видим, речь в этом отрывке идёт о заказном нанесении шрама на лицо в качестве символического унижения, из чего можно сделать вывод, что в Севилье XVII столетия подобная практика была в порядке вещей. Многие авторы, посетившие Испанию в XVIII–XIX столетиях, писали о манере испанских навахеро вырезать на лице противнике «Cruz de San Andres» — крест святого Андрея в виде двух перекрещивающихся диагональных порезов.

Об этом обычае упоминал и личный хирург короля Англии Карла Второго — Ричард Вайсман, побывавший в молодости корабельным врачом. Он вспоминал, что, когда служил на одном из судов дюнкеркцев — голландских каперов на службе у испанской короны, у которых тогда в моде были поединки на ножах — сникерсни, у него было немало работы, связанной со штопкой порезанных лиц. Как отметил Вайсман, эти моряки носили шрамы на лице с большой гордостью, как символ личной храбрости.

Флаг с изображением двух перекрещивающихся косых линий — Андреевского креста, на котором, по преданию, был распят святой Андрей Первозванный, можно найти на флагштоках многих государств разных эпох, начиная с флага Шотландии 832 года. Но вот крест святого Андрея именно в виде двух кроваво-красных полос с рваными зазубренными краями, напоминающими зияющий порез, можно увидеть только на морском флаге Испании в период с 1506 по 1701 год и вплоть до 1843 года — на её воинском