Правда о «Зените» - Рабинер Игорь Яковлевич

В общем, зашел я туда второй раз, и Мутко сказал, что акционеры пришли к выводу: в том состоянии, в котором Бирюков находится, он командой руководить не может. После чего предложил мне возглавить «Зенит», причем без всякой приставки и.о. Для принятия решения у меня было всего 15–20 минут. И я не мог сказать «нет». Понадеялся и на то, что мой предыдущий опыт в тренерской деятельности был удачным — пусть и не на таком уровне. С череповецкой «Северсталью», к примеру, вышел из второго дивизиона в первый — правда, в итоге команда снялась с соревнований из-за отсутствия финансов.

Согласившись возглавить «Зенит», я при этом допустил одну серьезную ошибку. Нужно было сразу поставить условие — подписание контракта на полтора года. Думаю, скажи я об этом — так бы и поступили. Но, видимо, из-за дефицита времени — не подумал. В итоге контракт был подписан moлько до конца сезона, и команда об этом знала. Не было в соглашении и никаких юридических моментов, связанных с условиями его разрыва. И Виталий Леонтьевич, поскольку руки у него оказались совершенно развязаны, очень скоро начал вслух говорить, что нужно искать тренера.

Обнаружилось, что без Кобелева и Горшкова, цементировавших коллектив, команда развалилась на три группировки. Аршавин с Кержаковым, совсем юные, превратились из молодых игроков в звезд. Такой резкий переход не может сделать этот процесс безболезненным, а осадить их было некому. Впрочем, думаю, что и этот период ребят чему-то научил, не прошел впустую.

Отсутствовал лидер, каким на следующий год станет Радимов. Зато полно было игроков, друг с другом вообще не контактирующих, не бьющихся на поле друг за друга. Был бы здоров Игонин — проблем возникало бы меньше. Но у него бы серьезная травма.

Дней десять я во всем этом разбирался, И понял, что надо делать. Позвонил Виталию Леонтьевичу. Они с Поваренкиным (гендиректором клуба. — Прим. И. Р.) приехали в Удельную, я рассказал им о ситуации в коллективе и высказал свое мнение. Одним из предложений было расстаться с людьми, которые тормозят развитие команды, и ввести в состав молодежь. Поскольку в этом сезоне все равно уже ничего добиться, надо наигрывать людей на будущее.

Это была ошибка. Виталий Леонтьевич, видимо, еще питал какие-то надежды на более-менее успешный исход сезона, и от резких шагов настойчиво посоветовал воздержаться. Надо было поступить иначе — так же, как сделал летом 2003 года Петржела, когда безо всякого согласования с Мутко поставил на матч с «Аланией» молодежь. Не нужно было советоваться с президентом — надо было поступать так, как считал нужным. Вводить Макарова, Николаева, Лобова и других.

Рапопорту вдобавок еще и бешено не везло. В первом же его матче, с «Торпедо-Металлургом», на 90-й минуте при ничейном счете Кержаков не забил пенальти. Видимо, не выиграть во главе «Зенита» ни одного матча — это была его судьба.

Рапопорт:

— С Мутко у нас и сейчас нормальные отношения, но тогда мне не понравилось, что он, не скрывая, начал искать тренера. Причем он так себя повел уже после второе ничьей — с «Торпедо». Команде все сразу стало ясно. Придирки шли по любому поводу. Скажем, в игре с ЦСКА у армейцев удалили Семака, а через три минуты вторую желтую карточку — как говорится, для уравнивания составов — дали Аршавину. Так Виталий Леонтьевич обрушился на меня: мол, почему не заменил Андрея? Как это можно было успеть за три минуты? И процитированную в книге Петржелы фразу в его адрес: «Ты такой же слабый, как и Рапопорт», Мутко действительно говорил — имеются свидетели. Конечно, было обидно. Но это жизнь, эмоции. Я на Мутко не в обиде.

Жалею ли, что пошел в команду главным тренером? Легко рассуждать задним числом. Во-первых, у меня не было времени подумать. Во-вторых, принимая предложение, я не представлял себе, насколько плоха обстановка в коллективе. Одно дело — ездить иногда с командой в роли спортивного директора, и совсем другое — оказаться внутри. Я не чувствовал и по сей день не чувствую своей вины в том, что тогда произошло. Мы с Мельниковым, которого позвал помощником, делали то, что было в наших силах. Но все было слишком запущено.

Итогом сезона-2002 стало десятое место. На первый взгляд, — с учетом того, что в премьер-лиге 16 команд, — не такая уж катастрофа. По крайней мере, опасности вылететь в первый дивизион над командой не нависало ни секунды.

Но как-то незаметно для себя «Зенит» кардинально изменил свой менталитет. Волнения времен 96-97-го — восьмое место или одиннадцатое? — остались в прошлом. После Кубка 99 и бронзы-2001 любое место в середине таблицы расценивалось как провал.

Глава VI. Комета по имени Петржела

Была у провала 2002 года еще одна причина, о которой на тот момент не было известно почти никому.

Орлов:

— К тому моменту, как владельцем «Зенита» стал «Промстройбанк», денег у клуба не было вообще. По сути, он умирал. Средств, которые выделял «Газпром» как акционер, уж не хватало — в чемпионате России началась гонка бюджетов. К тому же в «Газпроме» тогда произошла смена власти, и новые люди денег сначала не давали. Город не помогал — всем известны были отношения Мутко и Яковлева, а ко всему прочему Виталий Леонтьевич в 2000 году возглавлял предвыборный штаб Валентины Матвиенко, которая те выборы Яковлеву проиграла.

И в 2002 году Мутко сам говорил: «Надо под кого-то "ложиться"». Под бандитов он категорически не хотел, это была его принципиальная позиция. А легальных денег в тех объемах, которые были необходимы для полноценного существования «Зенита», долго найти не могли. Поэтому с полным основанием можно утверждать, что «ПСБ» в лице его руководителей Владимира Когана и Давида Трактовенко спас «Зенит». Причем, как я слышал от близких к ним людей, инициатива принадлежала… отцу Когана, старому болельщику «Зенита». Он якобы и убедил сына взять на себя содержание команды.

Версия гендиректора «Зенита» середины 2000-х Ильи Черкасова в главном совпадает с тем, что рассказал Орлов.

— К 2002 году обладатель Кубка России-99 и бронзовый призер чемпионата-2001 «Зенит» фактически стал банкротом, — говорит Черкасов. — Честь и хвала Мутко: в 90-е годы он подобрал, по сути, никому не нужную команду, с бременем долгов. И вытащил ее наверх. После чего произошел качественный скачок чемпионата России — а значит, резко возросли расходы на содержание его успешных клубов.

Условно говоря, в 2000 году Мутко тратил 10 долларов, с в 2002-м должен был потратить 50. ЦСКА, «Локомотив» «Спартак» начали гонку бюджетов, которую клуб с такими же амбициями игнорировать не мог. Но таких денег у него объективно не было. Отсюда — десятое место. Но роль середняка Виталия Леонтьевича не устраивала, и он начал поиск энтузиастов, способных спасти «Зенит» от банкротства.

У Мутко был божий дар — находить спонсоров. Даже «Газпром» не был готов вкладывать те деньги, которые давал все эти годы как акционер. Переговоры всегда шли долго и мучительно. Но Мутко уверенно говорил: «Ребята, извините, у вас такая-то доля в бюджете, и вы за нее отвечаете!» И так, напором, брал свое. Молодец! Но в 2002 году ситуация стала тяжелейшей.

Банкирский дом «Санкт-Петербург», в состав которого входил «Промстройбанк», был в Питере весьма заметной структурой. Мутко искал партнеров достаточно лихорадочно, перебирал всех, у кого есть деньги. В Петербурге, в отличие от Москвы, выбор не столь велик — грубо говоря, все выросли на одном пятачке. Поэтому не пересечься в какой-то момент они не могли. Тем более что, по-моему, «ПСБ» был обслуживающим банком мэрии города времен Собчака. А значит, и Мутко. С кем-то из руководителей банка у президента «Зенита» еще с тех пор были хорошие отношения.

Меня к этому процессу привлекли еще на том этапе, когда «ПСБ» изучал возможность приобретения клуба. Мы с Коганом учились в одном классе, вместе ходили в походы. Он мне доверял и привлек к работе в «Зените» (до того Черкасов бы администратором Мариинского театра, и появление человек из мира искусства вызвало у многих в футбольных кругах раздражение. — Прим. И. Р.). В сентябре 2002 года я целый месяц просидел в офисе Мутко, пытаясь понять истинную финансовую ситуацию «Зенита». Летом, когда разговор на эту тему зашел в первый раз, речь шла о возможных вложениях порядка 5 миллионов долларов. Для банка это была не слишком существенная сумма. Тем более — на «Зенит», который в Питере знают все!