Правда о «Зените» - Рабинер Игорь Яковлевич

С выполнением обещания взять 12 очков в четырех матчах ничего не вышло. «Зенит» безвольно проиграл в Камышине «Текстильщику», обреченному на вылет из высшей лиги. Тем не менее перед домашним матчем последнего тура против «Спартака» у зенитовцев еще были шансы в случае победы зацепиться за 7-е место.

Для «Спартака» же игра значила неизмеримо больше. Выиграв, он получал право на переигровку с «Аланией» за чемпионский титул. Любой другой исход приносил второе золото кряду команде из Северной Осетии.

Вот мы и подошли к одному из самых скандальных моментов в истории «Зенита», который Питер обсуждает по сей день.

Вначале — хроника событий и строки из газетных публикаций.

На 4-й минуте «Зенит» открыл счет: классный удар с лета удался Игорю Данилову. «Спартак» оказался на грани катастрофы. Но не переступил эту грань, все же забив два мяча.

Оба стали результатом грубейших ошибок вратаря Романа Березовского.

В первом случае, на 30-й минуте, был назначен штрафной удар с острого угла. Для начала Березовский крайне неудачно установил «стенку». Однако обводящий удар низом Андрея Тихонова оказался хоть и коварным, но не сильным. Более того, мяч полетел не в фирменном стиле Тихонова — в ближний угол, а по центру ворот. Голкипер неловко упал, нелепо задрав вверх правую ногу. Мяч же, отскочив от земли, юркнул прямо над уже лежащим Березовским в сетку. Вратарь выглядел в этом эпизоде, как неумеха-первоклассник.

Ближе к концу поединка, на 71-й минуте, полузащитник «Спартака» Егор Титов решился на дальний удар — метров с 25. Как и в случае с Тихоновым, он не был сильным. При повторе внимательные зрители изумились, обнаружив, что Березовскому, чтобы отбить его, даже перемещаться никуда не надо было: он стоял в том самом углу, куда был направлен удар. Но вновь нелепое падение — и мяч в непосредственной близости от голкипера влетел в сетку. И на табло зажглись те самые 1:2, которые были нужны «Спартаку».

Большинство зенитовцев бились как львы, но забить никак не могли. На трибунах «Петровского» творилось что-то невообразимое. Разъяренные питерские болельщики винили во всех грехах судью из Подмосковья Фролова, не назначившего пенальти за снос Зубко, — и на последних минутах, как сообщил Генусов, на поле выскочил фанат по прозвищу Молчун, захотевший разделаться с арбитром. Его с трудом удалось утихомирить.

Когда прозвучал финальный свисток, возвестивший о победе «Спартака», а значит, и о «золотом матче» с «Аланией», на поле вышел Мутко и принялся пожимать своим футболистам руки: вы, мол, сделали все что могли.

В телеинтервью президента спросили:

— Вам игра понравилась?

— Ну, конечно, понравилась! В раздевалке я сказал, что футбол оценивают болельщики, а не судья. Вы видите, что творится на трибунах. И вот ради этой оценки и надо играть.

О вратаре Мутко сказал укоризненно, но мягко:

— Рома мог сыграть более аккуратно. Не выстроил как следует «стенку», не посмотрел.

После матча на траве, один-одинешенек, сидел Березовский. И вдруг к нему подошел Садырин, обнял и поцеловал своего вратаря. А потом помахал трибунам — и те заревели в ответ. Когда есть сомнения в том, что команда проиграла честно, такой реакции быть не может.

А теперь перенесемся на год и три месяца вперед.

В феврале 1998 года Сергей Дмитриев, выступавший в тот момент за санкт-петербургское «Динамо», дал интервью питерскому журналу «Калейдоскоп». Точного его текста мне найти не удалось, но сказано было о «сдаче игроком нашей команды матча "Спартаку"». Издание это неспортивное, большим весом не обладавшее. А значит, фраза эта могла остаться незамеченной — если бы ее не процитировали в телепрограмме НТВ «Футбольный клуб». После чего Контрольно-дисциплинарный комитет (КДК) РФС объявил о том, что будет расследовать эту историю.

Дальше — больше. 25 февраля, накануне заседания КДК. «Спорт-Экспресс» вышел с огромной «шапкой»: «Садырин обвиняет Березовского в том, что тот по настоянию Мутко сдал матч со "Спартаком" в 1996 году». Под ней было опубликовано интервью с Садыриным журналиста Дмитрия Дюбо. Вот текст этой беседы.

«Главный тренер ЦСКА Павел Садырин, возглавлявший "Зенит" в 1995 и 1996 годах, еще три недели назад во время сбора в Израиле сказал мне, что ему известно, кто сдал матч со "Спартаком" в 1996 году — это голкипер Роман Березовский. Когда я позвонил Садырину в Испанию, где ЦСКА проводит тренировочный сбор, и рассказал о повестке дня предстоящего заседания КДК РФС, он дал свой комментарий:

— Сразу после того матча со "Спартаком", видя слезы Березовского, я не верил, что он мог сдать игру. Хотя какие-то подозрения все-таки были. Ведь даже мальчишка не допустил бы таких ошибок, которые ухитрился допустить тогда Березовский. В течение прошлого (1997-го. — Прим. И. Р.) года мне не раз напоминали об этой истории, но каждый раз я отказывался верить в виновность вратаря.

Но когда недавно на израильском сборе все подтвердили игроки ЦСКА, выступавшие в свое время за "Зенит", я понял, что это не слухи. Не хочу бросать тень на "Спартак", на его руководство, но не исключаю, что на нечестный поступок могли пойти какие-то люди, заинтересованные в победе "Спартака". Им было не обязательно выходить на Березовского, они могли выйти на президента "Зенита" Мутко. Скорее всего, именно так и было. Ведь Мутко, как это ни странно звучит, был больше других заинтересован в поражении своего клуба. В случае проигрыша с него снимался ряд условий, которые он должен был выполнить перед игроками. Прежде всего, это касалось премиальных.

— Что вы имеете в виду?

— За седьмое место, которое мы могли занять в случае победы над "Спартаком", игроки получали одни деньги, за десятое — совсем другие ("Зенит" как раз и стал десятым. — Прим. И. Р.). Система премиальных, которую мы же сами и придумали, была простой. Во время сезона в случае победы каждый в команде получал лишь половину оговоренной суммы премиальных. Если "Зенит" по итогам чемпионата попал бы в десятку, то футболистам полагались оставшиеся 50 процентов за каждую победу. А окажись команда, скажем, на 11-м месте, то они вообще ничего бы больше не получили. В случае седьмого или восьмого места премиальные умножались на коэффициент 1,5.

Я бы никогда не стал утверждать, что Березовский сдал матч, но, как говорят игроки, он сам признался в этом. Я же знаю, например, что вскоре после игры Березовский получил квартиру, давно положенную ему по контракту.

— Эта квартира оказалась большей, чем та, которая была оговорена в контракте?

— Это утверждать не берусь. Но точно знаю, что квартира хорошая и находится в элитном доме. Но потом, видимо, Березовского замучила совесть, и он во всем признался.

— Признался игрокам?

— Об этом все они говорят — и Белоцерковец, и Зазулин, и наши — Хомуха, Кулик, Боков… Придумать такое трудно.

— Значит, вы думаете, что Березовский сдал игру, скорее всего, по приказу Мутко?

— Да, я так думаю. Ведь он, кроме всего прочего, был заинтересован в том, чтобы меня уволить. В случае поражения команда формально не выполняла свою задачу — занять седьмое место. Кстати, идея с седьмым местом исходила прежде всего от меня, хотя по большому счету я мог вообще не ставить никаких задач. В контракте, который я заключал с клубом в 1995 году, было следующее условие: за два года "Зенит" должен выйти в высшую лигу. Получается, мы шли с перевыполнением плана, но я посчитал нужным нацелить команду на седьмое место, а не быть балластом в высшей лиге. И наша премиальная система была рассчитана как раз на такой план.

— При переходе в ЦСКА, как я знаю, вы, кроме Кулика, Хомухи и Бокова, приглашали в армейскую команду Березовского.