Анатолий Тарасов - Горбунов Александр Аркадьевич

И после прилета в Монреаль Тарасов почти сразу — команда наскоро устроилась в гостинице и на ходу перекусила — попросил выделить время для работы в знаменитом «Форуме». Позднее он вспоминал, как после начала тренировки в зале появились хоккеисты и тренеры «Монреаль Канадиенс» и стали наблюдать за занятием незнакомцев. Тарасов тут же направил в их сторону переводчика послушать, о чем будут говорить постоянные в те годы победители Кубка Стэнли. За тренировкой советской команды профессионалы следили менее получаса, а потом стали покидать зал. Вернувшийся «разведчик» доложил: работа сборной СССР на канадцев впечатления не произвела, они, как вспоминал Тарасов, «отнюдь не безобидно посмеивались над обилием передач (а передачи в нашем хоккее являлись и являются основой тактического мастерства и потому часто используются в тренировках и матчах), называя такую игру пустопорожней затеей…». Сообщил переводчик Тарасову и о канадском резюме: «Бросать по воротам русские не умеют. Детский сад. Играть с ними неинтересно».

«На вопрос, кто же был прав: мы, советские тренеры, создававшие новую школу хоккея, или многоопытные канадцы, — написал Тарасов 30 лет спустя после исторической поездки, — ответ дало время. В наши дни все тренировки канадских, в том числе и профессиональных команд, очень напоминают — и по обилию передач тоже — ту самую тренировку сборной СССР в монреальском “Форуме”, над которой посмеивались асы “Монреаль Канадиенс”».

Реакция асов Тарасова разозлила. Будучи сильным психологом, он тут же поведал о «детском саде» игрокам, разозлив и их тоже. «Они стиснули зубы, — рассказывал Тарасов. — Самолюбие в спорте я только приветствую. В какие-то моменты тренер эту черту спортивного характера может использовать во благо».

Хоккеистам из Советского Союза поражения с крупным счетом предрекали не только организаторы тренировки в Гандере, но и самые авторитетные канадские специалисты и журналисты. Газеты встретили сборную заголовками: «Русские проиграют в Канаде все встречи». Тем более что первый матч 22 ноября в Торонто гостями был начисто проигран команде «Уитби Данлопс» со счетом 2:7. За «Уитби», стоит заметить, играл тогда Гарри Синден, ставший затем известным тренером и руководивший сборной Канады в Суперсерии-72.

Тарасов объяснял крупное поражение тем, что его ребята не сумели еще отойти от трудного перелета, а также разницей во времени и коротким периодом для акклиматизации. Из семи оставшихся встреч проиграна была только одна (2:4 от «Китченер Ватерлоо Датчмен»), еще одна завершилась вничью (5:5 с «Виндзор Булдогс»), в остальных одержаны победы: над «Садбери Вулвз» (7:4), «Норт-Бэй Трапперс» (6:3), «Халл-Оттава Канадиенс» (6:3), «Кингстон Сеньорс» (4:2) и над сборной, составленной из игроков «Халл-Оттава Канадиенс» и «Торонто Марлборо» (10:1).

На фоне канадского «игрового терроризма» (так определял Тарасов их манеру игры), тренер обнаружил у некоторых советских хоккеистов и главную слабость — «недостаток стойкости»: не у всех доставало выдержки, готовности терпеть жесткость соперника и при этом показывать те свои лучшие качества, на которые они были способны. Неприятным откровением для Тарасова стало то, что «некоторые игроки стали выпадать из обоймы коллективной игры, кое-кому оказались не по душе столкновения с соперником, пусть и не всегда действующим в рамках правил. Они или подолгу обиженно лежали на льду, выпрашивая «милостыню» у арбитров, или отмахивались клюшкой, по-детски стращая соперника, гневя судей и в итоге наказывая свою команду».

Сплошные перелеты и переезды (маршрут с 22 ноября по 6 декабря: Монреаль — Торонто — Виндзор — Китченер — Садбери — Норт-Бэй — Монреаль — Кингстон — Оттава — Монреаль), ни одного дня полноценного отдыха… Времени на тренировочную работу, в ходе которой можно было бы скорректировать недостатки, возникавшие в игре, не хватало. Для того чтобы хоть как-то мотивировать некоторых игроков, оказавшихся не готовыми противостоять «терроризму» канадцев, Тарасов предложил на совещании руководства делегации применить дифференцированный подход при выплате премиальных за матчи и был поддержан. Игроков, в состав не попадавших или же снимавшихся с матча из-за слабой игры, премий за победы лишали. Какую-то часть валюты благодаря этому для Спорткомитета сэкономили.

Во всех восьми матчах приняли участие Сологубов, Трегубов, Сидоренков, Уколов, Локтев, Александров, Елизаров и Копылов. В семи играли Хлыстов, Гурышев, Пантюхов и Ольков, в шести — Черепанов, в пяти — Быстров, Ёркин, Новожилов, в четырех — Снетков, в трех — Пучков, в двух — Петухов и Солодов.

Пары защитников выглядели неизменными (Сологубов — Трегубов, Сидоренков — Уколов). В двух встречах на подмену выходил Солодов. В нападении Тарасов проверил 12 сочетаний форвардов. Основными были тройки Хлыстов — Гурышев — Пантюхов (пять матчей), Локтев — Александров — Черепанов (четыре) и Елизаров — Копылов — Ольков (шесть).

Предложенный Тарасовым подход к выплате премиальных, надо сказать, стал палкой о двух концах. С одной стороны, вроде бы мощнее становится стимул: обязательно попасть в состав, сыграть изо всех сил для того, чтобы победить и попасть в состав на следующую игру. Но с другой в таких ситуациях неизбежно накапливается недовольство, проявляется чувство зависти к более удачливым партнерам — «фаворитам тренера»! В современном футболе, например, не так уж и редко встречается такая премиальная практика, при которой одинаковую сумму в случае победы получают те, кто играл, и те, кто весь матч находился на скамейке запасных. Тем самым удается избежать конфликтов «игрок — тренер» в условиях неизбежной ротации состава при напряженном внутреннем и международном календаре. Принцип прост: мы — одна команда, в любой момент каждый может выйти на поле и сыграть в интересах команды.

За примененное в Канаде финансовое «ноу-хау» Тарасову по возвращении в Москву едва не «надавали по шапке». Когда на коллегии Спорткомитета руководители делегации отчитывались о поездке, заместитель председателя Спорткомитета, женщина, по наблюдению Тарасова, «решительная и боевая», вдруг заявила о незаконных действиях тренера и потребовала провести разбирательство: куда делась валюта, отобранная у спортсменов? Однако Николай Романов, проводивший заседание коллегии, решительно отмел наговор: и действительно, излишки валюты руководители делегации сдали в кассу Спорткомитета, а за эксперимент с дифференцированной оплатой и за итоги турне по Канаде Тарасову, по его мнению, следовало объявить благодарность. Вступился за Тарасова и руководитель делегации Павел Коротков, бывший динамовец, с которым Тарасов играл в «Динамо» в чемпионате Москвы перед войной (между прочим, родной брат известного советского разведчика Александра Короткова).

Но попытка дать ход навету — сущий пустяк по сравнению с тем, что узнал Тарасов, вернувшись в Москву. Пока он ездил в Канаду и Швецию, серьезно заболела его жена Нина Григорьевна.

«Мне было тогда десять лет, — рассказывала об этом Татьяна Анатольевна Тарасова. — У мамы случился инфаркт при двустороннем воспалении легких. Я ничего не понимала в болезнях, но хорошо помню, что меня в те дни не пустили на соревнования, потому что мама умирала и неизвестно, смогут ли ее спасти. А папа в то время был в Канаде. И ему, конечно, ни о чем не говорили, никто туда не звонил, да и неизвестно, можно ли было дозвониться. А не говорили, как я понимаю, только потому, что он немедленно бы оставил команду на помощника и прилетел бы домой. Они жили в очень большой любви. Маму тогда с трудом выходили».

За матчами профессионалов в Канаде Тарасову удавалось следить с трибуны. Правда, изредка. Чаще, из-за напряженного графика турне, — по телевизору. Но в «Форуме» ему довелось увидеть игру «Монреаль Канадиенс» с «Торонто Мейпл Лифс», кое-что подсчитать, например количество и качество передач, обводок, завершающих бросков, силовых единоборств в поле и у бортов, а также длину маневра самых сильных форвардов и защитников — у Тарасова был свой метод таких подсчетов.