Тренер: молодежка - Валерий Гуров

прыгать до потолка, когда получат ту же майку с моим именем, а мне эта майка уже незачем. И фильдеперсовые вещички мне тоже не нужны, это прежний обладатель этого тела собирал шмотки по всем советским республикам и зарубежью, куда на выезд с клубом катал, а «физкультурному инструктору» от них никакого толку.

Высунулся из окна, вставил два пальца в рот и оглушительно свистнул.

— Эй, молодёжь!

Ребятня из вчерашней дворцовой делегации висели на турниках. Солнце пекло будь здоров, потому они прятались от жарких лучей в прохладе тени. Играть на футбольной площадке в такое пекло невозможно.

— Дуйте ко мне!

Пацаны даже не задавая вопросов, ломанулись наперегонки к подъезду. Топот по лестнице я слышал из-за закрытой дверей. Когда прибежали, я озвучил им своё деловое предложение:

— Так, ребятня-мелкотня, поможете вынести хлам на мусорку, получите мою футбольную форму.

Я достал из чемодана спартаковскую форму. Ребятня аж завздыхала, заохала.

— По рукам?

Можно и не спрашивать. Через минуту они уже тащили фильдеперсовое шмотьё на свалку, за что и получили комплекты игровой формы. Ну а я избавился от лишнего хлама. Чемоданы решил подарить бабе Марфы, за вчерашние пирожки надо же человека отблагодарить.

— Я не могу взять, Иван, — с порога отказалась женщина, у которой после вчерашних манипуляций с бигуди, волосы напоминали змей Медузы Горгоны.

— А я настаиваю, баб Марф.

Она рассыпалась в благодарностях и прослезилась даже.

Насчёт вещей «жены» думал недолго. Хотел сначала предложить вещи Аллы внучкам бабы Марфы, но больно у моей жёнушки прогрессивно-специфический вкус с тонким флером шалавства. Да и неправильно как-то распоряжаться чужим шмотьём. Решено — я решил оставить шмотки Аллы у вахтёра, чтобы если женушка о них вспомнит, то сможет забрать. Единственное, что я сделал — запхал вещи Аллы вместо двух чемоданов в один, который разбух как гревшийся на солнце бегемот.

Поскольку вахтёр пребывал в соседнем корпусе, пришлось переться с чемоданом через двор. Пацанов просить не стал, сам понес, а когда вышел на крыльцо, перед входом в общагу затормозил автомобиль. Не какая-нибудь копейка или шестерка, а полноценный Мерс, точь в точь, как у Барина, только золотого цвета. За рулём автомобиля сидел молодой человек в спортивном костюме с эмблемой «Динамо» и в черных солнцезащитных очках. Фамилию его я не припомнил, хотя рожа была дюже знакомая, да и ни к чему мне знать, как товарища зовут.

— Здорова Иванов, — молодой человек меня явно знал. — Ты как до такой жизни докатился, что из квартиры на Арбате тебя в вонючую общагу выперли…

Он поднял солнцезащитные очки и своими голубыми глазами окинул меня взглядом, полным пренебрежения.

— Тебе что надо? — холодно спросил я.

— Мне Алка сказала, что у тебя ее чемоданы остались? Просила забрать. Ты ж в курсе, что она у меня теперь живет?

Понятно. Я быстро понял, что передо мной тот самый нападающий московского «Динамо», к которому грозилась уйти моя непутевая жёнушка. Быстро, однако подсуетилась, прошмандовка.

— Эти вещи? — я приподнял чемодан.

— Да, кидай в багажник, я на тренировку опаздываю.

С этими словами динамовец открыл багажник своего Мерседеса, но сам остался сидеть на водительском сиденье — хотел показать свое мнимое превосходство. Поведи он себя иначе, и вполне возможно, что я бы чемоданы отдал — просто потому что хотел поскорее избавиться от того, что связывало с прошлой жизнью. Но никогда не любил, когда люди мнят о себе больше, чем есть на самом деле. Я недолго колебался и вместо того чтобы положить чемоданы в багажник динамовцу, подошёл к мусорке и выбросил все добро в жбан.

— Забирай, вещи твои.

— Ты совсем дебил? — динамовец от удивления выпучил глаза.

— Обращайтесь.

Нужны ему вещи — полный вперёд. Нет, значит бездомным будет чем поживиться, считай хорошее дело сделал. Алла же купит себе новое шмотьё, а ты паренек еще не знаешь с кем на свою голову связался…

Не знаю, полез ли в мусорку динамовец и чем все это действо закончилось, потому что я зашёл в соседний корпус. Там сдал ключи от коммунальной квартиры вахтёрши, расписался.

— Быстро вы, молодой человек! — прокомментировала бабуля, вешая ключи на крючок. — Надеюсь, что вы не успели в комнате ничего набедокурить?

— Не успел бабуль. Да и бедокурить не очень хотелось.

— А чего съезжаете, не понравилось у нас? — неподдельно расстроилась старуха.

Я заверил, что мне все понравилось, и поехал на вокзал, прихрамывая. Как и планировал с одним единственным чемоданом. Когда выходил — динамовца во дворе уже не было, как не было и в жбане чемодана Аллы.

Ребятня снова носилась по футбольной площадке, дождавшись, когда палящее солнце спрячется за тучами. Баба Марфа развешивала постиранное белье.

На вокзал прибыл в три часа, и подошел к кассе купить билет на электричку. Там меня встречала обаятельная кассирша симптяжка.

— Здравствуйте, мне бы билетик до Королева. В одну сторону.

Глава 9

— Вам куда ехать, товарищ? — спросила меня обаятельная девушка в окошке кассы № 2 Ярославского вокзала.

— Мне бы до Королева доехать, что ближайшее? — повторил я, сложил руки на подоконник кассы, заглянул в окошко и улыбнулся.

— Это который Калининград? — уточнила кассирша, покраснев от внимания симпатичного мужчины.

Я вспомнил, что Королев, один из самых крупных по населению наукоградов России, все еще называется Калининград, по имени видного советского деятеля товарища Калинина. Вспомнив, кивнул — до Калининграда, а потом уточнить решил.

— Мне, если быть точным, до пионерского лагеря «Колосок» на Клязьме добраться надо, не сориентируете?

— Сориентирую, у меня дети в этом замечательном пионерском лагере все прошлое лето провели, — призналась кассирша.

— Дети? В девятнадцать лет? — я подмигнул.

Красоткой кассирша не была, да еще и женатая походу, но мне нравилась, как она реагирует на слова. Вот и сейчас, девушка еще больше раскраснелась.

— Это вам до платформы Тарасовской надо, а там уже спросите.

Я бровь удивленно приподнял. В Тарасовку ехать? Серьезно? Так оттуда рукой подать до базы «Спартака». Вон откуда о пионерском лагере в офисе команды узнали.

— С вас 20 копеек за билет, молодой человек.

Я расплатился, забрал билет, отправившись на платформу. СССР доживал последние дни, но детский лагерь на реке Клязьма все еще назывался пионерским. От Ярославского вокзала до платформы Тарасовская ехать порядка сорока минут пути. Я проковылял к электричке, устроился в полупустом вагоне и всю дорогу в окно залипал, на бесчисленные леса, чередующиеся с внушительными промышленными постройками. Эх, какую же мы все-таки страну профукали на ровном месте! Обидно то как. И ведь в футболе также —