Анатолий Тарасов - Горбунов Александр Аркадьевич

Хоккеисты защищают Фетисова. Почему? Да потому, что это уникальный хоккеист. Его можно сравнить разве что с Н. Сологубовым и В. Васильевым. Но в ряде компонентов, в творчестве он пошел дальше. Безусловно, в мировом хоккее это фигура номер один. Всё это обязан учитывать тренер, решая вопрос о судьбе такого выдающегося игрока: не амбиции, а интересы хоккея!»

Тарасова поражала тогда та «удивительная вседозволенность», какой добился Виктор Тихонов у военных и спортивных руководителей страны, уверовавших в его незаменимость. По мнению Тарасова, во время развития конфликтной ситуации ведущие хоккеисты ЦСКА «тактично и убедительно вскрыли большие изъяны в тренерской деятельности Тихонова». Анатолий Владимирович, за командой следить не перестававший ни на день, знал об этом давно. Он говорил об изъянах не только на всевозможных совещаниях и собраниях, но и много раз — прямо в глаза — самому Тихонову.

Но Тарасов не был бы Тарасовым, если бы одобрил действия хоккеистов, сообщивших посредством телепередачи о объявленном ими ультиматуме. «Я понимаю, — отметил Тарасов, — что хоккеисты пошли на конфликт, убедившись в том, что все доступные средства доказать своему тренеру его неправоту исчерпаны. Но всё равно не могу согласиться с вами, ребята, с вашим ультиматумом: не поедет Фетисов, не поедем и мы. Так ставить вопрос негоже».

Через несколько дней на собрании команды появились начальники из Спорткомитета. Приехал и Тарасов. «Он, — рассказывал Тихонов, — мне объявил: «Все говорят, что надо Фетисова взять в сборную”. Я отвечаю: “Он с января до середины февраля ничего не делал, толком подготовкой не занимался, не было времени. Всё ушло на интервью и заявления, что в команде Тихонова он играть не будет”».

Потом, уже после Стокгольма-89, где сборная СССР выиграла титул, а Фетисов в роли капитана команды стал ее лучшим игроком и по праву вошел в состав симоволической сборной, Тихонов сказал, что для него «в принципе важнее всего было мнение команды».

Тарасов — именем своим и сам — сопровождал Фетисова по всей его хоккейной жизни. Книги Тарасова, прежде всего «Совершеннолетие», в которой тренер доходчивым языком характеризовал игроков и хоккей, Слава прочитал раньше чем произведения из школьной программы. «Совершеннолетие» стало настольной книгой мальчугана, отправившегося записываться сначала в динамовскую секцию (ему там отказали: «Таких маленьких, 1958 года рождения, пока не берем»), а потом проехавшего одну трамвайную остановку до ЦСКА. Перед Дворцом спорта ЦСКА Фетисов увидел плакат, впечатливший его. Красноармеец в буденовке указывал пальцем на каждого, кто проходил мимо, и вопрошал: «А ты записался в ЦСКА?» Слава с трудом нашел тренерскую комнату. Она находилась в школе тяжелой атлетики и гимнастики. К ней вела неприметная лесенка. Директором школы был Александр Николаевич Виноградов. К нему Слава и обратился, потому что помнил, что в тарасовской книжке Виноградов был представлен как один из лучших защитников отечественного хоккея. Фетисов немножко приврал: помня динамовский отказ, прибавил себе годик, а ему сказали, что таких «старых» в ЦСКА не берут. Слава и по сей день не знает, был бы у него шанс, скажи он правду о годе рождения, но тогда он вышел из зала тяжелой атлетики и гимнастики донельзя расстроенным и обрадовался, когда увидел объявление о предстоящем наборе детей в школу ЦСКА — в первое воскресенье сентября, с 10 утра Набор проводят Тарасов, Фирсов, Рагулин, Кузькин, Ромишевский, Локтев…

Очередь — детей с родителями, одних детей, без взрослых (сейчас это представить невозможно) — простиралась от метро «Аэропорт» до армейского Дворца спорта. Слава простоял часов восемь без еды, без воды: никто ведь не думал, что так долго придется находиться в очереди, а потому ничего с собой не взял. Соседи из очереди поделились бутербродом. На лед Фетисов попал к вечеру. Позже он узнал, что хоккеисты ЦСКА — они ему потом сами рассказывали — менялись, уходили во время просмотра отдыхать, а Тарасов оставался постоянно. Слава тогда в число отобранных не попал — он страшно устал в очереди, чтобы кого-то удивить на льду. Но понял, побывав в армейском зале и увидев Тарасова и выдающихся хоккеистов. «Попал в какое-то великое место». «Я, — рассказывал он, увидел великих людей. И, по большому счету, не очень-то и расстроился. Не знаю почему. Так получилось, что этой же осенью, ближе к зимним каникулам, мы играли на стадионе ЦСКА на Песчанке — Фрунзенский район против нашего Тимирязевского. Играли в рамках московского турнира „Золотая шайба”. Перед нами тренировался армейский 58-й год. Они закончили, вышли мы. Юрий Александрович Чабарин, ставший потом первым моим тренером, решил задержаться и посмотреть на мальчишек со двора. И пригласил меня после матча на тренировку в ЦСКА».

После завершения первого сезона Славы Фетисова в школе армейского клуба назначили собрание команд всех возрастов. На плакатах-объявлениях было написано, что проводить его будет Тарасов. В небольшой зал офицерского клуба ЦСКА, располагавшегося рядом с административным зданием, вместились все юные армейские хоккеисты — от третьих мальчиков до молодежного состава. Тарасов всегда сам вел такие собрания. И приводил с собой победителей чемпионатов мира и Олимпиад, чтобы дети могли пообщаться с выдающимися игроками, задать какие-то вопросы.

Тарасов просил, чтобы приходили с родителями, с дедушками, бабушками. Их он считал исключительно важными фигурами в деле воспитания подрастающего поколения. Видел в них огромный ресурс для хоккейной школы.

«“Какими качествами должен обладать защитник?” — спросил Анатолий Владимирович нас, мальчишек, посетив тренировку детской команды, — рассказывает Фетисов. — Каждый из нас что-то такое сказал — защитить ворота, не дать сыграть нападающему и тому подобное. Тарасов выслушал и сказал: “Защитник должен одновременно видеть партнеров и соперников, а еще блондинку в пятом секторе, в пятом ряду, на пятом месте”. На всю жизнь запомнил эти слова. Всегда старался видеть блондинку. Не в буквальном, конечно, смысле, а старался с поднятой головой видеть всю ситуацию на площадке, контролировать ее».

Тарасов видел всю ситуацию в клубе и контролировал ее. Он не знал мелочей. Психологом был во всем. Спрашивает на одном из собраний у мальчугана, почему тот такой грустный? «Спартаку» проиграли. «“Спартаку”, говоришь, проиграли, повторяет Тарасов. — А родители твои здесь?» Выходит мама. Анатолий Владимирович спрашивает у нее: «По хозяйству помогает? Полы моет? Мусор выносит?» На все вопросы у мамы один ответ: «Нет». И тогда Тарасов обращается к мальчику. «И как же ты собираешься выиграть у “Спартака”, если маме не помогаешь? Даже мусор не выносишь!»

Фетисов называет Тарасова «великим оратором, которого взрослые и дети по два часа слушали с открытыми ртами — настолько доходчиво, понятным каждому языком он говорил о нужных вещах». «Можете себе представить, — говорит Слава, — что, в десятилетнем возрасте прикоснувшись к этому величию, я сразу понял, что это именно то место, где всё правильно — воспитание правильное и ценности и приоритеты правильно расставлены».

В форме ЦСКА начиная с десяти лет Фетисов не проиграл ни одного турнира — ни на каком уровне.

Незабываемой для него стала первая тренировка, проведенная под руководством Тарасова в составе команды мастеров. Фетисову тогда было 15 лет. Дело было летом. Его команда тренировалась в зале тяжелой атлетики. И вдруг прибегает администратор ЦСКА: на тренировке у мастеров кто-то получил травму, срочно нужен защитник, для того чтобы Тарасов мог провести полноценную тренировку. И тогдашний тренер Фетисова, Николай Голомазов, сказал Славе: «Иди».

Первая команда в отличие от юношеской была в тот момент уже на льду. Шел подготовительный период, последний, как потом оказалось, подготовительный период под управлением Тарасова. Фетисов с партнерами пропадал в старом Дворце ЦСКА во время тренировок мастеров. Ребята внимательно наблюдали за старшими, вслушивались в команды Тарасова, он всегда был на коньках, и при нем всегда был микрофон. И вдруг Фетисов на тренировке ЦСКА оказался не за бортиком, наблюдателем, а на льду, рядом со звездными игроками и Тарасовым. Сон, да и только.