Григорий Лапшин - Автостопом через Африку

женщины уже не прятались от меня в подворотню; мальчишки не пытались оказывать мне ненужные услуги, а занимались своими делами…

Вот по узкой улочке идет женщина с мальчиком, поклажу несет на голове, как и большинство женщин в южных странах. Но в отличие от турчанки, она не прячет лицо в платок при виде меня, а спокойно улыбается мне в глаза. Я фотографирую — женщина вполне довольна.

Сирия кажется более интересной страной даже по самым первым впечатлениям.

Вот и большой перекресток. Здесь оживленно: туда-сюда снуют рикши, торговцы с лотками, водонос с двумя кувшинами расхваливает свою воду и звенит звонкими побрякушками в руке. Улицы-дороги расходятся в пять сторон. Где же дорога в ближайший город Raqqa?

— Вейн тарИккак илЯ рАкка? — Показываю на одну из дорог мальчику лет 15-ти.

— Ты хочешь автобус? — Примерно так я понимаю его ответ.

— Ана мин рУси. Ана… иля… — Забыл как будет «ехать по дороге».

— Руси? О-о! Руси!! Руси!!! — Закричал радостно мальчик: «Русский! Русский!»

Тут же и все остальные дети на площади начинают кричать «Русский! Русский!» и дергать за длинные белые халаты старших мужчин. Вскоре все люди на площади бросают торговлю, даже ослы в повозках поддаются всеобщей суматохе и шарахаются в стороны, опрокидывая поклажу с одной из тележек. Уже при помощи взрослых, все стараются увлечь меня куда-то в сторону магазина обуви. Не понимая, что же такого необычного во мне нашли, все же вяло позволяю себя куда-то направлять. Тем временем, другая толпа мальчишек извлекает из магазина незнакомого мне араба в клетчатой рубашке. Человек лет 35-ти приблизился ко мне и обе толпы затихли в ожидании, только самые нетерпеливые тихо шептали «руси-руси!», показывая пальцами то на меня, то на него.

— Ты что, из России? — Спросил он меня на чистом русском языке.

— А ты — русский… или нет. Ты — жил в СССР? — После замешательства догадался я.

— Я не русский. Но я хорошо говорю по-русски. — Усмехнулся араб.

— Откуда?!

— Я закончил харьковский фармацевтический институт — Без запинки сказал он в ответ.

— О! Классно! У вас там фестиваль проходит каждый год, «Эсхар» называется. Бывал там? — Не нашел я ничего лучшего чтобы поддержать «харьковскую» тему.

— Нет. Но у меня там осталась любимая девушка … я так давно не говорил по-русски… — Скупая мужская слеза скатилась по его лицу, непонятно, толи по девушке, толи по русскому языку, то ли по фестивалю «Эсхар», где она осталась…

— Давай зайдем куда-нибудь, а то мы парализовали все движение на этой площади. — Предложил я, видя крайнее замешательство на лицах наблюдателей.

— Да-да, конечно. Вот это магазин моего друга. Пойдем сюда.

После того, как мы уселись в магазине, мне принесли бутылку содовой и большой сэндвич с фасолью. Вот литературный пересказ той истории, которую 13-го августа 2000-го года мне рассказал Абдул-Кирилл-Ибрагим, великий аптекарь из маленького городка на северо-востоке Сирии:

В далеком 1993-ем году я и еще несколько сирийских юношей, отправились на Украину получать дипломы фармацевтов, чтобы развивать аптекарскую индустрию Сирии. Врач и аптекарь здесь одна из самых уважаемых профессий. Мои родители сделали все возможное, чтобы я попал в эту группу, ибо лучшей возможности обеспечить мое будущее они и придумать не могли.

И вот, мы попали в далекую страну, без знания языка.

Сначала учились как первоклассники: писать буквы, читать по слогам… В те времена был дефицит. Мы жили в общаге. Посылаем одного-двух в магазин за хлебом, а хлеб дают только по одной буханке в руки. Как без языка объяснить продавцам, что в общаге остались еще десять голодных студентов?! Вот такие проблемы были в начале… но потом я выучил язык и даже познакомился с девушкой… (Здесь в глазах рассказчика опять заблестели слезы, и он стал рассказывать с нежностью, словно нараспев) Ее зовут Елена. Мы полюбили друг друга. Но после окончания института она уехала домой в Евпаторию, а я сюда, в Сирию. Сейчас у меня одна из самых больших аптек в этой местности… Нет, она не в этом городе. Моя аптека в деревне, в шести километрах отсюда. У меня там большой дом, если хочешь, можем сейчас поехать ко мне — поешь, помоешься, отдохнешь… Можешь даже на ночь остаться. Спешишь? Ну ладно…

… В общем, мне уже несколько раз предлагали взять в жены местную девушку, но я люблю только Елену. (Коран не только не запрещает, но и поощряет многоженство. Он вполне мог бы взять себе несколько жен любого возраста, а Елену считать «любимой женой», но не сделал этого.) Каждую неделю звоню ей, часто езжу в Ливию… там есть украинское посольство. Все эти годы я прошу, чтобы мне разрешили уехать в Крым, там жениться на Елене. Хотя здесь я зарабатываю около 2 000 долларов в месяц и очень уважаемый человек. Но я очень тоскую по своей девушке. Хотя здесь мне оставаться очень выгодно, все мои мечты сейчас об Украине.

Надеюсь, если все будет хорошо, то через год я уже буду с ней…

— Но ты понимаешь, что там тебе придется все начинать сначала. Там безработица, у вас наверняка будут проблемы с жильем…

— Нет-нет! Я уже все давно продумал. Я открою там новую частную аптеку… я не потерял российскую квалификацию… вот, у тебя здесь на руке — «бриллиантовая зелень», правильно? Вот, я хорошо помню, хотя здесь такого лекарства не бывает.

— Ну, что ж, удачи тебе. Можешь дать мне телефон в Евпатории, я позвоню туда, когда вернусь в Россию. Даже если тебя там не будет, то передам привет Елене.

Еще долго Абдул Кирим Ибрагим очень трогательно рассказывал мне о своей любви, рассматривал фотографии России. Потом обменял 20 долларов на сирийские лиры (1$=50L) и даже предложил оплатить автобус до города Ракка. Еще немного я расспросил его об особенностях Сирии. Тем временем, в магазин привели еще одного араба. Абдул сказал, что у этого человека очень редкая аномалия в организме — все органы правой и левой половины тела у него поменялись местами. Таких случаев бывает один на сотни тысяч. Я послушал редкое сердце справа и мы сфотографировались втроем у входа в магазин.

Попрощавшись с новыми друзьями, застопил прямо на площади грузовик, а скоро попал в бесплатную маршрутку. На выезде из города она свернула на автовокзал. Пассажиры почему-то тоже стали кричать мне «Руси-руси!» и зазывать остаться в автобусе. Чуть ли не насильно меня завезли на автовокзал. Из тени, улыбаясь, вышел … опять мой знакомый фармацевт!

— Просто чудеса какие-то! Тебя что, здесь весь город знает?

— Да. И все окрестные деревни то же.

— А почему они меня к тебе везут?

— Потому что они знают, что я учился в России, а русские люди попадают сюда очень редко.

Вот они и стараются сделать мне радость…

— Как же мне тогда быть? Ведь если я остановлю машину, водитель повезет меня к тебе в деревню?!

— Давай, я договорюсь с водителем автобуса, чтобы он бесплатно довез тебе до Ракка?

— Нет, я не хочу пользоваться рейсовым транспортом. И потом, я хочу сам учить арабский язык и договориться с водителем самостоятельно.

— Хорошо. Мы довезем тебя до трассы. Подожди здесь, автобус через 10 минут.

— Давай так: я пойду голосовать на дорогу, а если за десять минут я не уеду на попутке, тогда ты подберешь меня в автобус.

— Хорошо. Еще раз до свидания, на всякий случай.

Все получилось так, как и сказал Абдул. Пока я стоял на трассе, он рассказал про меня водителю маршрутки и всем пассажирам. Сразу начались расспросы про Россию, а я всю дорогу до деревни расспрашивал про Сирию.

На рынке в Raqqa, где заканчивался маршрут, водитель автобуса сам объяснил мою сущность водителю грузовичка, и в открытом кузове, меня бесплатно довезли до следующего выезда из города. Очередная машина оказалась такси. Мне показалось, что я правильно объяснил водителю арабскими фразами, чтобы он подвез меня, «сколько по пути, бесплатно».

Но когда я стал прощаться, водитель стал вымогать деньги. В переводе на русский, наш диалог звучал бы так:

— Вот ты тут катаешься. А мне зарабатывать деньги надо!

— Я предупреждал: «сколько по пути». Если хочешь денег, то взял бы другого пассажира!

— Иностранец — лучший пассажир! Заплати мне хоть сколько-нибудь…

— Не могу. Если я тебе заплачу, то ты и дальше будешь также вымогать деньги с автостопщиков. А так обманывать не хорошо!

— Ну дай мне хоть сколько-нибудь, хотя бы монетами… У меня дома дети голодают, подвозить людей — это моя работа. Что я им скажу?

— Хорошо. Вот, возьми одну большую монету (50 лир) и больше так не делай.

Расставаясь с подлым таксистом, я удивлялся, как много можно понять, зная всего десяток арабских слов. Потом я решил не горевать по потраченному доллару, ведь во всех мусульманских странах будут бесплатно кормить, возить, звать на ночлег. И одного доллара таксисту было не жалко. Тем более, что он не выглядел богатым человеком. Но, с другой стороны, нехорошо создавать опасный прецедент! Ведь он расскажет и другим таксистам о том, как вытряс деньги с жадного русского. Вот так и «портятся» для автостопа страны, где бывает много туристов… Забегая вперед, замечу, что в Судане, где туристов не бывает вообще, водители еще не додумались брать плату за проезд по городу.