Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг - Петр Александрович Дружинин

курса часто уполовинивает первоначальную сумму. Мы и сами несколько раз погорели на этом. Особенно поучительной была продажа десятитомного «Общего гербовника дворянских родов», который мы в 1994 году уступили в музей «Вязёмы», но между оформлением закупки и ожиданием денег произошел «черный вторник». После этого мы уже старались не иметь дела с государством.

Обложка каталога первого аукциона новейшего времени (Москва, 11 апреля 1987)

И вот тут, когда деньги быстро превращались в необеспеченные бумажки, оставаясь лишь средством покупки товаров сиюминутного спроса, государство вдруг решило организовать букинистические аукционы. Конечно же, в качестве шага по «внедрению новаторских методов в советской торговле». «Первый Московский антикварно-букинистический аукцион» был проведен 11 апреля 1987 года силами магазина «Раритет», составителем каталога был В. И. Семиохин (Сэм), но формально это был аукцион объединения «Мосбуккнига». Предаукционная выставка книг была развернута в «Доме книги» на проспекте Калинина, а само мероприятие проходило в ЦДЛ при стечении публики и прессы. Первые букинистические аукционы были государственными, то есть проводились «Москнигой», «Ленкнигой» и прочими городскими книготорговыми объединениями. Однако прокатились они громким эхом по городам Союза: в 1987‐м состоялись аукционы в Москве, Киеве, Харькове, в 1988 году – в Ленинграде, Горьком, Вильнюсе, Каунасе, Риге, Кургане, Брянске, Житомире, в 1989-м – в Саратове, Туле, в 1990-м – в Архангельске, Кишиневе… И это не исчерпывающий список мест, где новаторство получило свое применение.

Везде, особенно в столицах, все неравнодушные отметили взлет цен по сравнению с хорошо знакомым нормативом букинистического прейскуранта. Собственно, существование официальных каталогов-ценников и привело к товарному голоду: мало кто захочет продать книгу за пять рублей, если на «толкучке» ей цена двадцать пять. Только лишь совсем неразборчивый человек; впрочем, такие люди – главный планктон антикварного рынка. И хотя здесь также местами был «внедрен новаторский метод советской торговли», в согласии с которым в букинистах появились «отделы книг по договорным ценам», шедевров там было немного.

Аукцион, как нам кажется, и хорош только тогда, когда торгует не рядовыми книгами, а изданиями, которых нет в открытом доступе. На излете советской эпохи репертуар букинистических магазинов, как мы его помним, был довольно специфическим: действительно редких и ценных книг там практически не встречалось, разве что под прилавком, а вот «середняка» было во сто крат больше. И всегда имелся ящик с отдельными томами многотомников XVIII века: «Всемирного путешествователя», «Древней российской вивлиофики», «Деяний Петра Великого», «Истории российской коммерции» и так далее. То есть действительно редкости на прилавок просто не могли попасть: в магазины населением они, конечно же, приносились, но продавал их товаровед в комнате приемки, причем с обязательным отчислением себе премии сверх суммы, которая была написана на книге.

Аукционы, начавшиеся в 1987 году, проводились редко, внимание к ним было велико. Да и само слово «аукцион» было окутано легендами. Ведь ассоциировались они у обычного человека ни в коем случае не с Ильфом и Петровым, а исключительно с Диккенсом, когда по милости судьбы вы внезапно могли разбогатеть.

В нищей стране (хотя можно и иначе: в богатой стране, где большинство граждан нуждаются в пище и одежде) подобные спектакли всегда пользуются большим успехом. Пресса, радуясь возможности переключиться с обзора ударных комсомольских строек или восхваления плодородных степей Крыма, активно начала рекламировать неожиданные события, тем самым только увеличивая ажиотаж. И в результате многолетней агитации со стороны СМИ стало аксиоматичным, что только на аукционе можно продать книгу или вообще ценную старинную вещь без посредников конечному покупателю по максимальной цене. То есть аукцион и только аукцион мог гарантировать максимальную ставку. Звучит заманчиво, правда? И на эту приманку всегда было много охотников.

Но перейдем от мифов к настоящим аукционам, которые нам пришлось повидать, и посмотрим, как они были устроены. Сразу нужно сказать, что нет аукциона или магазина, который бы долгие годы имел неизменный рейтинг. Как и всякое коммерческое предприятие, аукционная фирма также эволюционирует, притом прогресс или регресс могут быстро сдвинуть ее позицию в неписаной табели о рангах вверх или вниз.

Давайте для начала обернемся в сторону Гринвича. На Западе, где аукционные дома были основаны двести-триста лет назад, они постоянно сменяют друг друга в рейтингах неискушенных сдатчиков и покупателей. Скажем, сегодня гремят названия аукционных домов Christie’s и Sotheby’s, а другие, менее крупные, часто вовсе неизвестны обычным людям. И речь идет не только о продаже с молотка антикварных книг. Есть некоторые области рынка, где эти колоссальные дома явно не первые – ведь, скажем, для покупки автографов ничем не хуже старейший немецкий J. A. Stargardt. При этом лет сто назад ни Sotheby’s, ни Christie’s не были лучшими в области антикварной книги – намного известнее были великолепные англичане Maggs Bros., которые выпускали лучшие в мире каталоги, продавали Библию Гутенберга и Codex Sinaiticus. А еще ранее – двести лет назад – Bernard Quartich торговал в Лондоне той же Библией Гутенберга или первым фолио Шекспира, и его имя ассоциировалось исключительно с гигантскими суммами за знаменитые книги. К их чести сказать, Quartich и Maggs до сих пор живы и уважаемы, но уже как просто надежные книготорговые фирмы.

Каждая фирма или аукцион имеют свою пору расцвета, свой звездный час. Но это касается цивилизованных обществ, где даже мелкая антикварная торговля имеет законное и устойчивое положение. Здесь нет страха, что придет полиция и станет обвинять в торговле оружием, если на витрине выложена дуэльная пара начала XIX века. Здесь у большинства фирм многовековое имя и собственное помещение, а книжная антикварная торговля – семейное дело, переходящее по наследству вместе с огромным подвалом, набитым книгами. Антиквар-сын учится у антиквара-отца сызмальства, и ему не стыдно за свою профессию и нет риска прослыть «спекулянтом». Здесь не страшно делать большие вложения на многие годы.

Последние сто лет в России ничего из перечисленного не было. Ликвидация частной торговли большевиками уничтожила так много отраслей, что плакать об антикварной книге даже как-то неудобно. При советском режиме эта область оказалась вне закона, потому что плановое хозяйство хорошо лишь при откорме свиней, хотя и там нужны смекалка и гибкость. Что касается торговли антиквариатом, то мы наблюдали много раз, как владелец пытался превратить магазин или аукцион в дойную корову: предприятие быстро приходило в подобие скупки или ломбарда, товароведы разбегались или начинали воровать.

Свобода, ненадолго наступившая в сфере антиквариата после краха советского режима, дала одним глазком взглянуть на то, как должен выглядеть антикварный магазин. Это было интересное время, которое, впрочем, быстро закончилось: беспрецедентная строгость в деле учета комиссионного