Страшно сказать. Когда молчание ребенка говорит громче слов - Кэти Гласс

предлагаю продолжить звонить по субботам и добавить воскресенье и еще звонок в середине недели, скажем, в среду. Ты по-прежнему будешь видеться с твоей мамой по вторникам и четвергам, но не будешь звонить ей до тех пор, пока не переедешь.

Я знала, что это делалось для того, чтобы укрепить связь между Оскаром и его постоянной семьей до переезда и ослабить связь с его матерью.

– Нужно ли нам звонить Дол по скайпу? – предложила я Эндрю. – Тогда они смогут видеть друг друга, когда разговаривают.

– Да, не вижу, почему нет, но сначала выясните это у Дол и Ивана.

– Я выясню. – Я потянулась за ручкой и бумагой, чтобы сделать заметку об этом и записать дни, когда мы должны звонить им.

– Еще вопросы? – спросил Эндрю у Оскара.

Оскар покачал головой.

– Если ты вспомнишь что-нибудь потом, ты можешь спросить у Кэти, хорошо?

Оскар кивнул.

Тогда Эндрю попрощался и поднялся, чтобы уходить. Это не был обычный визит раз в шесть недель; он пришел только для того, чтобы сообщить Оскару результат судебного процесса. Когда я вышла с ним к дверям, я уточнила, правильно ли я поняла, что мы не должны звонить матери Оскара сегодня вечером – в среду.

– Да, верно, – сказал Эндрю. – Новые условия вступают в силу с сегодняшнего дня. Я поговорю с Роксаной и Дол.

– Вы могли бы также сообщить мисс Джордан результат судебного процесса? – спросила его я. – Я знаю, что она и ее мать ждут новостей.

– Да, завтра я сообщу ей первым делом.

– Спасибо.

Мы попрощались, и Эндрю ушел.

Вскоре вернулся с работы Адриан, и я рассказала ему о решении суда. Его реакция была в основном такой же, как у Паулы, – Адриан сказал, что будет скучать по Оскару, но так будет лучше для него.

– Для Оскара это новое начало, – сказал он.

Однако когда домой вернулась Люси и я поделилась новостью с ней, она лишь рявкнула на меня:

– Я только пришла. Я устала и у меня был мерзкий день. Я иду к себе полежать.

Неудачный момент, Кэти, сказала я себе, и оставила ее отдохнуть.

Во время ужина Люси была очень тихой.

– Ты в порядке? – спросила я ее.

– Я не обязана разговаривать, не так ли? – спросила она недовольно.

– Медведь не в настроении, – пошутил Адриан. Обычно Люси рассмеялась бы или сказала что-нибудь в ответ, но вместо этого она вышла из-за стола и вернулась в свою спальню.

– Ой, прошу прощения, – сказал Адриан.

– Ты не виноват. У нее был трудный день.

Я быстро закончила ужинать и поднялась к Люси. Она лежала на кровати, уставясь в пространство.

– Что случилось, милая? Могу я чем-то помочь?

– Вряд ли.

– У тебя проблемы на работе?

– Нет.

– С Дарреном?

– Да, но я не хочу говорить об этом сейчас.

– Хорошо. Ты знаешь, где меня найти, если я тебе понадоблюсь, – сказала я.

Проявляя уважение к ее личной жизни и потребности побыть одной, я вышла и закрыла дверь. Значит, это была проблема с ее бойфрендом. Я спрашивала себя, не расстались ли они, но я была уверена, что, когда Люси нужно будет поделиться со мной своими чувствами, она это сделает, – когда будет готова и когда придет время.

Глава двадцать седьмая

Мне пора на покой?

На следующее утро мы погрузились в нашу обычную рутину. Вчерашние тревоги Люси, похоже, развеялись, хотя она не сказала мне, в чем было дело. Я слышала, как она тихо разговаривала по телефону, когда я ушла спать, так что, возможно, они с Дарреном поссорились, а потом помирились. Мы с Оскаром попрощались с ней и уехали в школу. Я планировала сказать матери Лео о решении суда, когда увижу ее на детской площадке. Однако Оскар опередил меня. Едва увидев Лео, он подбежал к нему и сказал:

– Я уезжаю жить с моим братом, так что ты можешь прилететь на самолете, чтобы навестить меня.

Я рассказала Джулии о решении суда, о том, как скоро Оскар уезжает, и о том, что социальный работник Оскара не против, чтобы мальчики продолжали общаться, если она и тетя Оскара могут организовать это.

– Я дала ваш номер мобильного телефона Дол, правильно ли я поступила? – спросила я у нее.

– Да, конечно. Лео уже сказал мне, что будет звонить и писать.

Я улыбнулась.

– И как только я буду знать дату отъезда Оскара, мне нужно будет устроить им небольшую прощальную вечеринку, на которой надеюсь также увидеть вас и вашу семью.

– О, спасибо, но это будет грустно – прощаться.

– Да, хотя для Оскара важно, чтобы его пребывание у нас завершилось на счастливой ноте, – сказала я, стараясь сохранять оптимизм.

Тем вечером у Оскара был контакт, и впервые за долгое время Роксана отложила телефон, когда мы вошли в комнату, и обняла своего сына. Он казался таким же удивленным ее неожиданным проявлением чувств, как и я. Я подумала, что до нее дошло наконец, что ее сын на самом деле уезжает, хотя у нас оставался, по крайней мере, месяц до его отъезда. Я попрощалась и ушла.

Когда я вернулась забрать Оскара, вместо того чтобы выбежать из комнаты, Роксана вновь обняла его. Ей действительно не хотелось отпускать его.

– Я надеюсь, что поступила правильно, – сказала она мне. Я предположила, что она имеет в виду согласие на то, чтобы Оскар жил с ее сестрой.

– Думаю, да, это так, – сказала я.

Спустя мгновение она выпрямилась и, поцеловав Оскара в лоб, сказала:

– Пока. Увидимся во вторник.

Она ждала в комнате контакта, пока мы уйдем. Я оглянулась и увидела, как она берет салфетку из коробки на столе и вытирает глаза. Я подумала, что Роксана была человеком, которому трудно выражать чувства и который чувствует гораздо больше, чем показывает. В тот момент, когда ее защита исчезла, она казалась очень хрупкой и одинокой. Оскар уезжает, чтобы вскоре начать новую жизнь со своей большой семьей, но судя по тому, что я знала о жизни Роксаны, у нее самой была только работа. Я предполагала, что у нее есть несколько друзей и она жила в многоквартирном доме, так что она не будет одна. Но в спокойные моменты одиночества, когда у нее будет время подумать, я была уверена, что она будет скучать по Оскару и сожалеть о многом. Она жила здесь в основном из-за него – ради того, чтобы дать ему лучшую жизнь, – и скоро он уедет. Я спрашивала себя, не поступит ли