Дом на птичьем острове. Книга первая. Рожденная быть второй - Таша Муляр

Тряпка шуршала по свежевыкрашенным доскам старого пола, оставляя блестящий мокрый след. Ших-ших, туда-сюда – в такт советским песням о людях труда.

«Вот еще под кровать не залезла, да и под столом плохо промыла», – размышляла Васька мамиными наставлениями, перемещаясь по комнате на коленях, подоткнув подол ситцевого халата с запа́хом. Мама могла бы вести курсы по уборке в доме, и мытью полов в частности, хотя, наверное, и сама Вася уже могла бы обучать домоводству. Вон на Ритке можно тренироваться, но та, как нарочно, совсем не поддавалась обучению и постоянно симулировала, ссылаясь то на свой возраст, то на больной живот, то еще на что-нибудь, чем злила Ваську. Хотя, конечно, она еще совсем маленькая… Что такое четыре года? Да, ждать и ждать еще, пока она помогать им с матерью начнет.

Влажный пол выглядел намного привлекательнее. Противный коричневый цвет масляной краски от воды менялся на глазах, приобретая благородный коньячный оттенок. От влажных половиц отражалось дневное солнце, беспардонно заглядывающее в многочисленные окна их большого дома, нагревая прохладный воздух, играя пылинками. Дом был построен из самана и обложен красным кирпичом, поэтому в нем всегда было прохладно в жару и тепло в мороз. Пол высыхал моментально, теряя свою мимолетную привлекательность и становясь опять зрительно не помытым.

Всю неделю мимо их окон, по центральной улице станицы, которая называлась, как и тысячи подобных в разных концах страны, улицей Ленина, колхозный трактор, пыхтя и поднимая за собой тучу пыли – обычное явление в июле месяце, – возил красную глину из карьера на двор Хиляевых. Васька с радостью наблюдала за приготовлениями. Раз возят глину, значит, в субботу они всей станицей пойдут на замес, и она будет освобождена до вечера от хозяйственных работ, а еще увидится с ребятами, будут интересные разговоры – со многими не виделись все лето. Все-таки какое-то разнообразие в ее слишком предсказуемой жизни – это самое главное, ради этого стоит хорошенько оттереть пол, переделать всю работу, порученную ей матерью, устать и рухнуть спать, чтобы скорее наступило то самое утро.

Васька – что за имя такое для девушки? На самом деле она Василиса, но никто так ее не называет. Даже в школе учителя, вызывая к доске выкрикивают просто: «Бондаренко!» Видимо, полное имя для них слишком длинное, а называть девочку Васькой как-то неудобно… Но это лишь ее собственные рассуждения.

Имя ей дала мама. Это одна из семейных легенд, которая частенько вспоминалась, раз от разу обрастая все новыми и новыми подробностями, во время огромных шумных застолий, где собиралась вся их многочисленная станичная родня.

Тогда, в жарком и знойном августе 1973 года, родители мечтали о мальчике, хотя до Васьки они уже родили ее старшего брата, но все равно мама ждала именно еще одного сына. На дочерей в семьях казаков ставки не делали. По мнению родителей, дочь – это отрезанный ломоть, ее основная задача – выйти замуж, поэтому с детства девочки трудились по дому, учились быть хозяйками. Василиса готовит почти с рождения: трехлетней она уже помогала бабушке пельмени лепить и хлеб выпекать.

Залезет на высокий тяжелый деревянный табурет во дворе, где бабушка Серафима Игнатьевна тесто замешивает. Баба Сима улыбается, отщипнет кусочек от упругого, припыленного мукой шара из теста и даст Ваське, чтобы она свой куличик слепила или лепешку раскатала, пробуя управиться с огромной тяжелой белой от муки деревянной скалкой. Та и рада стараться. Пальчики маленькие не слушаются, колобок то и дело норовит сбежать от нее под стол, где парочка пушистых котов, которые у них не переводились, уже сидит в ожидании новой игрушки. Васька пыхтит, облокотилась на стол пухленьким животиком в ситцевом платьишке в цветочек, кончик языка от усердия высунула, старается. Платьишко и щеки в муке, ладошками раскатывает и мнет тесто, потом баба Сима его – в печь русскую на лопате, рядом со своими караваями. Что-то там поколдует, открывает заслонку и вытаскивает обратно румяного цыпленка или солнечную булочку: «На тебе, Васенька твоего колобочка, смотри, какой ладненький вышел!» Ну точь-в-точь как в той сказке, что папа ей вечерами перед сном рассказывает.

Так вот, про ее имя. Первый раз она эту историю лет в пять услышала, запомнила плохо, но смысл уяснила – мама хотела мальчика, а папа – дочь. Потом, лет в десять, бабушка ей свою версию рассказала.

– Отец хотел тебя, внучка, Леной назвать, а мать против была, строптивая она у нас – ну, уж какую нашел… Не нравилось ей это имя, вот и настояла на своем, – обмолвилась как-то бабушка Серафима Игнатьевна – мама Васькиного папы, когда они вместе заготовками занимались и Васька в очередной раз спросила, зачем ей такое имя дурацкое дали.

– Да, я хорошо помню, как тебя, мелкую, из больницы принесли, ты смешная была такая, красная, щеки здоровые – с двух сторон косынки торчат, нос – как куриная попка, глазищи темно-синие, почти черносливины перезревшие, а из-под белой кружевной косынки черный чуб виднеется, – говорила баба Сима.

Игорек тоже любил ей эту историю рассказать, когда хотел ее задеть, специально подробно описывая, какая она страшная была. С каждым разом подробностей и деталей тех событий появлялось все больше.

Чем старше она становилась, тем больше ей рассказывали о происхождении ее имени.

Есть такие семейные истории, которые любят вспоминать и обсуждать за общим столом – говорить-то о чем-то нужно, вот и смакуют их, эдакие объединяющие легенды. Раз от разу каждый добавляет что-то от себя, гордый тем, что якобы вспомнил и знает больше других, и со временем все труднее отделить правду от вымысла – все начинают верить в совместно придуманную сказку.

– Когда отец нас с мамой из роддома забирал, радовался, что дочка родилась. Всем родственникам с гордостью сообщал новость: «У меня дочь родилась, Леночка!» А у него же семь братьев с женами и детьми, у нас по всей станице десятки Бондаренко, так же много, как и ваших, – рассказывала Васька своей новой подруге Наташе Ткаченко, когда они недавно вместе с дополнительных занятий из школы возвращались. – Всем сразу так и сказал, мол, знакомьтесь, вот моя дочурка, Елена Михайловна. Мама же против была. Сказала, что ей это имя категорически не нравится, что будут дочку Василисой звать.

У Галины Игоревны была своя история, связанная с мужем и Еленой – не просто так она категорически не хотела давать дочери это имя. Они с