Реши это (ЛП) - Калмз Мэри

Я хотел просто коснуться его губ своими, но он нежно поймал зубами мою нижнюю губу, давая понять, что я в ловушке. На вкус он был как сладкий чай, соль от картофельных чипсов, которые он ел, и немного персиков. Я постарался углубить поцелуй на случай, если мне не хватает какого-то вкуса.

Его стон, как и раньше, был восхитительным, и я почувствовал, как по мне прокатилась волна возбуждения, потому что он сигнализировал о своем желании, которое, я не был уверен, что он вообще осознавал.

– Ник, – мягко сказал я, положив руку ему на щеку и проведя большим пальцем по его губам. – Милый, может, ты хочешь как-то скрепить эту новую связь между нами?

Его зрачки были огромными, совершенно расширенными, когда он смотрел на меня, и его дыхание перехватило, когда я сунул большой палец ему в рот.

– Ты хочешь, чтобы я отнес тебя наверх, прижал к стене, а потом отправил петь с моей спермой, все еще вытекающей из твоей задницы?

Я не только увидел, как он вздрогнул, но и почуствовал это, и качели затрещали от этого движения. Когда я притянул его к себе, целуя, забирая гитару и аккуратно кладя ее на стол перед нами, его руки вцепились в мою футболку, когда я откинул его голову назад и впился в его рот.

Когда я отстранился, разнимая нас, его дыхание было неровным, то и дело сбивающимся.

– Я оставляю следы, – предупредил я, поднимая его на ноги и встречаясь с ним взглядом.

– Да, пожалуйста.

– Ты не можешь хныкать и плакать.

– Нет, я никогда не буду.

– Это ты даешь мне согласие.

– Безусловно, да, – почти простонал он, и, поскольку я не хотел, чтобы кто-то видел его таким нуждающимся, таким неуправляемым, я схватил его за руку и потащил за собой.

Все остальные были внизу, у сцены, где группа должна была снова играть, так что некому было наблюдать, как я тащу его вверх по лестнице и впихиваю в дверь спальни, закрывая ее за собой. Когда я обернулся к нему, он был там, смотрел на меня, ожидая, и я усмехнулся, прежде чем схватить его и рвануть вперед, сбить с ног и заключить в свои объятия.

Я целовал его до тех пор, пока он не начал задыхаться, а затем бросился через комнату, схватил смазку из ящика тумбочки, где мы ее хранили, и снова принялся за него, пока он не оказался прижатым лицом к двери.

– Я думал, ты шутишь, – задыхался он, когда я потянулся к нему, расстегнул ремень, распустил пуговицы и молнию и стянул трусы и джинсы до щиколоток.

– С чего бы мне шутить? – спросил я, поглаживая его по шее, задирая футболку и проводя ладонью по гладкой коже спины, прежде чем стянуть футболку через голову и снять ее, велев ему положить руки на дверь и не двигаться.

Он быстро сделал, как ему было сказано, и когда я открыл колпачок лубриканта, он простонал мое имя.

– Ты даже не знаешь, хорош ли я в этом, – сказал я, стягивая с себя брюки и трусы, и мой твердый член свободно подпрыгнул, когда я намазал его, прежде чем ввести указательный палец в его круглую, мускулистую задницу.

– Я знаю, что у тебя это хорошо получается, – сказал он, его руки скользнули по двери, чтобы удержаться, и он развратно приподнял свою задницу, раздвинув ноги настолько, насколько позволяли джинсы. – То, как ты двигаешься подо мной, когда я вхожу в тебя, как ты отталкиваешься и заставляешь меня прижиматься к тебе, как твои руки сжимают мои волосы, какие синяки ты оставляешь... Я не дурак. Я знаю, где бы ты ни был - внизу или вверху, - ты весь наделен силой, и я хочу, чтобы ты, блядь, дал ее мне.

Я добавил еще один палец, но только для того, чтобы смазать его вход, чтобы убедиться, что там будет скольжение, но я не стал растягивать его или работать над его раскрытием.

– Пожалуйста, Лок, ты - все, чего я когда-либо желал.

– Ты знаешь, что говорят о желании и осторожности, – прорычал я ему в ухо, просунув головку члена между его ягодиц и толкаясь вперед.

– Блядь, – пробормотал он, упираясь лбом в дверь, и выгнулся дугой навстречу мне.

Он был таким тугим, таким горячим, и его мышцы не поддавались, пока я не потянулся к нему и не погладил его, но не по члену, а под его яйцами, перебирая пальцами его промежность, пока я посасывал за его ухом.

– Ох, – вздохнул он и задрожал, а я погрузился в него еще немного глубже, а потом еще, приказав ему повернуться и поцеловать меня.

Мгновенно его губы встретились с моими, и я впился в его рот, вжимаясь в его тело, пока не погрузился в него до самого основания, и он прервал поцелуй, позволив своей голове откинуться на мое плечо.

– Вот так, – похвалил я его, отстраняясь и входя в него так сильно и быстро, что он вскрикнул. – Теперь все расслаблено, все готово к толчкам.

– О Боже, Лок, пожалуйста.

Умолять не было необходимости. Он чувствовал себя потрясающе, обхватывая мой член, его мышцы сокращались, когда я входил глубоко, без паузы, держа одну руку на его бедре, другую - на двери, чтобы обеспечить себе рычаг.

Я не был нежен, когда дрочил ему, и он прикрыл рот, чтобы не закричать. Когда я посасывал его кожу, покусывал его ухо, не переставая при этом двигаться внутри, темп и сила были дикими и неумолимыми, он повернулся к моему рту, нуждаясь в связи, когда он кончил на мои пальцы и на дверь.

Его отверстие сжалось, как тиски, и я погрузился в него до упора и кончил, изливаясь в его тело, моя рука покинула его член, и я обхватил его шею, крепко держа, чтобы он не мог двигаться, прижавшись лицом к его затылку.

Он задыхался, его трясло, и я поцеловал его в щеку. Когда он повернулся, я облизал уголок его припухших губ, и его собственный язык оказался там, на моем, прежде чем он втянул его в рот. Я усмехнулся, когда он поцеловал меня.

Мы не двигались, просто стояли и целовались, а потом он повернул голову, чтобы отдышаться, и, задыхаясь, прижался лбом к двери.

– Итак, для протокола, – сказал он хриплым шепотом, – я в твоем распоряжении, когда ты захочешь, Лок. Я никогда... не хочу сравнивать, но другие люди всегда проверяют, не причиняют ли они мне боль и хочу ли я этого, а тебе не пришлось, потому что ты знаешь. Ты просто знаешь.

Я осторожно отстранился, и только тогда он застонал.

– Я должен, – сказал я, с усмешкой разворачивая его в своих объятиях и прижимая его спиной к двери. – Ты должен пойти и спеть.

– Нет, – прохрипел он, облизывая губы и глядя на меня. – Я хочу сейчас в постель.

Я взял его лицо в руку - ту, которая не была покрыта его спермой.

– В следующий раз я съем свою сперму из твоей задницы. Звучит неплохо?

Он вздрогнул и закрыл глаза, тяжело сглатывая, мышцы его челюсти сжались.

– Не знаю, как я, но ты на вкус очень хорош, – сказал я, слизывая его сперму со своих пальцев.

Его глаза распахнулись, и он наблюдал за мной, словно в трансе. Когда я почувствовал, что его член упирается мне в бедро, я усмехнулся и опустился на колени, вбирая его в горло.

– О дорогой Боже, – простонал он, а я сосал и лизал, используя язык и зубы, пока его руки не оказались в моих волосах, крепко удерживая.

Он жестко использовал меня и кончил во второй раз, сбрасывая то немногое, что осталось, чтобы я проглотил, а затем вылизал дочиста.

Когда я поднялся на ноги, ухмыляясь, он толкнул меня обратно и указал на кровать.

– Ложись. Я хочу, чтобы твой член оказался на моем языке и...

– Нет, – сказал я ему, покачав головой. – Натягивай штаны и выходи.

По внутренней стороне бедер у него стекала сперма, но он, глядя мне в глаза, натянул трусы, потом джинсы, застегнул молнию и защелкнул, а затем закрепил ремень.

– Она высохнет, – поддразнил я его.

– Обещай, что когда я закончу, ты ляжешь со мной в постель и сделаешь это снова.

– Ты уверен? Потому что, насколько я помню, ты любишь трахать.

– Это не трах, и ты это знаешь.

– Я знаю, – ответил я, потому что это было похоже на соединение, на слияние двух в одно, на то, как он и я становимся нами, на нечто большее, чем сам акт. Где-то за время, проведенное вместе, доверие переросло в веру, и я знал, что ему нужно и каким я могу быть, а он знал то же самое обо мне. Это было так недолго, не прошло и четырех месяцев, но все равно связь была прочной и нерушимой. – Я хотел сказать, что тоже люблю тебя, Ник.