Дом на птичьем острове. Книга первая. Рожденная быть второй - Таша Муляр

Он ее не хотел, то есть как мужчина не проявлял никакого интереса – не приставал, не пытался обнять. Так ей казалось. Это удивляло и даже раздражало. Они просто встречались, гуляли, заходили в ресторан, ей самой такое было почти недоступно, да она и не ела там толком ничего, но ходить любила. Ей нравились интерьеры, сервировка, отношение к ней, как к человеку – уважительное.

Как-то она поймала себя на мысли, что все чаще и чаще думает о нем, ждет их встречи, хочет услышать его голос, ощутить тепло руки, в которую она вкладывала свою, и потом долго идти, ни о чем не думая, слушая его разговоры, соглашаясь, улыбаясь – да, с ним она стала улыбаться и удивляться. Чему? Всему! Каплям дождя на его щеке, горчичным кленовым листьям под ногами, первому инею на черных резных оградах мостов, хрупкому льду на каналах ее родного, но, по сути, до Гриши неизвестного ей города, который они открывали вместе в их редкие вылазки.

А вот близости не было. Постепенно от отрицания и невосприятия Гриши как мужчины, через любопытство и недоумение, она пришла к желанию. Да, она страстно хотела его. Если он невзначай дотрагивался до ее щеки, поправляя платок, Элю пронзало насквозь. Находясь с ним рядом, вдыхая его особый запах – терпкий, солоноватый, с нотками дорогой кожи и кофе, который он так любил, она, словно заколдованная, мечтала и предавалась самым откровенным фантазиям о том, как он наконец-то возьмет ее.

Когда же это случилось, она поняла, что никогда в жизни не была так счастлива.

Она ощущала себя красивой, необходимой другому человеку, который любил не только ее тело или душу, а ее всю – целиком и безусловно. Цель стать примой и триумфально блистать, убивая себя для людей, которым все равно, кто ты, которые, выйдя из зала, забудут тебя, спеша к своим любимым, к своим семьям, детям, родителям, – эта цель потеряла для нее смысл.

– И что же вы сделали? Ушли из театра?

– Да. Был огромный скандал. Если бы не Гриша, я бы, наверное, не пережила, хотя именно ребенок, наш будущий ребенок, поставил точку в моем безумном и уничтожающем желании служить сцене.

Эля расчувствовалась, обняла Василису, взяла ее руку в свою, гладила тонкие пальцы девочки.

– Может, на кухню пойдем? Мне, пожалуй, нужно кофе выпить с тем бальзамом, что-то непросто дается моя история.

Когда она узнала о беременности, они встречались уже почти два года. Он не раз предлагал ей выйти за него замуж, выступать реже, дать себе отдых, а то и вовсе уйти. Она воспринимала эти разговоры в штыки, ведь это была ее мечта и ее жизнь. Хотя теперь она все чаще задумывалась, ее ли это была мечта на самом деле. А может, она просто ничего другого не знала и не умела? С Гришей она узнала другую, настоящую жизнь и отношения между людьми. Он ее берег, баловал, старался помочь, откормить – «Помню, помню, что тебе нельзя; а что можно? Давай куплю, что можно!» – отогреть.

Вот отогреть у него получилось лучше всего. Она оттаяла, как Кай, заколдованный Снежной королевой. А теперь еще и ребенок. Он у нее внутри, и он – их совместное счастье. Как только узнала, больше не сомневалась. Балет убьет ее ребенка. Ей больше нельзя голодать и танцевать. В один день, со скандалом она уволилась из театра. Их с Гришей быстро расписали. Пышной свадьбы не было, да она и не хотела, ей некого было приглашать, а его высокопоставленных друзей она стеснялась. Но у нее было лучшее платье и лучший на свете муж.

– Как красиво, в сказках так бывает, – прошептала Василиса. Они обе уже сидели на кухне. Василиса залезла с ногами, подвернув их под себя, на гобеленовый кухонный диванчик-уголок, обняла руками чашку с сердечком и маленькими глоточками пила крепкий чай с «Рижским бальзамом», травяной аромат которого заполнил пространство кухни.

– Да, ты знаешь, а я ведь и правда тут, в станице, никому об этом не рассказывала: трудно было об этом говорить, да и зачем?

– Мне страшно подумать, что же было дальше, если вы тут и одна… – Василиса вернулась в свое горе, слезы тут же наполнили глаза, и, пытаясь сдержаться, она стала пить чай частыми глоточками.

– А дальше была жизнь. Знаешь, сейчас я к этому отношусь совсем не так, как в тот момент. Именно поэтому и решилась с тобой поговорить. Долить еще чаю?

Они жили вместе в его квартире с видом на Мойку. Утром она варила манную кашу, Гриша любил именно манную и с вишней. Замороженную вишню она сама обнаружила в магазине неподалеку от их дома. Ходила туда за ней днем, ощущая, как внутри шевелится их любовь. Покупала вишню и свеклу на борщ. Да! Она научилась готовить борщ! И даже – о боже! – она могла есть борщ! Соседкой оказалась очень милая, интеллигентная и такая же миниатюрная, как Эля, старушка, она и научила ее готовить, жалея юную и прозрачную женушку Гриши, которого она знала с младенчества.

До родов оставалось еще три месяца. Грише предложили перевод за границу на более высокую должность. Нужно было лететь вдвоем. А у нее – осложненная беременность… Как он там вообще в ней помещался, их малыш, как он удерживался в ее измученной годами тяжелого труда плоти? Гриша отказался, потому что ей нельзя было лететь, а один – нет, не захотел, их же теперь трое. Его отправили в краткосрочную командировку в другую страну.

– Три недели, малыш, всего три недели – и мы снова навсегда вместе. – Эля застыла с чашкой у окна, голос ее дрожал, она сама еле сдерживала слезы и теперь уже жалела, что затеяла этот разговор. Разве так нужно было утешать эту раненую девочку? Вот дура-то, а вроде взрослая женщина.

– Он что, не вернулся? А ребенок как же? – Василиса встала, подошла к окну, обняла Элю за плечи. Василиса была намного выше и за счет роста казалась взрослой, а эта хрупкая женщина будто, напротив, стала маленькой, они словно поменялись местами. Теперь Василисе хотелось поддержать и успокоить Элю, забыв на это время о своем горе.

– Да. Он не доехал до места назначения. По дороге из аэропорта случилась авария, в такси въехала фура с бензином – водитель не справился с управлением, да, и на их автобанах такое, оказывается, бывает. Никто не выжил.

Она замолчала, высвободилась из объятий девочки, села за стол. Обняла руками чашку с