Страшно сказать. Когда молчание ребенка говорит громче слов - Кэти Гласс

чувствую, когда что-то не так. Если есть что-то, что беспокоит тебя, расскажи мне. Я думаю, что смогу помочь тебе.

Оскар пожал плечами.

– Я знаю, что, когда вчера ты встречался с мамой, она просила тебя не говорить о том случае, когда твой дядя дал тебе пощечину, но говорить о таких вещах важно.

– Он правда ударил меня! – выпалил Оскар. – Я сказал мисс Джордан правду.

– Да, я верю тебе, и мисс Джордан тоже поверила.

– Мамочка не верит, – сказал Оскар. Его лицо вытянулось. – Она считает, что я выдумал это.

– Я знаю, ей сложно поверить. Как ты думаешь, почему она так сказала? – спросила я.

– Потому что я не люблю оставаться один с этими мужчинами. Некоторые из них хорошие, но другие – нет.

Это была самая большая тирада, которую Оскар произнес при мне, и я хотела узнать от него как можно больше, прежде чем он снова замкнется.

– Какие мужчины хорошие? – спросила я.

– Дядя Новак.

– А кто еще?

– Некоторые нормальные.

– Кто не хороший?

Молчание.

– Ты знаешь имена тех, кто не хороший?

Оскар казался задумчивым. Он покачал головой.

– Я не помню.

– Хорошо. Если вспомнишь, скажи мне, пожалуйста.

Эндрю установил телефонный контакт между пятью и пятью тридцатью, поэтому вскоре после пяти, усадив Оскара рядом со мной, я позвонила Роксане, скрыв свой собственный номер. Роксана не должна была знать мои контактные данные. Звонок переключился на голосовую почту. Я оставила сообщение: «Привет, это Кэти, временный приемный родитель Оскара. Эндрю сказал мне позвонить вам. Я перезвоню через десять минут». Я знала, что многие люди не отвечают по телефону, когда им звонят с незнакомых номеров. Я объяснила это Оскару.

Через десять минут я набрала номер Роксаны снова, и она ответила сразу же.

– Это Кэти, – сказала я. – Оскар здесь, он готов поговорить с вами.

– Эндрю сказал, вы будете слушать, – проговорила Роксана. – Вы записываете звонок?

– Нет, я просто включила громкую связь. Тут только я и Оскар.

Я передала Оскару телефон. Мне прежде уже приходилось контролировать телефонный контакт. Это никогда не бывает легко. Слушая, как ребенок беседует с родителем, я чувствовала себя неудобно, и очевидно, такое неприятно для родителей. Но сегодня все было хуже, чем когда-либо. Я не знала, оттого ли это, что Роксана знала, что я слушаю их, или разговор просто был принужденным, но она и Оскар едва ли обменялись парой слов, так что мне оставалось лишь гадать, знала ли Роксана вообще, как общаться с сыном.

– Оскар, это мамочка.

– Да.

Пауза.

– Ты слышишь меня?

– Да.

Еще пауза.

– Ты в порядке?

– Да.

Снова молчание.

– Я сейчас иду на работу.

– Да.

– Расскажи мамочке о школе, – подсказала я Оскару.

– Я ходил в школу, – скучно сказал он.

– Я знаю. Поговорим завтра. Будь хорошим мальчиком. Пока.

– Пока.

Связь прервалась, и Оскар протянул мне телефон обратно. Это был, наверное, самый короткий и самый грустный телефонный разговор между матерью и сыном, который мне приходилось слышать. Они могли так много сказать друг другу. И очевидно, не только у Роксаны были трудности с тем, чтобы говорить: Оскар был так же замкнут, как и она. Однако как родитель именно Роксана несла ответственность за то, чтобы пытаться наладить связь с ним, при условии, что она знала, как это делать, в чем я сомневалась. Большинство родителей, даже те, кто пренебрегал детьми или жестоко с ними обращался, способны разговаривать с ними по телефону. В прошлом, когда я наблюдала за телефонным контактом, мне часто приходилось прекращать разговор, иначе он продолжался бы всю ночь. Я надеялась, что следующий сеанс – в пятницу – будет лучше.

Однако между первым разговором и следующим не было никакой разницы. Тогда, вечером субботы, Оскар отказался общаться с матерью совсем и пошел в свою спальню. Я объяснила Роксане, настолько тактично, насколько могла, что Оскар не чувствовал, что может говорить с ней прямо сейчас и что я не думаю, что будет разумно настаивать.

– Все в порядке, – сказала она, излишне снисходительно.

– Мы попытаемся завтра. Простите.

– Это не ваша вина. Он иногда бывает таким.

Большинство родителей обвиняли бы меня в произошедшем.

Тем вечером я попробовала поговорить с Оскаром о его матери и телефонных звонках ей, о том, как он жил дома с ней, и спросить вновь, было ли что-то, что беспокоило его, но добилась не больше, чем во все прошлые разы: кивки, пожатия плеч и молчания.

Глава одиннадцатая

Это небезопасно

Позитивным во всем этом было то, что на следующий уикенд нам удалось увлечь Оскара несколькими играми. В выходные проще, поскольку у нас больше свободного времени. Оскар рисовал, лепил из теста и строил замки из «Лего», тихо и так же самостоятельно, как делал большинство вещей. Он не спрашивал о своих игрушках из дома, но я надеялась, что его мать принесет их на очередной контакт.

В воскресенье мы поехали навестить мою маму – только с Паулой и Оскаром, так как Адриан встречался с Кирсти, а Люси – с Дарреном. Люси и Даррен общались по пятницам и субботам вечером, и на работе – в течение недели. Между свиданиями телефон Люси часто жужжал, оповещая о текстовых сообщениях. Я знала, что они от Даррена, так как, читая их, Люси не могла удержаться от улыбки и отвечала немедленно. Я предполагала, что у них все хорошо, и надеялась познакомиться с Дарреном, когда Люси решит, что для этого пришло время.

В субботу у мамы Оскар был немного более расслаблен, возможно, потому, что пришел во второй раз. Он смог ответить ей, когда она заговорила с ним, и покидал меня на довольно долгое время, чтобы поиграть с некоторыми игрушками из ее коробки. Но к концу дня приехал мой брат, и я увидела, как Оскар вновь делается тревожным. Он подпрыгнул на месте, оставил ящик с игрушками и подошел ко мне. Мой брат был разговорчив и дружелюбен, как всегда, однако стоило ему обратиться к Оскару, как тот вздрагивал и в ответ лишь кивал или качал головой. Я извинилась перед братом, объяснив, что Оскар не так давно с нами и все еще стесняется, однако я понимала, что это та же реакция, что была у Оскара на Адриана и Эндрю. Он, очевидно, был настороже в отношении мужчин.

Мы возвращались от мамы между пятью и шестью часами, поэтому, когда я позвонила Роксане, было начало седьмого. Оскар обещал мне, что поговорит с матерью, но прежде чем передать ему