Я с тобой! - Людмила Лаврова
Я с тобой! читать книгу онлайн
«Я с тобой!» – это не просто фраза. Это тихое присутствие рядом, когда опускаются руки. Это теплая шерсть под ласковой рукой в самый тревожный вечер. Это взгляд, в котором все понятно без слов: «Я тебя понимаю».
Кошки и собаки – не просто домашние любимцы, это настоящие спутники жизни. Они чувствуют больше, чем способны сказать люди. Знают, когда подойти и молча положить голову на колени, направив свой преданный взгляд на вас. Когда весело прыгнуть на подушку, возвращая в дом смех. Когда быть рядом – просто быть, не требуя ничего взамен. Когда просто погладить своей лапкой, чтобы унять душевную боль.
Вторая книга цикла продолжает нежные, светлые истории о людях и животных, встретивших друг друга в нужный момент. В первой книге они только просили: «Возьми меня с собой!» – и были услышаны. А теперь они здесь. Рядом. Всегда.
Каждая история в этой книге – это ода любви, доверию и той крепкой невидимой нити, которая соединяет человека и животное. Герои книг переживают разные испытания: одиночество, потери, разочарование, но рядом с ними всегда кто-то из пушистиков, кто словно шепчет своим видом, своей верностью: «Я с тобой!»
Эта книга для всех, кто хотя бы раз в своей жизни чувствовал: настоящая привязанность не нуждается в доказательствах. И иногда достаточно просто знать – ты не один.
Счастье приходит на четырех лапах и остается с тобой! Навсегда…
Татьяна, которая до поры до времени позволяла мужу вешать себе лапшу на уши, делая вид, что верит его байкам об усталости, возникающей исключительно на фоне ненормированного рабочего графика и постоянных переработок, вздрагивала, озиралась по сторонам, проверяя, не услышали ли болтовню Оленьки вездесущие соседки, и ускоряла шаг, забывая поздороваться с Олиной бабушкой.
– Детка, ты зачем с тетей Таней разговариваешь? Она же тебя ни о чем не спрашивала! – бабушка сердилась на Олю, но объяснять причины своего недовольства не считала нужным.
Оленька обижалась.
Она искренне не понимала, почему ее ругают. Ведь она ничего такого не сказала? Или сказала?
Это было самым непонятным и неприятным. Объясни ей бабуля, почему нельзя говорить тете Тане, какие цветочки ее муж носил к соседке, возможно, Оленька и промолчала бы в следующий раз.
Но бабушка после таких происшествий становилась похожа на серый памятник с площади Ленина, где так любила гулять по выходным Оленька. Она крепко брала внучку за руку, сжимала ее нежно, но как-то по-особому и хранила гранитное молчание, изредка недовольно поджимая губы и кидая на внучку суровый взгляд, говорящий о том, что конфет после ужина кто-то сегодня точно не получит.
Оленька этому обстоятельству, конечно, была совсем не рада. Она обиженно дулась до тех пор, пока вдруг не вспоминала, что памятник-то на площади все-таки отличается от бабушки. У нее на голове не сидели голуби, бесстыдно роняя помет, а потому прическа бабули оставалась в полном порядке и мало походила на лысую, как коленка, макушку вождя мирового пролетариата.
Про вождя Оленьке рассказал приемный дед, которого очень занимала слишком любопытная и не в меру сметливая девочка.
– А почему он лысый? – Оленька, жмурясь от яркого солнышка, разглядывала монумент.
– Нервничал много! – приемный дед всегда был весьма конкретен, в отличие от бабушки, и на вопросы Оленьки отвечать предпочитал предельно прямо.
– Переживал то есть? – Оленька совсем как бабушка поджимала губки и качала головой. – Разве так можно?! Трудная, наверное, у него работа была, да?
– Ага!
– Тоже детским стоматологом работал? – Оленька тут же представляла гранитное изваяние в кабинете приемного деда.
Получалось смешно. Монумент туда не помещался целиком и ему приходилось сгибаться в три погибели. А еще Оленька отчетливо слышала, как вопят от испуга детишки в коридоре у кабинета, с ужасом глядя на засиженную голубями круглую макушку, которая то и дело просовывалась в полуоткрытую дверь под гулкое:
– Следующий!
Приемный дед смотрел на Оленьку несколько странно, а потом начинал смеяться:
– Если бы! Глядишь, и мир был бы несколько иным. Нет, Оленька, он был вождем!
– Кем-кем? – Оля открывала рот от удивления и тут же опровергала дедово утверждение. – Если бы вождем был, у него на голове были бы перышки! Помнишь? Как в той книжке, которую мы с тобой читали недавно! А он, бедненький, совсем лысенький. И голуби противные ему покоя не дают! Как думаешь, а их перышки подошли бы для… Как это называется?
– Убор?
– Вот! Точно! Для убора!
– Нет, детка. Тут орлиные нужны.
– Ты что! Орлов жалко! Они вон какие красивые! И не делают свои дела, где не надо! Бабуленька говорит, что это неприлично! Помнишь, когда мы на рыбалку ездили, а ты там в кустики ушел? Вот тогда она и сказала, что свои дела надо делать только прилично! Потому что иначе это не очень красиво получается.
Приемный дед начинал хохотать так, что люди на площади невольно принимались оглядываться, а Оленька пожимала плечиками. Что смешного? Взрослый же человек, а хохочет как маленький!
Оленька переключалась с проблем слишком давно немытого вождя на приемного деда и сурово сдвигала тонкие бровки:
– Что ты себе позволяешь?
– А что? – приемный дед утирал выступившие от смеха слезы.
– Разве ты конь Буденного, чтобы так себя вести? Скромнее надо быть! – Оленька упирала кулачки в бока совершенно так же, как это делала ее бабушка, и повторяла слово в слово то, что слышала от своей прародительницы не раз и даже не десять. – Скромность – украшает! Вот и веди себя красиво! А то мне за тебя стыдно становится!
Приемный дед, отсмеявшись, уводил Оленьку с площади, купив ей, по дороге домой, в качестве извинения за свое недостойное поведение, «секретное» мороженое.
«Секретным» оно было потому, что бабушка строго-настрого запрещала Оленьке есть сладости до обеда. А поскольку приемному деду бабушкины законы были «не писаны», Оленьке нет-нет, да и перепадало любимое лакомство в неурочное время. И это было единственным, о чем Оленька ни разу так и не проболталась, свято храня то, что ей доверили прямым текстом.
– Оленька, если ты бабушке скажешь, что я тебе давал мороженое, она меня никогда не простит.
– Будет скандал?
– Еще какой! Ты же знаешь, она у нас женщина темпераментная и привыкла, что все ее слушаются.
– Ты не слушаешься!
– Я – мужчина! Хорош бы я был, если бы слушался женщину!
– Тогда можем сказать ей про мороженое? – Оленька хитро смотрела на приемного деда.
– Нет! Слушаться – это одно, а раздражать женщину – другое!
– Дед, а ты трусишка?
– Нет. Я просто умудрен опытом и предпочитаю худой мир доброй ссоре.
– Это как?
– Расскажу! А пока пойдем-ка, купим цветов бабуле.
– Зачем?
– Чтобы она твою довольную мордашку раньше времени не разглядела!
Оленька кивала.
Приемного деда она не только уважала, но и любила всеми фибрами своей детской души.
Он появился в ее жизни в качестве подарка на Новый год. Бабушка, которая воспитывала Оленьку с пеленок, поскольку слишком занятые ее родители мотались по экспедициям, решилась на повторный брак с давним своим поклонником. А поскольку бабуленька у Оли была женщиной серьезной и основательной, имела ученую степень в области правоведения, привыкла руководить и брать на себя ответственность, то излишней сентиментальностью не отличалась, за двумя небольшими исключениями.
И исключениями этими были любимая внучка и бывший однокашник, с которым судьба развела ее на долгие годы, а потом, хихикая от восторга, вызванного собственной сообразительностью, соединила вновь.
Почему хихикая? Да потому, что только этой затейнице могло взбрести в голову подтолкнуть друг к другу двух настолько непохожих людей.
И разница эта была даже не в том, что внешне они смотрелись весьма странно – высокая, крутобедрая Оленькина бабуленька и
