Ольга Арнольд - Любимая противная собака

— А, наш герой! — и на этом обо мне на некоторое время забыли.

В квартире Пошатывающегося находилась одна только Гала, только она была на себя непохожа и пахла, как старушка. Как перепуганная старушка. Оказывается, мужчины пришли с обыском — то есть они искали украденные картины. В квартире был страшный беспорядок, как в прошлый раз, картин было много, но это были не те картины. Милиционеры о чем-то спрашивали Галу, но она отвечала одно и то же — дескать, ничего не знаю, ни в чем не участвовала, никаких чужих картин в доме нет, а если моего мужа бес (то есть Дуремар) и попутал, то мне он о своих планах ничего не говорил. Это она на словах так говорила, но я-то видел, что думала она совсем о другом и еще очень боялась.

Милиционеры начали с большой комнаты, которая называется гостиной, все шкафы пооткрывали, все вытаскивали, зачем-то стучали по стенам, но ничего не нашли. Это продолжалось долго, я соскучился и заерзал у Мамы на ручках, но она только крепче прижимала меня к себе. Потом мы ходили по всем комнатам, Гала следовала за нами с каменным лицом, но и там ничего не было. Наконец все стали подниматься по лестнице на чердак, в студию, мимо заветной двери, куда меня не пускали. Главный милиционер велел Гале открыть эту дверь, и она открыла, сказав:

— Это стенной шкаф, там мы храним всякий хозяйственный хлам.

Там действительно ничего не оказалось, кроме ведер и швабр, но я-то чувствовал запах, который сводил меня с ума! (Это люди так выражаются. На самом деле меня с ума свести не так просто, но шерсть у меня на загривке поднялась, это точно!) Я уже хотел спрыгнуть у Мамы с ручек, но она была начеку. И мы все вместе пришли в мастерскую Пошатывающегося, но и в мастерской ничего подозрительного милиционеры не обнаружили. Воспользовавшись моментом, когда Мама наклонилась, чтобы повнимательнее рассмотреть валявшийся на полу холст, я соскочил на пол и, рыча, помчался в кладовку, откуда исходил ненавистный запах. Расшвыряв ведра, я стал царапать заднюю стенку. Гала сказала:

— Уберите отсюда этого пса! У меня и так голова болит!

Один из милиционеров грубо приказал Маме вышвырнуть меня за дверь, но тут другой — тот, кто был на даче, — остановил его, возразив:

— Постойте, этот ушастик — большая умница. Давайте посмотрим, что там за стеной. Тем более что глядите — тут свежая побелка!

В мастерской они нашли молоток и долго отколупывали им стенку, а когда они наконец ее сломали, за ней обнаружилась маленькая комнатка без окон. Мы всей гурьбой туда хлынули, не обращая внимания на глухой шум сзади — это Гала упала на пол (хлопнулась в обморок, потом рассказывала Мама). Я продолжал глухо рычать, потому что в этой комнатушке сконцентрировались все ненавистные мне запахи. Свежевоняющие картины, испускающие ароматы скипидара, разбавителя № 1 и еще какой-то дряни, стояли, прислоненные к стенам, а одна была криво прислонена к подрамнику. В одном углу были свалены кисти и кисточки, тут же были банки и бутылки с красками и еще какими-то жидкостями. Одна склянка опрокинулась, и лужа вытекшей из нее темной жидкости пахла так сильно, что я тут же стал фыркать и кашлять.

— Эти картины, что ли? — спросил Маму тот, кто был в форме.

— Да, это они, — отвечала она и тут же закашлялась.

И так мы оба, чихая и кашляя, выбрались наружу и спустились вниз. Там уже была Голенастая, хлопотавшая над Галой. Она взглянула на нас с ненавистью и что-то прошипела себе под нос. Вскоре возвратились и милиционеры, один из них, сморкавшийся в носовой платок, распахнул окно. Дышать сразу стало легче. Милиционер в форме подошел ко мне, потрепал за ухо и сказал:

— Ну, ты даешь, братец кролик! Не хочешь поступить к нам на службу?

Вот еще! Что бы я — и служил! Я отвернулся от мента, а Мама поспешно ответила:

— Нет, вы знаете, Тим любит в промежутках между подвигами отдыхать на мягком диване, а у вас это вряд ли возможно, — и потом добавила, кашлянув: — Вы знаете, мы с ним оба аллергики, я, пожалуй, вынесу его на свежий воздух, а то тут атмосфера больно ядовитая. — И она поспешно вынесла меня из квартиры, мы с ней спустились вниз, где она передала меня Бабушке, пообещав скоро за мной вернуться.

Мы с Бабушкой ждали на скамеечке и видели, как подъехала «Скорая» и двое в зеленых халатах вошли в подъезд. Они там оставались довольно долго, а потом вышли с носилками, на которых лежала Гала, рядом шла Голенастая, и они все уехали. Потом наконец вернулась Мама, вся раскрасневшаяся и возбужденная, подняла меня высоко над головой, а потом расцеловала. Бабушка была первой, кому она рассказала о моем очередном подвиге, и Бабушка первой меня поздравила. Вареным телячьим языком.

Вечером у меня была еще одна радость: вернулся из командировки Папа. Выслушав мамин рассказ, он потрепал меня по затылку, долго со мной играл, а Маме сказал, что если бы он был дома, то ни за что бы не отпустил нас сидеть в засаде, потому что это не для женщин и детей. Но победителей не судят! Так он сказал, я теперь Победитель!

Если бы я умел держать в лапе ручку, то раздавал бы автографы, так сказала Мама. В нашем дворе не было ни одного человека, кто не подошел бы ко мне и не сказал, что я молодец. Кроме хозяина Мули, пожалуй. Даже хозяин жалкого спаниеля по имени Цезарь признал, что я не монстр, поздравил Маму и пожал мне лапу. Мне надарили множество подарков, в основном вкусных, но много было и игрушек. Чуть ли не каждый день приезжают телевизионщики, даже надоело сниматься. Но лучше всех меня отблагодарили Художница и ее дочь Маша — они привезли мне Машиного любимого плюшевого медведя, в два раза больше, чем я сам. Когда я у них жил, то даже дотронуться до него мне не давали! А теперь я делаю с ним, что хочу, вот только поднять его на диван у меня сил не хватает, приходится просить Маму или Папу.

И, главное, кот Мурзавецкий наконец признал, пусть и неохотно, что у меня действительно есть интуиция и кое-какие мозги. Он оказал мне высшую честь — разрешил забраться на диван между его хозяйкой и им самим. И молча стерпел, когда Писательница меня хвалила и гладила.

Да, о писательстве… Я с высот своего нынешнего положения осознал, что не собачье это дело — стучать по клавишам, а поэтому разрешил записать всю эту историю Маме. Под мою телепатическую диктовку, конечно. Надеюсь, у нее это получилось неплохо, а если что не так — так в этом она виновата, а не я. А уж свое письмо Волчьему Человеку она присоединила к моему произведению по собственной инициативе, я не возражал, потому что этот человек настолько превзошел своих собратьев, что по своему уровню приблизился к нам, собакам.

Дорогой друг, надеюсь, это письмо застанет Вас в добром здравии и хорошем настроении. Когда Вы спуститесь с гор после встречи с леопардом, уверена, Вам захочется узнать конец криминально-зоологической истории, в которой Вы приняли столь деятельное участие. Ведь если бы не Ваша убежденность в том, что Тимоша действительно вышел на след похитителей, мы бы не устроили засаду и не поймали бы их на месте преступления. Конечно, я и сама подозревала, что мой ушастик неспроста вдруг ни с того ни с сего активно невзлюбил семейство Качалиных, но именно Вы уговорили меня, что нужно доверять своей и собачьей интуиции. Итак, рассказываю все с самого начала. А начало было такое: галерея Галы стала приносить одни убытки. Не знаю, в чем было дело: то ли она не тех художников выставляла, то ли непомерно высокой была арендная плата за помещение, но семейство оказалось в долгах как в шелках. Когда я говорю про семейство, я имею в виду только Галу и ее алкаша мужа. Их дочь, которую вслед за Бабушкой нашего песика Натальей Александровной все так и прозвали Голенастой (действительно, чем-то она напоминает цаплю, возможно, длиной ног), прекрасно в этой жизни устроилась. Я думаю, одна ее мини-юбка стоит намного больше, чем месячная зарплата искусствоведа в скромном подмосковном музее, где она до сих пор числится на службе. Разведясь с мужем-бизнесменом, Голенастая стала весьма состоятельной особой, и не за горами ее следующий брак с богатым иностранцем, как сообщило мне наше «сарафанное радио» в лице старушек у подъезда. В общем, типичная представительница нашего гламура, она же — золотая молодежь. А Дуремар (наконец запомнила — его по-настоящему зовут Анатолий) был у нее проходным эпизодом, она его просто использовала. Этот мелкий антиквар, приторговывавший, как выяснилось, и краденым, был приятелем ее студенческих лет, они вместе учились. Но если дочь устроилась в этой жизни неплохо, то родители этой последовательницы Оксаны Робски и Ксении Собчак оказались в отчаянном положении. Качалин когда-то, может, и подавал надежды как художник, но свой дар давно пропил. Однако проблески былого у него иногда встречаются. Вот на эти-то проблески и обратил внимание один наш бывший соотечественник, посетивший галерею Качалиной. Он купил три его картины, заказал еще несколько и быстро установил дружеские отношения с художником и его женой. В очередной свой приезд из Германии этот компатриот заказал картину с изображением лошади, но когда он увидел готовое полотно, ему чуть не стало плохо. То ли художник был совсем пьян, то ли не имел ни малейшего представления об анатомии, но у него получилось нечто среднее между осликом Санчо Пансы и Россинантом (я своими глазами видела в его мастерской эскиз, так что можете мне поверить). За бутылкой закордонный любитель изобразительного искусства поведал огорченным супругам, что у него есть богатые покупатели, коллекционеры, интересующиеся анималистической живописью. Он раскрыл перед собеседниками душу, а в душе у него было жгучее желание торговать картинами старинных художников, писавших животных. Или же, за неимением оных, полотнами, подделанными под старину. Оказывается, в Германии у него был целый бизнес, он специализировался на продаже фальсификаций, причем на него работал некий каллиграф, изумительно умевший подделывать и подписи художников, и экспертные заключения. Не хватало только картин. Состарить современные картины довольно просто, для этого нужны только специальный лак и самая обычная кухонная духовка, где при определенной температуре на верхнем слое лака возникают микротрещины, имитирующие воздействие времени. Качалин тут же опробовал этот метод на своих собственных произведениях, и у него получилось.