Вся правда о войне. Причины. Итоги. Потери - Александр Павлович Русаков

можно предположить, что общее число непосредственных и опосредованных прямых жертв войны среди советских евреев, включая бывших граждан Польши и других стран, территории которых были присоединены к СССР в 1939—1940 годах, составили до 2 млн человек. По данным же, приведенным М. Семирягой, в СССР в годы войны погибло 1 млн евреев [252]. Однако это число, вероятно, не отражает всю повышенную смертность евреев в военное время, и можно предположить, что в нем учитываются только жертвы оккупационного режима либо же не учитываются жертвы среди евреев, ставших жителями СССР накануне войны.

Что касается других категорий населения оккупированных территорий, то в их отношении оккупанты чаще всего пытались проводить традиционную для захватчиков политику «разделяй и властвуй», а также «кнута и пряника». При всем при том, что «кнут» этот был слишком большим, а «пряник» – слишком маленьким и черствым. Ведь политика всеобщего террора и репрессий в отношении большинства категорий населения, а также немедленной реализации чудовищного гитлеровского плана очищения жизненного пространства для немецкой нации была слишком опасной, ресурсозатратной и невыгодной для достижения победы в условиях продолжавшейся тотальной войны. Да и далеко не во всех захваченных районах оккупанты полностью контролировали ситуацию, ибо для этого надо было отвлекать от выполнения боевых задач слишком большие силы. В этом отношении трудно усомниться в правоте современного исследователя оккупационной политики нацистов И. Ермолова, который пишет, что «в глубине оккупированной территории, кроме крупных городов, воинские части встречались редко. Охранные части располагались лишь вдоль железных и шоссейных дорог. На расстоянии 30—50 км от снабжающих фронт коммуникаций воинских частей почти не было» [253].

Так в чем же конкретно проявлялась реальная политика нацистов на этих территориях, как они пытались привлечь на свою сторону определенную часть советского населения и усмирить остальных, кроме хорошо известных террористических и репрессивных методов? Вот что пишет тот же И. Ермолов: «… планы гитлеровского руководства в отношении СССР и его населения предполагалось тщательно скрывать. Специальная директива по вопросам пропаганды предписывала разъяснять населению СССР, что противником Германии являются не народы Советского Союза, а евреи, созданное ими большевистское советское правительство, коммунистическая партия» [254]. Он же далее отмечает, что «немецкие командиры были поставлены перед необходимостью настраиваться на долговременное сотрудничество с населением Советского Союза» [255]. И в ход здесь шли не только антисоветская и пораженческая пропаганда, но и щадящая налоговая политика в отношении некоторых категорий лиц, освобождение от трудовых и иных повинностей других из них, допущение религиозной активности населения и сотрудничество с православными и иными религиозными организациями и деятелями, создание видимости элементарной законности, предоставление возможности трудоустройства и соблюдение некоторых трудовых прав населения, поддержание определенных условий жизнеобеспечения в городах и т.д. [256]. Разумеется, труд жителей оккупированных территорий был необходим прежде всего оккупантам, но и для многих наших граждан он становился едва ли не единственным шансом на выживание.

Об игре оккупантов на религиозных чувствах наших соотечественников, наверное, вообще нет нужды много говорить. Достаточно, к примеру, сказать, что, по данным М. Шкаровского, «в оккупированных районах Северо-Запада России» «число действующих церквей» в 1943 году «составляло как минимум 409, увеличившись по сравнению с довоенным временем примерно в 15 раз». И далее он в своей книге пишет, что всего «в районах РСФСР, оккупированных немцами, открылось… примерно 2150 храмов…» [257]

Такая политика не могда не дать свои плоды, в результате чего население оккупированных советских территорий во многом разделилось: в партизаны или подполье уходили сравнительно немногие граждане, активно с ними сотрудничали тоже далеко не все, в то же время немало оставшихся в зоне оккупации лиц вошло в число «диких» («зеленых») партизан или неприкрытых банд, кто-то становился участником националистических и сепаратистских формирований, немало встало на путь откровенного сотрудничества с оккупантами, пошло к ним на службу, кто-то пытался лавировать между различными силами, но большинство, пожалуй, стремилось остаться в стороне и постараться всего лишь как-то выжить. Впрочем, здесь необходимо сделать оговорку, что сравнительно небольшое число партизан было обусловлено не столько особенностями оккупационной политики гитлеровцев, сколько вполне объективными обстоятельствами (трудностями их вооружения и снабжения, сравнительной малочисленностью оставшихся на оккупированной территории лиц, способных к боевым действиям и т. д.), а также огромной опасностью участия в партизанском движении.

Как уже сказано, гитлеровцы и их пособники убивали не только евреев, коммунистов и лиц иных указанных выше категорий. Другую большую группу жителей оккупированных территорий, которую они беспощадно уничтожали, составляли лица, сотрудничавшие с партизанами или заподозренные в помощи им, а также заложники, которых они, как правило, брали в связи с какими-то акциями сопротивления оккупантам. При этом в заложники они брали в первую очередь евреев, комсомольцев и т. п. лиц, а в Прибалтике, на Западной Украине и в некоторых других западных территориях страны также этнических русских и поляков. Сколько всего наших граждан этих категорий было убито врагом, невозможно определить даже с приблизительной точностью. Можно только сделать примерную оценку этих жертв, исходя из данных о размахе партизанского и в значительной мере сливавшегося с ним подпольного движения.

Сколько-нибудь точных сведений об общем числе погибших партизан и вовсе нет. По данным В. Спириденкова, к июню—июлю 1942 года уцелело только 13 % созданных в 1941 году партизанских отрядов Белоруссии и от 12 до 30 % партизанских отрядов разных областей РСФСР. Правда, они были тогда еще малочисленными. Особенно же большие потери партизаны понесли в конце 1943 года и в начале 1944 года, когда к районам действий партизан приближалась линия фронта, и немцы карательными экспедициями против них пытались обезопасить свои ставшими теперь уже близкими тылы [258].

Общее количество партизан за годы войны, как сказано выше, составляло более 1 миллиона человек, но немалое число из них были кадровыми советскими военнослужащими НКО и НКВД. Исходя из этого, а также известных сведений об интенсивности и продолжительности активного партизанского движения на оккупированной территории (наибольший размах его был в лесистых районах Белоруссии, Северной Украины, северо-западных и западных областях РСФСР в 1942—1943 годах), можно предположить, что за годы войны погибло до полумиллиона партизан и подпольщиков, не считая тех, кто являлся кадровыми военнослужащими. Не меньше наших граждан было убито в ходе различных террористических и иных репрессивных акций врага против мирного населения, которое было заподозрено в помощи партизанам и подпольщикам или иных с ними связях. И еще, по-видимому, несколько сотен тысяч жертв было среди наших мирных граждан в результате совершенных при этом расправ с заложниками, различных эксцессов, происшествий и недоразумений. Всего, таким образом, в результате антипартизанского террора врага и