Агапея - Булат Арсал

— Теперь-то что говорить, Чума, пока же живы. Глянь, а вот завтра выведут отсюда, и домой покатим к марухам своим. Всё ништяк будет, Чума, не бери в голову, — решил поддержать бородача другой бывший зека, тощий, как сухая ветка винограда, с позывным-кликухой Муха.

Павел уже в конце первого дня штурма принял на себя командование взводом, а к завершению пятого, кроме него, на последней позиции, где удалось закрепиться, не было ни одного сержанта или ефрейтора. Только рядовые, мобилизованные ещё в октябре двадцать второго из Свердловской области. К штурмовой роте, прикомандированной к танковому полку, сразу по прибытии с горем пополам на передовую добавили полувзвод бывших заключённых, пожелавших «откинуться» пораньше через СВО.

За стенкой разорвалась очередная мина небольшого калибра, кто-то прошёлся крупнокалиберным пулемётом, пытаясь пощекотать нервы тем, кто в укрытии. Ещё с утра Костин распорядился пособирать валявшееся кругом оружие, цинки и проверить «мародёрки» погибших на предмет наличия в них консервов и гранат. В результате арсенала набралось ещё на три-четыре часа хорошего боя. Рация давно села, приказы от командиров не доходили, следовательно, оставалось сидеть на месте и ждать прихода ротации или подкрепления. Наконец на руины окраин Артёмовска опустилась тёмная, как уголь, донбасская майская ночь.

— Ещё перед штурмом офицеры говорили, что вроде «Вагнер» почти весь город взял, а нас просто юго-западную часть окраин прикрывать оставили, — снова забубнил бородатый Чума. — Чего-то непохоже, что мы тут просто прикрываем. Роты уже нет, а мы всё прикрываем.

— Брось ты гундеть, Чума, — жёстко вставил Костин. — Скажи спасибо провидению, что пока жив и ещё имеешь шанс выйти целым из этого месива. Нам бы ночь просидеть, а если и вправду Пригожин дожмёт до конца укропов, то мы ещё и вроде освободителей города представимся. Медаль тебе дадут.

— Да на хрена мне эта висюлька? Ты мне денег отвали — и дело с концом. Мне уже дали ещё на февральские типа «За отвагу». И чё мне с неё?

— Не скажи! — возразил ушастый. — Для моего сына моя медаль что-нибудь да значить будет. Положительный пример опять же!

— Вот, бл… ха-муха, мужики! Самое главное сейчас с голоду не подохнуть, — не унимался Щербатый. — Я бы, б… я буду, сейчас даже бы хоть кусочку колбаски обрадовался… Ей-богу, не шучу.

Пашка выглянул из-за угла полуразрушенной стены и, усмотрев что-то, отложил автомат и переполз на внешнюю сторону руин. Быстро прошмыгнув метров десять до разбитого импортного внедорожника, Павел протиснулся в кабину машины без задних дверей и исчез в темноте.

Бойцы, так и не успев понять, с какой целью их новоявленный командир решил произвести вылазку, да ещё и без автомата, уже через пару мгновений ошеломлённо смотрели на несколько светло-коричневых полиэтиленовых пакетов с надписью на английском языке.

— Ну чё, кто там жрать просил? Налетай на подарки от Байдена!

— Вот это настоящий командир! — хлопнул по плечу Павла Щербатый. — Я бы с таким ещё разок в атаку пошёл бы!

Подтянулись все. Разрезая ножами пакеты, вываливали тут же на грунт пакетики поменьше, банки из мягкой жести, галеты и ещё какую-то непонятную всячину в виде колбасок и овощной икры. Ели с аппетитом, не стесняясь набирать в рот всё подряд одновременно, от тушёной индейки с брусничным вареньем до топлёного сала с карамельным сиропом в один приём. Запивали остатками воды во фляжках.

— Как же ты узнал, что там хавчик, командир? — полюбопытствовал Муха, облизывая ложку после употреблённого жаркого.

— А ещё вчера, когда мы сюда планировали заходить, я усмотрел, что в машинку эту военные в какой-то брутальной форме коробки всякие закидывали. Только их быстро наши с миномётов накрыли. Вот я и подумал, что это типа натовские советники, а они без комфорта никуда и никак. А что первым делом в комфорте?

— Жратва-а-а! — протяжно и поглаживая себя по животу, довольно чуть ли не пропел Щербатый.

* * *

— Когда же эта херня закончится? Если малые городки и посёлки такой кровью брать станем и дальше, то нескоро до Киева дойдём, — лёжа на разбитых паллетах и закрыв глаза, пробормотал бородач.

После приёма импортного суточного пайка в пищу парней разморило, и кое-кто даже успел уйти в сон.

— Чего дальше делать будем, Пашка? — спросил кто-то из братвы.

— Ждать тут нечего, — уверенно ответил Костин, — но и без приказа никак.

— Как же мы его получим, если рация нае… лась? Решай теперь ты, сержант. Ты тут главный, — высказался за всех ушастый.

— Семь бед — один ответ, — ответил Костин и хлопнул себя по коленке. — Перед самым рассветом уйдём. А сейчас спать. Дежурим по порядку, как сидим, и по часу. Начнём с меня.

На войне всегда трудно предвидеть, что произойдёт в следующее мгновение. Судьба на ней действительно ведёт себя как злодейка, а иногда нежданно и негаданно приходит благая весть, и всё меняется в самом неожиданном счастливом варианте… Не успел Павел отдежурить свою смену, как началась артиллерийская канонада со стороны россиян. Били из всего, что видел Пашка на этой войне: Д–30, БМ–21, 2С1 «Гвоздика», 2С7 «Пион», «Торнадо», «Тюльпан»… Началось настоящее светопреставление, которое вполне подходило под планы Костина. Он понимал, что бывают дикие случайности и люди иногда гибнут от дружеского огня, но сейчас лучшим решением было — выдвигаться к своим, а не дожидаться ответки от укропов, которая уж точно могла накрыть маленькую группу чудом оставшихся в живых семерых бойцов, включая и самого Пашку.

— Слушай мою команду! — прокричал он. — Собрать оружие, боекомплект и по одному по направлению на восток! Бегом марш!

Никого убеждать не было нужно. Все и без лишних слов понимали, что лучшего шанса не будет. Каждый надеялся на долгую работу арты и что всем хватит времени добежать ближе к своим.

Канонада не прекращалась, небо то и дело озарялось алыми всполохами взрывов и ярким светом летящих ракет. Можно было представить, как себя чувствовали украинцы в своих укрытиях, но сочувствия никто не проявлял. Да и до того ли? Надо очень быстро бежать, несмотря на тяжесть бронежилета, груды всякой навески и постоянно сваливающуюся набок или на лоб каску. Ноги несут тебя сами, подгоняемые страхом и огромным желанием выжить. Всё зависит от самого себя. Усталость, накопившаяся за дни штурмовой работы, свелась на нет. Голова соображает только одно: «Бежать, бежать, бежать». Иногда мозг даёт сигнал о возможных минах, но в темноте смотреть под ноги бессмысленно, и ты просто вверяешь себя счастливому случаю или традиционному русскому авось. Авось пронесёт! Авось прокатит! Авось доберёмся!

Трудно было определить расстояние, но Павел понял по