Ведущая сила всенародной борьбы. Борьба советского рабочего класса на временно оккупированной фашистами территории СССР, 1941–1944 - Виктор Николаевич Земсков

class="p1">Следует отметить, что подпольные организации, в том числе входившие в их состав рабочие, изыскивали всевозможные средства, чтобы спасти советских людей от голодной смерти. Например, осенью 1941 г. в действовавшую в г. Луге Ленинградской области подпольную организацию были вовлечены рабочие типографии и оккупационной хозяйственной комендатуры А. Н. Шутов, В. В. Быков и Иванов. Из них была создана специальная группа, которая доставала продовольственные карточки и пропуска для выхода из города. Подпольщики обеспечивали наиболее остро нуждающихся продовольственными карточками и пропусками для приобретения продуктов в деревнях. Многие жители Луги таким путем были спасены от голодной смерти[84].

Подобные факты опровергают имеющий хождение в буржуазной историографии тезис о том, что деятельность партизан и подпольщиков была всецело направлена только на срыв военных, политических и экономических мероприятий врага, а судьба мирных советских граждан, оказавшихся на оккупированной территории, была им якобы совершенно безразлична. В действительности же дело обстояло иначе. Подпольщики шли на весьма рискованные операции, чтобы как-то облегчить тяжелое материальное положение рабочих, служащих и членов их семей, спасти их от голодной смерти.

Однако бедственное положение рабочих и других советских людей ничуть не беспокоило фашистских правителей. Гитлеровский наместник на Украине Э. Кох поучал своих подчиненных: «Население должно работать, работать и работать. Так как некоторые люди обеспокоены тем, что население может не иметь достаточного количества продовольствия, то знайте, что население не должно нас интересовать… Мы — раса господ и должны помнить, что даже самый плохой германский рабочий в биологическом отношении и с расовой точки зрения в тысячу раз лучше, чем данное местное население»[85].

Такова была преступная практика фашистской оккупационной политики на захваченной советской территории. Она являлась конкретным выражением захватнической сущности германского империализма, его классовой ненависти к социализму, к первому в мире социалистическому государству и его творцу — советскому рабочему классу.

При фашистском оккупационном режиме рабочий класс потерял буквально все, чем он обладал при Советской власти. Из ведущего класса первого в мире государства диктатуры пролетариата, занимавшего ключевые позиции в социально-политической и экономической жизни СССР, он был низведен до положения рабов чужеземных завоевателей. Разумеется, смириться с таким положением советские рабочие не могли.

2. Отношение рабочих к «новому порядку»

Гитлеровцы понимали, что для более или менее полного использования экономики оккупированных районов нужно добиться хотя бы минимальной поддержки местного населения. В документах командования немецко-фашистской армии разъяснялось: «Чтобы добиться здесь наивысшей производительности, необходимы добрая воля и готовность к труду самого населения как помощника в деле восстановления страны»[86].

Но вскоре захватчики убедились, что ни о какой «доброй воле» со стороны советских людей не может быть и речи. В Молдавии фашистские оккупационные власти с тревогой доносили в Бухарест, что «значительная часть рабочих… сожалеет о русской и большевистской власти, при которой они ничего не теряли, наоборот, выигрывали все». В Минске оккупанты так оценивали настроения населения в 1942 г.: «Настроение широких масс населения если не на сто процентов отрицательное, то все же холодное, равнодушное. На некоторых предприятиях, в особенности на хлебозаводе „Автомат“, обувной фабрике, выявлено широкое коммунистическое влияние среди рабочих»[87]. Подобного рода донесения поступали из всех оккупированных районов СССР. Проводить идейно-воспитательную работу среди населения в тылу врага Коммунистической партии приходилось не на пустом месте. Вся ее деятельность в предвоенные годы была направлена на воспитание советских людей в духе марксизма-ленинизма, преданности Родине, ненависти к ее врагам. Благодаря этому в духовном отношении советский народ был сплочен и един. Секретарь Минского подпольного обкома партии В. И. Козлов писал: «Первые дни войны… Еще не собраны силы в тылу врага, еще кое-где прячется по углам неуверенность, а рядом советский человек не сломился перед оккупантами»[88].

Этого не учли захватчики. Они тешили себя иллюзиями, что если на советской территории и будет сопротивление оккупационному режиму, то лишь незначительное. 17 марта 1941 г. Гитлер, выступая перед руководителями вермахта, заявил: «Мировоззренческие узы русского народа еще не прочны. Их нужно разорвать устранением активистов»[89]. Эти упования фашистов не оправдались.

На первых порах оккупанты, выявляя в трудовых коллективах коммунистов и ликвидируя их, надеялись, что этим они устранят возможность подрывных действий со стороны беспартийных рабочих. Практика, однако, показала, что эти расчеты ни на чем не основывались. Даже в тех коллективах, в которых оккупантам удавалось выявить и уничтожить всех коммунистов, беспартийные рабочие, воспитанные Коммунистической партией в духе советского патриотизма и преданности идеалам Великого Октября, в массовом порядке включались в борьбу с захватчиками. Фашисты с великим для себя сожалением убеждались, что мировоззрение беспартийных рабочих мало чем отличается от мировоззрения рабочих-коммунистов.

Ставка на аполитичность основной массы советского рабочего класса оказалась битой. Захватчики на многочисленных примерах видели, что истребление в городах и рабочих поселках коммунистов, комсомольцев, депутатов Советов и профсоюзных активистов отнюдь не ведет автоматически к прекращению сопротивления. Во время наступательных операций летом и осенью 1942 г. фашисты уже не возлагали таких надежд на устранение активистов, как в первые месяцы войны. Характерно, что, захватив в июле 1942 г. Севастополь, они первое время даже не выявляли коммунистов и комсомольцев. Полицаи откровенно говорили: «Раз был в осаде, жил в Севастополе, все ясно — коммунист. И выявлять нечего. Все вы здесь одинаковые»[90]. Это — одно из наглядных свидетельств фактического признания врагом морально-политического единства советского народа под руководством Коммунистической партии.

Фашистские «теоретики» своими рецептами, которые они выдавали оккупационной администрации в отношении советского населения, оказывали ей, образно говоря, медвежью услугу. Они, например, уверяли, что обычные в СССР термины типа «нерушимый блок коммунистов и беспартийных», «союз рабочего класса и крестьянства», «один за всех, все за одного» не что иное, как громкие большевистские лозунги, и не более того. Оккупационным же властям довольно быстро приходилось убеждаться, что такие понятия являются не расхожими пропагандистскими фразами, а нормой жизни и поведения советских людей, в первую очередь рабочих.

Однако на протяжении всего периода оккупации фашисты не теряли надежд найти общий язык с рабочими, которых они силой оружия и голодом загнали работать на предприятия. С целью растления классового самосознания рабочих фашистские оккупанты стремились заразить их мелкобуржуазными иллюзиями, породить в их среде мелкоремесленнические тенденции. Гитлеровцы из кожи вон лезли, чтобы очернить социализм, ленинскую партию, вызвать недоверие к коммунистам, ослабить сплоченность рабочих вокруг своей партии.

Идеологической обработке советского населения фашистское руководство придавало большое значение. Только в составе группы армий «Центр» находилось пять рот пропаганды, которые прикреплялись придавались войсковым и танковым армиям с задачей «идеологической борьбы на Востоке». Выпускались различного рода газеты и листки. На оккупированные