Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон

экспедициями 1758 года. Это были во всех отношениях неожиданные кандидатуры, поскольку они не имели ничего общего со стажем службы и очень мало — с опытом командования. Для руководства важнейшей Луисбургской экспедицией Лигонье назначил Джеффри Амхерста, сорокалетнего полковника, который никогда не командовал ничем большим, чем полк, во временное звание «генерал-майора в Америке». В качестве исполняющего обязанности бригадира при Амхерсте Лигонье предложил еще более молодого человека, подполковника, известного в основном эмоциональной неустойчивостью и готовностью критиковать своих начальников, Джеймса Вулфа. Лигоньер и Питт решили поручить кампанию против форта Дюкейн исполняющему обязанности бригадира Джону Форбсу, ранее служившему полковником при лорде Лаудуне: пятидесятилетнему шотландцу, получившему образование врача, который отличился как офицер с большим опытом и способностями, но теперь его так мучила воспалительная болезнь кожи, что временами он едва мог двигаться. Чтобы помочь Аберкромби возглавить экспедицию против форта Карильон, они договорились о повышении в звании исполняющего обязанности бригадира Джорджа Огастуса, виконта Хоу. В свои тридцать три года Хоу был одним из самых перспективных полевых офицеров британской армии и уже успел познакомиться с американскими условиями, командуя 55-м полком в Нью-Йорке[317].

Джеффри Амхерст (1717-97). Изображенный здесь на послевоенной гравюре по портрету Джошуа Рейнольдса в доспехах победителя при Монреале, Амхерст кажется очень формальной и отстраненной фигурой. Так оно и было; даже в 1758 году, будучи недавно назначенным командующим Луисбургской экспедицией, он вызывал уважение, но не привязанность у своих подчиненных. Самый важный бригадир, Джеймс Вулф, считал его безумно необщительным и «медлительным». Любезно предоставлено библиотекой Уильяма Л. Клементса Мичиганского университета.

За исключением Аберкромби, все эти офицеры занимали лишь временные должности, поскольку все они получили повышение, опередив более старших и опытных коллег. Отчасти это объяснялось тем, что Питт предпочитал назначать своими командирами людей без независимого положения, которые в конечном итоге должны были полагаться на него лично; но в основном это объяснялось тем, что он ценил талант. Амхерста, Вулфа, Форбса и Хоу объединяла либо сильная репутация компетентного человека, либо прошлая служба под началом лорда Лигоньера, в ходе которой они убедили старого участника кампании в своих способностях. Важно отметить, что, поскольку им поручалось командование в условиях, когда все зависело от поддержания надлежащего снабжения, трое из четырех (Амхерст, Вулф и Форбс) ранее продемонстрировали превосходные навыки в качестве квартирмейстеров или комиссаров. Действительно, учитывая отсутствие у них опыта командования на уровне выше батальона, их административные способности, возможно, были главным в мыслях Лигоньера, когда он рекомендовал их Питту.

Джеймс Вулф (1727-59). Во всех смыслах темпераментная противоположность Амхерста, Вулф был смел до безрассудства, и только удача (и своевременная смерть) может объяснить его репутацию тактического гения. Акварель Джорджа Тауншенда, подчиненного, который стал его ненавидеть, по иронии судьбы показывает его в более привлекательном свете, чем любой другой современный портрет; его острый нос и слабый подбородок почти неизбежно вызывали карикатуру. Предоставлено Музеем истории Канады Маккорда, Монреаль / Musée McCord d'histoire canadienne, Montréal.

Этим офицерам предстояло возглавить самые крупные войска, когда-либо действовавшие в Северной Америке. Командование, которое Амхерст должен был возглавить против Луисбурга, состояло из 14 регулярных батальонов, 5 рот американских егерей, роты плотников и обоза осадной артиллерии — всего почти 14 000 человек. Аберкромби получил 9 полков регулярных войск и провинциальные войска колоний к северу от Пенсильвании — около 25 000 человек — для удержания Нью-Йорка, атаки на Тикондерогу и «вторжения» в Канаду. Форбс должен был возглавить 2 000 регулярных войск и около 5 000 провинциалов из Пенсильвании, Делавэра, Мэриленда, Виргинии и Северной Каролины против форта Дюкейн. Даже без учета моряков, морских пехотинцев и огромного количества ремесленников, батоуменов, возчиков, сатлеров и других служащих, которые поддерживали армии, в кампаниях 1758 года будет задействовано около 50 000 англо-американских войск: число, равное двум третям всего населения Канады[318].

Против этих явно превосходящих сил Новая Франция могла выставить 6 800 регулярных войск, около 2 700 troupes de la marine и канадское ополчение, в которое входили все трудоспособные жители мужского пола в возрасте от пятнадцати до шестидесяти лет и насчитывавшее, возможно, 16 000 человек. В лучшем случае маркиз де Монкальм мог выставить на поле боя вдвое меньше людей, чем могли выставить против него британцы; но его проблемы с защитой Канады начались только с дисбаланса в живой силе. Индейские вспомогательные отряды, которые раньше были более чем достаточны для того, чтобы компенсировать численное преимущество британцев, весной 1758 года уже нигде не встречались. В значительной степени это было связано с тем, что эпидемия оспы опустошила деревни pays d'en haut после предыдущей кампании, убедив многие народы в том, что французы прислали им плохие лекарства. Оттавы, по слухам, вынашивали «злые замыслы», а потаватоми, казалось, были «не готовы» оказать какую-либо помощь; в Висконсине меномины настолько озлобились, что напали на французский форт и убили семью торговца[319].

Еще более острой проблемой, чем отсутствие индейцев, была крайняя нехватка продовольствия. В 1757 году урожай не удался второй год подряд. В обычные времена канадская пшеница стоила от четырех до пяти ливров за минот; к январю 1758 года минот стоил пятнадцать ливров — при условии, что можно было найти человека, готового продать. Чтобы восполнить скудные зерновые ресурсы Канады, с 1756 года горох стали смешивать с мукой при выпечке хлеба. К зиме 1757-58 годов даже этот способ перестал быть достаточным, и рацион хлеба и других основных продуктов питания пришлось сократить как для гражданских, так и для солдат. В декабре 1757 года правительство колонии сократило рацион говядины, который должен был составлять фунт в день, но долгое время составлял половину этой нормы, до полутора фунтов в неделю. Вместо говядины мясники поставляли конину и, когда была возможность, треску. Поначалу женщины Монреаля заваливали генерал-губернатора Водрёйя просьбами о замене рациона, но протесты утихли, когда стало ясно, что канадцы могут есть конину или вообще не есть мяса. По мере того как длилась зима, запасы продовольствия сокращались до предела. К началу апреля дневная норма хлеба в Квебеке сократилась до двух унций. Месяц спустя, когда неустойчивая погода помешала весеннему севу, еженедельный мясной рацион сократился до полуфунта говядины или конины, полуфунта соленой свинины и четырех унций соленой трески. Только прибытие 22 мая конвоя судов из Франции позволило избежать фактического голода в Квебеке, где, по данным сайта, «некоторые жители [были] низведены до жизни на траве», но необходимость