Союз Сталина. Политэкономия истории - Василий Васильевич Галин

расцениваются как великие фигуры, деятельность которых обогатила историю человечества. Так может быть и с Гитлером»[111].

«Враждебность Черчилля к коммунизму, — пояснял его биограф В. Трухановский, — граничила с заболеванием… Черчилль выступал за то, чтобы Германия была превращена в бастион против России, и разве не это делало германский фашизм?»[112] Черчилль был не только не одинок в этих взглядах, но и наоборот отражал общую политику консерваторов, которую в 1936 г. член парламента Г. Ченнон передавал словами: «Пусть доблестная маленькая Германия обожрется… красными на Востоке»[113]. Общий лозунг консерваторов призывал: «Чтобы жила Британия, большевизм должен умереть»[114]. «Идеологизированное видение Советского Союза, — как отмечает М. Карлей, — буквально пропитывало собой англо-французские правящие круги»[115]. Британская разведка считала настоящим врагом Советский Союз, точно так же думал и французский генеральный штаб[116].

Уже «к 1936 году британские лидеры, — приходил к выводу итальянский историк Г. Сальвемини, — достигли взаимопонимания с Гитлером, что позволило ему развязать руки по отношению к России», тем самым «сделав Вторую мировую войну неизбежной»»[117]. Настроения Лондона летом 1937 г. передавала позиция британского посла в Германии, говоря о которой, Додд замечал: «Хотя я и подозревал, что Гендерсон склонен поддержать германские захваты, я не ожидал, что он зайдет так далеко в своих высказываниях… — Англия и Германия должны установить тесные отношения, экономические и политические, и господствовать над всем миром»[118].

Стороны находили полное взаимопонимание. Так, в речи от 5 ноября 1937 г. Гитлер говорил про англичан: «Это народ твердый, упорный и мужественный. Это опасный противник, особенно в обороне. Он способен к организации, любит рисковать и имеет вкус к авантюре. Это народ германской расы, который обладает всеми ее качествами»[119]. Ответ прозвучал 19 ноября 1937 г. на встрече заместителя премьер-министра лорда Галифакса с Гитлером. «Мы хотим в Европе мира и спокойствия, — говорил Галифакс, — и тут роль Германии исключительна. Сегодня она по праву может считаться бастионом Запада против коммунизма. Вы, господин рейхсканцлер, не только оказали большие услуги Германии, но сделали много больше! Уверен, что вы и сами отлично понимаете: уничтожив коммунизм в своей стране, вы сумели преградить ему путь на весь Запад. И теперь нет принципиальных помех общей договоренности Англии и Германии с привлечением Франции и Италии…»[120].

Единственной катастрофой является большевизм, повторял Галифакс, все прочее можно урегулировать[121]. Визит Галифакса, по словам историка Б. Лиддел Гарта особенно ободрил Гитлера. «Галифакс был тогда лордом-председателем совета, вторым лицом в правительстве после премьер-министра. Сохранилась стенограмма беседы Галифакса с Гитлером. Галифакс дал Гитлеру понять, что Англия не будет мешать ему в Восточной Европе…»[122]. 20 февраля 1938 г. Гитлер в Рейхстаге подтвердит свою приверженность европейской цивилизации, заявив, что Германия стремится к сближению со всеми государствами, за исключением Советского Союза.

Политика «умиротворения» была лишь ширмой скрывающей истинные намерения Лондона, что стало очевидно в Мюнхене. К этому выводу приходил ни кто иной, как сам Черчилль, который указывал, что самым поразительным в позорной сделке в Мюнхене было то, что она произошла публично, «предательство было сделано открыто и без тени смущения… При этом англичане и французы вели себя так, словно Советского Союза не существовало»[123].

В чем же состояло предательство? Здесь У. Ширер, как и У. Черчилль, смог позволить себе лишь вскользь коснуться вопроса, отметив, что командующий Берлинским военным округом генерал фон Вицлебен «подозревал, что Лондон и Париж тайно предоставили Гитлеру свободу действий на Востоке… точка зрения, которую разделяли многие генералы…»[124]. Имели ли эти подозрения какие-либо основания? Ширер ушел от ответа, и не случайно. Положительный ответ делал Англию и Францию прямыми соучастниками фашистской агрессии и Второй мировой войны.

О чем же говорят факты? 12 сентября Н. Чемберлен неожиданно обратился к Гитлеру с просьбой о личной встрече, чтобы «выяснить в беседе с ним, есть ли еще какая-нибудь надежда спасти мир»[125]. В тот же день он писал своему ближайшему сподвижнику — Ренсимену: «я сумею убедить его (Гитлера), что у него имеется неповторимая возможность достичь англо-немецкого понимания путем мирного решения чехословацкого вопроса… Германия и Англия являются двумя столпами европейского мира… и поэтому необходимо мирным путем преодолеть наши нынешние трудности… Наверное, можно будет найти решение, приемлемое для всех, кроме России»[126].

С конца 1938 г. и до середины марта 1939 г. начался новый виток политики «умиротворения», тогда английское правительство старалось наладить всеобъемлющее политическое и экономическое сотрудничество с Германией. Лондон сулил Берлину за соглашение с ним возврат колоний и финансовую помощь. Ради чего?

Немецкий дипломат Г. Дирксен формулировал ответ следующим образом: английская сторона считает, что «после дальнейшего сближения четырех великих европейских держав можно подумать о принятии на себя этими державами определенных обязанностей по обороне или даже гарантий против Советской России…»[127]. К подобным выводам приходил полпред СССР в Лондоне Майский, который месяц спустя сообщал в Москву: «При первой же подходящей оказии он (Н. Чемберлен. — В. Т.) постарается возобновить свой флирт с Германией и свою попытку создания «пакта четырех»»[128].

Действительно в конце 1938 г. англо-франко-германская комиссия решала все проблемы в пользу Гитлера, референдумы отменили, все смешанные территории были переданы Германии. 4 октября в Париже палата депутатов 535 голосами против 75 одобрила Мюнхен… «против» проголосовали А. де Керильи от правых, социалист Ж. Буи и 73 депутата-коммуниста… Коммунистов кляли, как поджигателей войны и приспешников Москвы. «Французы, нет места для отчаяния, — вещала правая пресса, — поражение потерпели только московские вояки. Коммунизм — это война, а война означает коммунизм»[129].

Подобным образом реагировала и палата общин в Лондоне, где Чемберлен стал почти национальным героем. Президент США 5 октября в послании Чемберлену так же приветствовал Мюнхенские соглашения. Госдеп устами С. Уэллеса подтвердил, что ее результаты позволят миру «впервые за два десятилетия достигнуть нового мирового порядка на основе справедливости и законности». Американский посол в Англии Дж. Кеннеди призывал: «Демократическим и тоталитарным государствам невыгодно усиливать то, что их разделяет. Они должны с пользой сосредоточить свою энергию на разрешении общих проблем, пытаясь установить добрые отношения»[130].

Но Судеты были только началом. 15 марта 1939 г. немецкие войска вошли в Богемию и Моравию. Присоединение будущих протекторатов к Рейху было осуществлено на основании совместного коммюнике Гитлера и президента Чехословакии Гахи, которое гласило: «Обе стороны высказали единодушное мнение, что их усилия должны быть направлены на поддержание спокойствия, порядка и мира в этой части Центральной Европы. Президент Чехословакии заявил, что для достижения