Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон

Лаудуна вызвало болезненные экономические потрясения. Он то ли не понимал, то ли ему было все равно, что это убеждает колониальных купцов и табачных плантаторов в его безразличии к их благополучию. Несмотря на их все более настоятельные просьбы, Лаудун отказался отменить запрет. Да и зачем, ведь протесты различных ассамблей были продиктованы (как он считал) подлыми корыстными интересами и стремлением контрабандистов возобновить свою торговлю? В конце концов, именно бюргеры Виргинии в начале мая заставили его решить этот вопрос, отказавшись предоставить армии денежные средства, если эмбарго не будет отменено. Лейтенант-губернатор Динвидди согласился, тем самым убедив Лаудуна, что тот пытается обогатиться за счет военных действий, а вскоре после этого губернатор Мэриленда согласился снять эмбарго с торговли своей колонии, чтобы не потерять долю Мэриленда на лондонском табачном рынке из-за более раннего прибытия виргинского листа. Лаудуну, взбешенному, но бессильному арестовать губернаторов и законодателей двух колоний, ничего не оставалось, как разрешить возобновить торговлю, которая началась 27 июня, через семь дней после отплытия его флота в Луисбург. Он не пытался скрыть своего отвращения к пагубному, по его мнению, поведению губернаторов и фактической измене колониальных ассамблей[242].

Как видно из всех этих мер, Лаудун неуклонно шел к созданию фактического военного союза колоний, по своим последствиям не сильно отличавшегося от плана, предложенного конгрессом в Олбани и единодушно отвергнутого колониальными ассамблеями. То, что колонисты будут сопротивляться и возмущаться его мерам, похоже, не волновало человека, чьи представления об ответственности вытекали из его опыта придворного и военного офицера, и который так же мало заботился о тонкостях права или целесообразности политики, как и о технических аспектах торговли. Когда он отплыл из нью-йоркской гавани с флотом Луисбурга, лорд Лаудун был разочарован поздним отплытием — он винил отсталость колоний в подготовке, медлительность Королевского флота в обеспечении эскорта и неблагоприятные ветры, — но у него не было причин сомневаться в том, что он увеличил вероятность успеха экспедиции. Он систематизировал военные действия в Америке, исправил злоупотребления, которым способствовал Ширли, и нанес удар по торговле с врагом. Впервые американская кампания будет проходить эффективно, экономно и с реальными перспективами на успех.

Большой флот вторжения Лаудуна, насчитывавший более сотни парусов и перевозивший шесть тысяч солдат, вышел из Сэнди-Хука 20 июня, и это было очень нервно, поскольку обещанный эскорт из военных кораблей Королевского флота не прибыл, и транспорты были практически беззащитны; но главнокомандующий был уверен, что ждать больше нельзя. Он сделал все, что было в его силах, чтобы подготовиться к кампании. В феврале он встретился с комиссарами, представлявшими провинции Новой Англии, в Бостоне, чтобы организовать военные действия северян на этот год. В марте он созвал в Филадельфии совещание губернаторов от Пенсильвании до Северной Каролины и передал им свои инструкции по обороне их границ. Из Филадельфии он отправился на встречу с ассамблеями Пенсильвании и Нью-Джерси, чтобы уладить разногласия между ними и их губернаторами и заверить (насколько это было возможно), что внутриправительственные конфликты не помешают военным действиям. Он обеспечил оборону озерной границы в Нью-Йорке двумя регулярными полками и 5500 провинциалами и совершил беспрецедентный подвиг — вывел провинциалов в поле в срок. Не в последнюю очередь он организовал крупнейшую морскую экспедицию, когда-либо отплывавшую из американского порта, в условиях более жесткой безопасности, чем когда-либо до этого. Все эти достижения — дань уважения энергичности, административным навыкам и вниманию к деталям Лаудуна. Все они предвещали успех этой, самой хорошо спланированной, укомплектованной, оснащенной и скоординированной кампании в истории британской Северной Америки. Но когда флот Лаудуна снялся с якоря, уже надвигались другие события, против которых не могло устоять никакое планирование[243].

ГЛАВА 19

Форт Уильям

1757 г.

САМЫЕ СЕРЬЕЗНЫЕ проблемы назревали в Нью-Йорке, где Лаудун оставил оборону озерной границы в слабых руках генерала Дэниела Уэбба, человека, который в 1756 году в ответ на слухи о продвижении французов по долине Мохок разрушил форт Булл, завалил Вуд-Крик деревьями и приказал отступить к Герман-Флэтс. То, что Уэбб оставался третьим по рангу офицером Лаудуна, объяснялось главным образом неугасающим доверием покровителя Уэбба, герцога Камберлендского, который не оставил Лаудуну иного выбора, кроме как доверить командование ему. Хотя в одном из последних писем, которые он написал из Нью-Йорка перед отъездом в Луисбур, Лаудун призывал Уэбба создать передовой пост на северной оконечности озера Джордж и, по возможности, осадить форт Карильон, Лаудун, вероятно, понимал, что от него можно ожидать не более чем защиты Нью-Йорка от вторжения. Это произошло лишь отчасти потому, что главнокомандующий не доверял «робкому, меланхоличному и «рассеянному»» Уэббу с его прискорбной склонностью к панике и чрезмерным реакциям. Желание Лаудуна сделать экспедицию к Луисбургу шоу всех красных мундиров заставило его выделить Уэббу только два регулярных полка, чтобы усилить сомнительные боевые возможности 5500 необученных провинциалов. Однако, прежде всего, о наступательных действиях не могло быть и речи, поскольку форт Уильям Генри, британский пост, охранявший основные подступы к верхней части долины Гудзона на южном конце (или в верховьях) озера Джордж, уже был поврежден внезапным нападением[244].

В середине марта пятнадцать сотен канадцев, французов и индейцев под командованием жилистого, стриженого младшего брата генерал-губернатора, Франсуа-Пьера Риго, подошли к форту по замерзшему озеру и четыре дня изводили его небольшой зимний гарнизон. Налетчики были вооружены только лестницами, а не пушками, и поэтому у них было мало шансов захватить форт, если только они не смогли бы застать врасплох его коменданта. Так случилось, что форт Уильям Генри в ту зиму находился под весьма компетентным командованием человека, который его спроектировал, майора Уильяма Эйра; и Эйр не допустил ни одной ошибки при руководстве его обороной. Однако перед тем как рейдеры ушли в Тикондерогу, они сожгли все хозяйственные постройки форта, включая казармы, несколько складов, лесопилку и госпиталь, открытые бато и полуразрушенный шлюп, стоявший на причале у озера[245].

Хотя его защитники понесли лишь незначительные потери, а деревянно-земляные стены не были тронуты ничем тяжелее мушкетных шаров, ущерб, нанесенный форту Уильям Генри как стратегическому форпосту, был серьезным. Ценные припасы, которые пришлось бы везти из Олбани, и внешние здания, на восстановление которых ушли бы недели, были наименее значительными потерями. Более серьезной была потеря бато, без которых нельзя было перебросить войска вниз по озеру против форта Карильон; но самой пагубной была потеря шлюпа, в результате чего у форта оставалась только одна пригодная к эксплуатации канонерская лодка, которую можно было спустить на воду весной. Как