Город под прицелом - Андрей Михайлович Авраменков

— Тебе денег хватает? — поинтересовался Артур. Если бы бабушка ответила, что нет, то у него все равно не было средств, чтобы помочь ей.

— Да, все есть.

Маленького роста старушка быстро пошла на кухню, немного подволакивая ногу, и уже через секунду начала шипеть сковородка, загремели кастрюли. Нет для нормального пожилого человека большего счастья, чем когда приходит внук.

— Есть хочешь? — крикнула бабушка.

— Да, не откажусь. А то я только с пробежки, дома ничего не ел.

Он рассматривал бабушкину квартиру. Знал ее интерьер в деталях, но ему все равно было интересно. С самого детства все эти предметы казались загадочными артефактами. Вот на старом позвякивающем серванте стоит резной деревянный орел с поднятыми крыльями. На стене неспешно тикают старые часы. Недалеко от них угрожающе выпирают оленьи рога. На журнальном столике стоит разукрашенная церковными башнями шкатулка, принадлежавшая предкам бабушки.

С удовольствием позавтракал. Говорили о происходящем в стране и мире.

— Да, теперь чуть ли не каждый день митинги, — сказал парень. — Требования, ультиматумы, переговоры. Но что-то никакого толку.

— Будет еще хуже, унучок. Мы уже не раз такое проходили. Иуды пришли нас продавать.

— Ниче, ба, у нас народ не такой уж покорный. Мы ведь не стадо баранов, все понимаем.

— А что с того? Народ всегда используют, сделают, как им надо.

Чтобы не тратить нервы, перешли с политики на другие темы.

— Баба Дина умерла. Ездила на похороны. Уходит уже наше поколение. Почти никого не осталось из моих знакомых.

— Ну, бабушка, ты еще поживешь.

— На дачу ездила. Уже с трудом добираюсь и еле работаю. Не работа, а так ото.

— Родители тоже собираются на выходных.

— Как там они?

— Нормально. Папа работает. У мамы на работе пугают сокращениями.

— А что там у вас с Катей?

Внук заметно погрустнел. Знала бы бабушка, что именно от мыслей о ней он бегал все утро.

— Да не знаю. Все как всегда. Сложно. Морочит мне голову. Я уже совсем разучился понимать ее, да и вообще девушек. И так стараюсь, работаю, подарки дарю. А она выкаблучивается.

— То она под себя тебя пытается делать, — ухмыльнулась бабушка. — Сейчас девки такие.

С кухни они пришли в зал. Артур лег на диван, старушка села в ногах. И они продолжили болтать.

— Может, в карты поиграем?

Они любили во время разговора играть в «дурака». Бабушка всегда выигрывала. Артур понимал, что ее годы уходят, угасают. Поэтому старался почаще навещать ее, общаться, делать приятные подарки. Хотя разве навещать бабушку раз в месяц — это часто? Но у многих и того нет. Много стариков живут вдали от своих детей и внуков. И бабушка Ида никогда не обижалась на внука, если тот долго не приходил. Она очень любила и его, и его родителей, постоянно помогала им то деньгами, то связями, оставшимися от работы в администрации.

Артуру надоело валяться, и он начал бродить по комнате и снова выискивать артефакты и древности. Заглянул в шкафчик: здесь его взгляд сразу наткнулся на альбом фотографий, толстый, пыльный. Бабушка редко заглядывала в него, а он всего раз смотрел эти снимки, лет девять назад. Руки сами потянулись к этой старой вещи, аккуратно достали ее.

Удобно устроился в крепком советском кресле.

На первой странице была запечатлена большая семья — несколько женщин, а также мальчиков и девочек, облепивших их со всех сторон. Но не было мужчин.

— После войны это было, — прокомментировала бабушка, заглянув в альбом. — Наши отцы ушли защищать Родину. И не вернулись. Такая доля им выпала.

Он листал страницы. На большинстве фотографий была маленькая бабушка, ее мама Люда, братья и сестры, многочисленные родственники. Снимки были желтые или серые, потертые, заломленные, с трещинами. Это придавало им особую ценность.

— Ты не вздумай выкидывать фотоальбом после моей смерти, — вдруг сурово сказала бабушка Ида. — Здесь весь твой род, ты должен сохранить память.

Артур продолжал листать страницы. На одном из снимков был отряд солдат.

— Это кто здесь?

— А… Это мой папа, Семен.

— Во время службы в армии?

— Ага, во время Великой Отечественной.

— Расскажи о прадедушке, — мягко потребовал Артур. — Я ведь даже не знаю, кем были мои предки.

Бабушка поправила цветочного окраса халат, присела на край соседнего кресла, смотрела долго в окно.

— Наш род из Воронежской области, прародители были крестьянами, занимались земледелием и скотоводством. В семнадцатом веке мы были одними из основателей деревни Казачская. Это то, что я запомнила. Если взять ближе уже, то мой дед Иван служил на крейсере «Аврора», он был машинист. Как раз в это время началась революция. Он активно принимал в ней участие. У мамы даже хранились какие-то награды, врученные ему советским правительством.

Старушка умолкла, раздумывая и вспоминая. Артуру показалась, что сейчас она размышляет не о родственниках, а о тех великих и страшных годах, когда происходил слом системы, разрушение государства. Парень помрачнел, проведя аналогию с тем, что творилось сейчас в его стране. «Приводят ли революции вообще к чему-то хорошему? — пронеслось в голове у него. — Это годы упадка, тяжкой работы для людей, чтобы потом, лет через 20–30, произошло возрождение. Может, изменений лучше добиваться эволюцией отдельно взятого человека и общества в целом?»

— Потом родился мой отец — Семен. Я не знаю, чем занимался он до войны. Мама редко говорила о нем.

Артур рассматривал фотографию отряда военных. Кто из них прадед, он понять не мог. Слишком плохого качества она была.

— Если честно, то я не помню папы, — губы старушки задрожали, но всего на секунду. — Я ведь родилась, когда начиналась война, в июле 1941 года. К этому времени папа уже призвался, он ушел в военкомат в первые же дни. А маме надо было вот-вот рожать. Дедушка Вася, мой старший брат, остался единственным мужчиной в доме, на хозяйстве. Ему тогда десять лет было. Он делал все. Работал в поле, следил за огородом, стирал, готовил, ухаживал за мамой, потом за мной. Мое детство было непростое, но, наверное, все-таки счастливое. А у Васи не было этого детства. Потом, много лет спустя, мы разговаривали с ним, и он сказал, что не помнит ничего из детства, кроме усталости и голода. Даже игр не помнит, а он ведь играл со мной, уделял внимание, насколько мог.

— Кем дед Семен служил? — поинтересовался Артур.

— Он не имел высоких чинов, но возил начальника фронта, — уважительно проговорила бабушка. — Сначала был рядовой, потом ефрейтор.

— А почему мы на Пасху не ходим к нему на могилку?

— Так он не здесь похоронен, в Германии. В сытой Европе, где