Мозгоимение: Фальшивая история Великой войны - Марк Семёнович Солонин

Поляки были виноваты всегда и во всем. Польская компартия была объявлена логовом шпионов и диверсантов, проникших в Коминтерн в целях разложения его изнутри.

То, что руководство ПКП, находившееся в Москве, было полностью уничтожено в 1937–1938 гг., вполне соответствовало общей коминтерновской традиции, но вот факт официального роспуска (!!!) «вредительской» польской компартии был явлением совершенно незаурядным. Польская соцпартия (ППС) была объявлена «социал-фашистской» прислужницей диктатора Пилсудского, помогающей ему в подавлении рабочего движения в Польше и засылающей шпионов в Советскую Россию. Наконец, в 1937 г. НКВД обнаружило в СССР змеиное гнездо шпионско-диверсионной организации под названием «Польская организация войскова» (ПОВ). Страшно сказать, но ПОВ была создана еще в 1914 году (!!!), по инициативе и под личным руководством Пилсудского в целях организации диверсий в тылу русской армии во время Первой мировой войны. Другими словами, мифическая ПОВ была объявлена даже не антисоветской, а антироссийской организацией, в вину которой вменялось то, что сами «старые большевики-ленинцы» считали своей большой заслугой, — разложение русской армии во время «империалистической войны». Рядовые граждане Польши, в начале 20-х годов бежавшие в силу разных причин из Польши в Советский Союз, автоматически переходили в разряд засланных в СССР шпионов. Такое же отношение было и к проживающим в СССР полякам, имеющим родственников в Польше…

В конце концов, чаша терпения руководства ВКП(б)/НКВД переполнилась, и летом 1937 г. началась печально-знаменитая «польская операция». В приказе наркома внутренних дел Ежова № 00 485 длинный перечень подлежащих аресту поляков («…политэмигранты и политобменные из Польши… бывшие члены ППС и других польских политических партий… все оставшиеся в СССР военнопленные польской армии…») заканчивался совершенно уже безразмерной категорией «наиболее активный местный антисоветский и националистический элемент польских районов». Решение об аресте и зачислении арестованного в одну из двух «категорий» (первая — расстрел, вторая — тюремное заключение на срок от 5 до 10 лет) принимала даже не «тройка», а «двойка» в составе начальника областного или республиканского НКВД и соответствующего прокурора. Затем списки обреченных утверждались на «двойке» в Москве, т.е. после рассмотрения в центральном аппарате НКВД отправлялись на подпись Ежову и Вышинскому. Всего по приказу № 00485 было арестовано 143 810 человек. В ряде случаев списки составляли по телефонной книге, из которой выписывали «польскозвучащие» фамилии. В итоге было осуждено 139 835 человек, в том числе приговорено к расстрелу — 111 091 человек. Сто одиннадцать тысяч расстрелянных. Сто одиннадцать тысяч. Каждый шестой проживавший в СССР поляк.

«Польская операция» 1937 года стала кульминацией, но отнюдь не завершением репрессий. Для Польши и поляков все еще только начиналось. В ночь с 23 на 24 августа 1939 г. в Москве министр иностранных дел Германии Риббентроп и глава правительства СССР Молотов (сам товарищ Сталин, как один из рядовых депутатов Верховного Совета, не мог подписывать межгосударственные соглашения) подписали Секретный дополнительный протокол о «разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе». В нем, в частности, было сказано следующее:

«…2. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского Государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана.

Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского Государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития. Во всяком случае, оба Правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия…»

1 сентября 1939 г. германская армия с трех сторон (с запада из Германии, с севера из Восточной Пруссии, с юга из оккупированной Чехословакии) вторглась в пределы Польши. 17 сентября Советский Союз в одностороннем порядке разорвал Договор о ненападении, заключенный 25 июля 1932 г. между СССР и Польшей, и огромными силами (21 стрелковая и 13 кавалерийских дивизий, 16 танковых и 2 моторизованные бригады, всего 618 тыс. человек и 4733 танка) нанес удар в спину польской армии, остатки которой к тому моменту еще сражались против германского Вермахта. В течение недели последние очаги организованного польского сопротивления были подавлены. 28 сентября 1939 г. Риббентроп снова посетил Москву, где был подписан «Договор о дружбе и границе» между гитлеровской Германией и СССР. Один из трех секретных протоколов к Договору фиксировал изменение согласованной 23 августа линии раздела «сфер интересов» (полоса территории между Вислой и Бугом шириной в 100–120 км передавалась из сталинской в гитлеровскую «долю», но при этом Литва исключалась из «сферы интересов» Германии и передавалась Сталину). Вопрос же о «желательности сохранения независимого польского государства» был решен совершенно открыто, с демонстративной наглостью и цинизмом.

На первой странице газеты «Правда» красовался текст Договора о дружбе и границе, который начинался следующими словами:

«Правительство СССР и Германское правительство после распада бывшего Польского государства рассматривают исключительно как свою задачу восстановить мир и порядок на этой территории…»

31 октября 1939 г., выступая с трибуны Верховного Совета, товарищ Молотов заявил:

«Оказалось достаточно короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем — Красной Армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора».

Не мог скрыть своего торжества и нарком Ворошилов. В праздничном приказе от 7 ноября 1939 г. было сказано:

«Польское государство при первом же серьезном военном столкновении разлетелось, как старая и сгнившая телега. За какие-нибудь 15 дней войны с Германией панская Польша как государство перестала существовать…»

После таких ярких и не оставляющих места для сомнения выступлений, не только в газетах и речах, но даже в совершенно секретных, для публики отнюдь не предназначенных документах командования Красной Армии, Польша называлась исключительно и только «бывшей Польшей» или (на гитлеровский манер) «генерал-губернаторством».

Однако в одном моменте Молотов был не совсем прав. От «бывшей Польши» кое-что осталось. В частности — остались находящиеся на территории СССР в лагерях для военнопленных солдаты и офицеры польской армии. Согласно приказам командования Красной Армии[43] «пленными» необъявленной войны считались все военнослужащие польской армии, независимо от того, оказывали ли они сопротивление Красной Армии и имели ли при себе оружие. В результате в лагерях оказались и мобилизованные, но еще не вооруженные резервисты (а таких было особенно много в тыловых восточных районах Польши), и отставные офицеры, и даже инвалиды прошлых войн без рук и без ног[44]. После ликвидации «бывшего польского государства» юридический статус этих людей стал совершенно необъяснимым. Они не могли более считаться «военнопленными»[45], а отправить их лет на десять в ГУЛАГ при соблюдении хотя бы минимальных норм «социалистической законности» было невозможно — помещенные в лагеря иностранные граждане не успели еще совершить на