Финская оккупация Петрозаводска. 1941-1944 - Юкка Куломаа

Существенной частью программы «финнизации» Карелии была также и масштабная «культурная революция». На настро­ения взрослого национального населения стремились воздейс­твовать посредством единообразной, тщательно направляемой информационной и просветительской работой, в том числе при помощи газет и радио. Находившаяся в советское время в упад­ке церковная деятельность была возрождена, и традиционное православие завоевало заметную популярность. Была изменена на финский лад топонимика и имена собственные. Много вни­мания уделялось воспитанию и образованию детей, и народные школы были открыты уже осенью 1941 г.

Для возрождения предпринимательской деятельности на пер­вый план была выдвинута организация важной для снабжения жителей розничной торговли. За создание и управление сетью распределения отвечало основанное финляндскими оптовыми фирмами на правах монополии акционерное общество «Вако». Им были открыты гостиницы и предприятия общественного питания, а также организовано производство продовольствия и пищевкусовой продукции.

В городе имелось широкое поле деятельности для восстано­вительных работ, однако недостаток ресурсов вынудил огра­ничиться, в первую очередь, проведением наиболее важных ре­монтных работ в интересах армии и военного управления. Было восстановлено большое количество электростанций, снова начал действовать лесопильный завод в Соломенном, работы велись и на слюдяной фабрике. Власти Яанислинны, в целом, работали в спокойных условиях, если не считать нескольких воздушных налетов, а местное население, принимая во внимание его состав, было легко управляемо. Когда ситуация стабилизировалась, общественный порядок поддерживался в удовлетворительном состоянии, и для него наибольшую угрозу представляли сами финны.

В особенности поначалу восточные карелы избегали общения с оккупантами, было отмечено несколько случаев шпионажа, а также нанесших чувствительный ущерб умышленных поджогов, или подозрительных случаев пожаров, но в целом активное со­противление оказалось незначительным.

Вследствие того, что общая военно-политическая обстановка в дальнейшем развивалась не в соответствии с ранее разработан­ными планами, основные направления деятельности пришлось пересмотреть. Поскольку решение проблемы переселения нена­ционального населения отложили, разница в снабжении продо­вольствием и оплате труда различных национальных групп была в некоторой степени сокращена. Во второй половине 1942 г. из концлагерей было освобождено более 4 тысяч человек, из кото­рых примерно 1,5 тысячи оставили как ненациональных пересе­ленцев в городе, а остальных поселили за его пределами. В це­лом же, от доказавшей свою целесообразность лагерной системы контроля за населением не отказались, и в лагеря дополнительно отправляли заключенных, так, например, в 1943 г. — почти 1 тыся­чу жителей Заонежского полуострова. Об антифинских настро­ениях среди русского населения было известно, но обстоятельс­тва, связанные со снабжением, и большая потребность в рабочей силе на территории городского района не позволяли отказаться от использования заключенных на работах.

О политике дискриминации публично не говорилось, но в бо­лее поздний период войны на нее стала обращать свое досаж­давшее власти внимание советская пропаганда, направленная на западные страны, а также на Финляндию. Дискриминация смягчалась и впредь. В конце 1943 г. были унифицированы за­работная плата и продовольственные пайки свободно прожи­вавшего населения. В концентрационных лагерях (которые из-за неблагозвучности прежнего названия переименовали в пере­селенческие) ситуация стала улучшаться. Так, в завершающий период оккупации уровень смертности в лагерях не отличался от этого показателя других групп населения. Чтобы рассеять по­дозрения, лагеря были открыты для посещения независимыми иностранными экспертами.

Военное управление в течение всего периода оккупации со­храняло автономное положение в отношении государственной власти Финляндии. Разумеется, сюда совершали поездки мно­гие члены правительства и депутаты парламента от различных партий, но они по большей части оставались лишь сторонними наблюдателями. К примеру, государственные ревизоры были раздражены тем, что им не разрешили провести проверку ис­пользования денежных средств в Восточной Карелии.

В отдельных парламентских речах порой могла звучать кри­тика относительно расходов, не имевших отношения к военным действиям. Тем не менее в целом деятельность ВуВК вызывала негласное одобрение гражданских властей Финляндии, которые не собирались изменять согласованное с Главной ставкой разде­ление труда.

Информация о ситуации в Яанислинне, предназначенная для Финляндии, представляла ее в положительном ключе, акценти­руя внимание на успехах и достигнутом прогрессе. На самом же деле в городе, на территории которого проживало почти 40 ты­сяч человек, сложилось в высшей степени неоднородное обще­ство, которое могло восприниматься по-разному в зависимости от наблюдателя.

Командирование сюда человека из Военного управления, «горевшего» «карельской идеей», пожалуй, предоставляла на практике возможность проводить ожидавшуюся годами «со­племенную» работу. Прибывшего из Финляндии гражданско­го служащего ожидали возможность заработать больше денег и некоторые приключения; для значительной же части военных пребывание здесь означало несение рутинной гарнизонной службы с некоторыми тыловыми удобствами. По всей види­мости, новые власти смогли пробудить в местном родственном финнам населении лояльные настроения и надежды на лучшее будущее, но наряду с этим оно продолжало испытывать неуве­ренность в конечном исходе войны. В ненациональном населе­нии дискриминация определенно вызывала лишь горечь и дух сопротивления. Для принудительно переселенных из других мест лагерников, также как и для военнопленных, пребывание в Яанислинне становилось в наихудшем случае самым мрачным жизненным опытом.

Свою деятельность в Южной (Олонецкой) Карелии оккупаци­онной администрации пришлось заканчивать в короткий срок, но с некоторыми ее последствиями пришлось иметь дело еще и долгое время спустя после отступления. Заключенное в сентяб­ре 1944 г. Соглашение о перемирии содержало требование воз­вращения интернированного и перемещенного в Финляндию против его воли населения, а также вывезенной собственности и об освобождении людей, подвергшихся заключению, вслед­ствие выполнения ими заданий для Организации Объединен­ных Наций.

В советских средствах массовой информации были выдвинуты обвинения в плохом обращении с мирными жителями, и на ос­новании статьи 13-й Соглашения о перемирии председатель Со­юзной контрольной комиссии генерал-полковник А. А. Жданов передал в октябре премьер-министру У. Кастрену список из 61 фамилии людей, подлежавших аресту как виновных в соверше­нии военных преступлений. Почти все они служили в ВуВК или в оккупационных войсках.

Их этих людей шестеро работали в Яанислинне: последние по счету начальники трех концентрационных (переселенческих) лагерей, один сотрудник персонала лагеря, офицеры отделов социального обеспечения и рабочей силы штаба Петрозаводско­го района. Несколько человек из списка, такие как бывшие на­чальники Военного управления Котилайнен и Араюури, успели бежать из страны, два человека скончались, и судьба примерно десяти человек осталась невыясненной.

Большое количество людей было допрошено группой инспек­торов, сформированной специально для выполнения этой ра­боты, а для расследования дел о преступлениях, совершенных против военнопленных, был организован отдельный исследова­тельский центр.

По распоряжению Союзной контрольной комиссии дело в отношении задержанных людей затянулось надолго, так как об­винительный материал со стороны СССР был получен только в начале 1947 г. С согласия комиссии большую часть обвиняемых лиц, включая обоих служащих штаба Петрозаводского района, после этого освободили без суда. Троих, служивших в городс­ких концлагерях, следующим летом приговорили к наказанию в виде лишения свободы, однако за время долгого предваритель­ного содержания