Разгром Брянского фронта - Сергей Юрьевич Кондратенко

августа, а также последние дни операции, на которые выпали активные действия левофланговых дивизий 13-й армии. Не смотря на эти недочеты перед нами наиболее полный документ по потерям войск Брянского фронта в ходе наступательной операции.

Таблица 8.

Потери личного состава войск Брянского фронта с 1 по 10 сентября 1941 года.[192]

3-я армия 13-я армия 50-я армия Итого Убито и умерло на этапах санитарной эвакуации 1 050 823 2 000 3 873 Ранено, контужено, обожжено и проч. с эвакуацией в госпиталь 2 031 3 147 6 286 11 464 Заболело с эвакуацией в госпиталь 17 96 66 179 Пропало без вести 1 422 9 698 3 784 14 904 Попало в плен 3 48 17 68 По другим причинам 2 376 394 772 Всего 4 525 14 188 12 547 31 260

Общие потери войск Брянского фронта в Рославльско-Новозыбковской операции составили примерно 1/4 от общей численности личного состава на 1 сентября 1941 года. Незначительные цифры в графе «Попало в плен» нас не должны удивлять, здесь указаны лишь подтвержденные случаи сдачи в плен красноармейцев. Большая часть пленных проходит по графе «Пропало без вести».

Каковы же потери противника? Штаб Брянского фронта занимался подсчетом не только своих потерь, но и примерных потерь противника, а также учетом захваченных трофеев. По данным штаба Брянского фронта с 1 по 11 сентября 1941 года было уничтожено 3486 военнослужащих противника, 17 станковых пулемета, 3 зенитных пулемета, 114 орудий всех калибров, 16 минометов, 246 танков, 3 бронемашины, 444 автомобиля, 9 мотоциклов, 54 самолета, 15 лошадей. Было захвачено: 77 пленных, 575 винтовок, 57 пулеметов, 41 автомат, 36 орудий всех калибров, 14 минометов, 42 танка, 1 бронемашина, 79 автомобилей, 30 мотоциклов, 4 трактора, 1 прицепной тягач и другое снаряжение.[193]

Вот только официально задокументированные потери 2-й танковой группы отличаются от подсчетов штаба Брянского фронта. Так, с 1 по 10 сентября 1941 года потери группы Г. Гудериана составили 806 человек убитыми и 2479 ранеными. Сложнее с категорией «пропавшие без вести». За указанный срок в части и соединения танковой группы возвратилось 300 военнослужащих, считавшихся ранее пропавшими без вести.[194]

Еще сложнее с подсчетом уничтоженной бронетехники. Сделать это непросто вследствие сложной системы учета потерь. По мнению американского исследователя Дэвида Гланца, два корпуса танковой группы и отдельные дивизии, принимавшие участие в операции, вероятно, потеряли свыше 100 танков, из них безвозвратно не более 50 машин.[195]

При сравнении потерь мы не должны забывать, что дивизии Гудериана вели бои не только с армиями Брянского фронта, но и с войсками Юго-Западного фронта.

Таким образом, потери Брянского фронта в людях и техники существенно превосходили потери противника.

Тогда возникает следующий вопрос, а удалось ли войскам фронта ценой немалых потерь выполнить поставленные задачи? Напомним, что Ставкой ВТК перед Брянским фронтом была поставлена задача организации наступления по расходящимся направлениям. Пока три левофланговые армии (3-я, 13-я и 21-я) громили новгород-северскую группировку противника, правофланговая армия (50-я) наступала на Рославль, поддерживая 43-ю армию Резервного фронта. В целом данная операция была частью общего плана контрнаступления трех фронтов (Западного, Резервного и Брянского) на западном (московском) направлении с целью нанести поражение правому флангу группы армий «Центр» и отбросить немецкие войска от Москвы.

Командующий фронтом А.И. Еременко, в своих мемуарах отмечал, что несмотря на небольшое продвижение, значение операции нельзя недооценивать, так как она позволила войскам приобрести бесценный боевой опыт, а также имела большое моральное значение:

«Территориальное продвижение было, конечно, небольшое, но оперативное значение контрудара нельзя недооценивать. В этот период, когда противник владел инициативой, когда его танковые удары, поддержанные авиацией, следовали один за другим, состояние наших войск, вынужденных отступать в глубь страны, было тяжелым. Активные и решительные действия наших войск, какими явились контрудары против самого сильного и подвижного противника, причем такие контрудары, в результате которых удалось потеснить врага, сыграли большую роль. Это много давало для укрепления морального духа войск, в то время это было ярким проявлением геройства и доблести, показателем высоких боевых качеств советских воинов.

Контрудары сыграли большую роль для накопления опыта, который сослужил нам неоценимую службу в период, когда войска Брянского фронта в начале октября 1941 года оказались в оперативном окружении, в неимоверно тяжелых условиях осенней распутицы, лесисто-болотистой местности, изоляции от тылов, почти полного отсутствия всех видов снабжения и боевого питания, подавляющего превосходства противника и т. д. Имея ценнейший опыт боев начала сентября, войска не только не спасовали в этих условиях, а, напротив проявили величайшую доблесть, мужество, массовый героизм, несгибаемую волю, в результате чего вышли из окружения».[196]

«За отличное руководство боевыми действиями на фронте» А.И. Еременко 11 сентября 1941 года было присвоено воинское звание «генерал — полковник».

Вот только историки Великой Отечественной войны не разделяли оптимизма командующего фронтом и в своих работах писали о провале наступления Брянского фронта и его причинах.

Известный советский историк Виктор Александрович Анфилов отмечал, что наступление закончилось неудачей в связи с отсутствием у командования фронтом необходимого опыта организации наступательных операций:

«Однако Брянский фронт не выполнил поставленную ему задачу. Главная причина этого заключалась в том, что командование фронтом, не имея необходимого опыта организации и проведения крупной наступательной операции, не смогло из имевшихся в его распоряжении сил создать ударную группировку. К тому же частью сил, согласно приказу Ставки, фронт вел наступательные действия на рославльском направлении. Удары во фланг группе Гудериана, как говорят военные, наносились «растопыренными пальцами» и поэтому должного результата не дали».[197]

Исследователь Лев Николаевич Лопуховский среди причин неудач Брянского фронта отмечал просчеты в оценке намерений противника и ошибки в организации и ведении боевых действий, отмечая, что по итогам операции фронт сам оказался в тяжелом положении:

«Однако из-за