Город под прицелом - Андрей Михайлович Авраменков

взгляд — она сосредоточенно смотрела на дорогу. Я не смог рассмотреть ее глаза так внимательно, как хотел. Но мое внимание приковали губы, читающие стихи. Их движение, их приятный цвет и форма… Я отвернулся, уставился в окно и нахмурился, отгоняя от себя позабытые эмоции.

Что мне бросилось в глаза в Рамони, так это улица имени Юлиуса Фучика, героя-коммуниста Чехословакии, казненного нацистами. «Репортаж с петлей на шее» — его выдающееся произведение. И памятник уроженцу села Сергею Мосину, который изобрел легендарную винтовку.

А дальше был парк, в котором кружили желтые листья. За ним — дворец Ольденбургских. Мы с Милой прошлись вокруг него, сама усадьба сейчас была закрыта для посещений.

— Красиво, — протянул я.

— Я давно была внутри, там тоже интересно.

Она рассказала немного об истории дворца. Я как любитель истории оценил это, по-щенячьи глядя ей в глаза. Потом понял, что переборщил, и сделал лицо кирпичом.

— Тогда я должен угостить тебя кофе. В этот прохладный день.

Пришлось долго ее уговаривать.

— Да успокойся, ты меня пригласила, катаешь, показываешь достопримечательности Рамони, читаешь свои стихи. Могу я хоть что-то для тебя сделать…

Мне удалось ее убедить и наконец расплатиться с продавцом кофе. И мы продолжили прогулку по длинной аллее, защищенной высокими стройными тополями. Несмотря на неловкость вначале, теперь я чувствовал себя более комфортно. Мы делились историями из своего прошлого, шутили и смеялись. И как будто звучала гитарная небыстрая и неагрессивная мелодия. Желтый цвет листьев, разбросанных ветром по асфальту, добавлял душевного тепла.

Я поймал себя на мысли, что так хорошо мне не было очень давно.

Она остановилась возле лавочки, попросила подождать и отправилась в серое здание, стоявшее неподалеку. Почему-то улыбка не сходила у меня с лица, пока я ждал Милу.

— Муж не будет ревновать, что ты меня с собой взяла? — спросил я, когда она вернулась.

— Все, можем возвращаться… Муж… Я в разводе… Верней, развожусь. Уже который год. Ну, мы не живем вместе…

Я не стал дальше выспрашивать, бередить ей душу. Однако я заметил, что она не погрустнела. Видимо, эта давняя тема уже не вызывала в ней сильного эмоционального отклика.

— Раз уж мы об этом заговорили… Я не вижу у тебя обручального кольца.

— Я его просто не ношу. Не очень удобно мне с ним. Мы… недавно поженились.

— А давно вместе?

— Да, давненько. Почти десять лет.

— Ничего себе. Это вы молодцы. Мой первый муж, гражданским браком мы с ним жили… Меньше трех лет. Но у меня от него осталось маленькое чудо — Надя, ей восемь лет. А у тебя дети есть?

— Нет…

— А может, есть, но ты о них не знаешь? — рассмеялась Мила.

— У меня была не настолько бурная молодость.

* * *

— Пойдем погуляем? — как-то предложил я Ане.

— Ой, не хочу. Нет настроения.

— Давай тогда поиграем в настольные игры или посмотрим какой-нибудь сериал? Или фотки старые пересмотрим?

— Не, я устала, хочу побыть наедине с собой.

Уязвленный, я оделся и ушел в темные сумерки один. Эта ситуация постоянно повторялась. И мы спорили и ссорились. В этот раз я решил не выяснять отношения, а просто уйти. Тоже побыть одному, наедине с собой. В воздухе летала мокрая пыль, лужи подрагивали от ветра, листья осыпались сотнями. Темнело, еще чуть-чуть — и включат фонари. Многоэтажки скрывали шум дороги. Я вышел к широкому и оживленному проспекту. Суета. Жизнь. Хорошо и грустно.

Пришло сообщение от Милы: «Что делаешь?» Я ответил, что гуляю в одиночестве по городу. Она предложила встретиться в центре. Я обрадовался и… укорил себя за это. Не должен я так себя вести, не должен я ехать и общаться с другими девушками. Неправильно это… Но что мне остается?

В этот раз при встрече она приобняла меня. В строгом черном, но не очень длинном пальто и черной шляпке. Элегантно, утонченно. Мила умела обращать на себя внимание.

— Теперь я угощу тебя, пойдем.

— Ну, пойдем, — улыбнулся я.

— Сергей, я, собственно, к тебе по делу…

— Аааа, — я слишком явно выдал свое разочарование. Потом понял это и все постарался перевести в шутку. — А я уже подумал, что соскучилась, жить без меня не можешь…

— На чужой каравай рот не разевай, — со всей строгостью ответила Мила.

— Так что такое?

— У меня в скором времени будет персональная выставка картин.

— Хочешь, чтобы я поснимал?

— Да, хочу. Ты сможешь? В эту пятницу вечером.

— Думаю, да.

— Я в долгу не останусь, — заверила Мила.

— Нет, нет. Денег я с тебя не возьму.

— Хорошо, что тогда?

— Да ничего не надо, Мила, перестань.

— Ну ладно, я сама подумаю.

Кофе я пить не стал, остановился на чае. Посидели в кафе недолго. Она спешила домой. К дочери. Я сказал, что еще останусь в центре, прогуляюсь по такой погоде, хороший вечер.

— О, да ты романтик.

— Есть такое дело, — подтвердил я.

— Тогда, романтик, можешь меня проводить, если хочешь погулять.

— С удовольствием.

— Нет, удовольствие я не обещаю, — подколола она.

— Да, но я его все равно получу, — парировал я.

Мила легонько толкнула меня кулачком в плечо, как бы говоря: «Какой ты дуралей». Мы шли по центру, дождливый ветер все усиливался. Она взяла меня под руку, второй — придерживала шляпку. Пустынные улицы принадлежали только нам. Почему люди так боятся дождя?

Мы пришли к арке дома со шпилем.

— Это мой двор. Спасибо, Сережка.

— Всегда пожалуйста.

Мы разошлись.

Дома жена не задавала никаких вопросов: где я был, с кем, что делал. А не наплевать ли ей на меня? Столько лет уже вместе. Подумать только — почти десять лет. Остались ли хоть какие-то чувства, я уже не говорю про любовь? Она, наверное, была, но скрылась под слоями бытовой пыли.

Мне казалось, что мы отдаляемся. Я отдаляюсь, а Аня… Может, она никогда и не приближалась ко мне по-настоящему? Я вспоминал мои претензии к ней. Господи, да большинству из них практически столько же, сколько и нашим отношениям. И ничего не изменилось, ничего не исправилось. Да и я неидеален, но я стараюсь слушать и слышать. А слышит ли она меня? Все говорило об обратном.

На моем лице невольно появилась улыбка, когда подумал о Миле. Это даже Аня заметила.

— Ты чего улыбаешься?

— Да так, шутку вспомнил.

— Какую? — она была дотошной.

— «Самое искреннее, что я слышала, это мурчанье котенка. В нем нет лжи». — «Свинья, когда хрюкает, тоже не звездит», — пересказал я гулявшую в интернете картинку.

Аня усмехнулась и ушла на кухню, удовлетворившись ответом.

Я всю неделю продолжал думать о Миле,