«Великое отступление» и стабилизация Восточного фронта. 1915 г. - Алексей Владимирович Олейников

орудий и ящиков, копыта лошадей мнут роскошно развившуюся зелень овощей. Уже высокая, широколистая кукуруза декорирует, и без того хорошо укрытые, орудия. Впереди характерная стихия сильного боя: сухой, резкий треск рвущихся, в громадном количестве, германских бризантных снарядов. Мягкое, сравнительно с ним, щелкание разрывов шрапнелей, белый дым которых уже слился в одно общее облако, рассекаемое фонтанами черного, едкого дыма германских гранат и бомб. Огни разрывов, завывание крупных осколков, стон оторвавшихся снарядных трубок, шипение пролетающих снарядов.

Германцы готовят атаку на занимающую опушку леса нашу 77‑ю пехотную дивизию, покрывая ее, по своему обыкновению, градом снарядов всевозможных калибров и видов. Их пехота уже двинулась густыми цепями, цепь за цепью. Почти бегом наступают германцы по открытому полю.

Из-за леса летят им навстречу шрапнели, люди мешаются с дымом. Из опушки, сплошным роем, засвистели пули. Мертвые и раненые, указывают след наступления германской пехоты. Мы стоим под углом к атакуемой 77‑й дивизии… 12 орудий почти во фланг неприятелю!

– Беглый огонь!..

Ничего не видно: сплошная белая, клубящаяся пелена от огня соединенных 4‑й и 6‑й батарей. Редеет. На поле все лежит. Из кучи тел поднимается офицер и машет над головой шашкой. Поле оживает: зашевелились лежащие кучи и бурный поток германской пехоты вновь понесся вперед. Германская артиллерия усилила свой дождь снарядов.

– Беглый огонь!..

Белое, клубящееся облако опять затянуло кипящее поле. За спиной у нас горит деревня и обдает нас жаром и фонтанами искр. Снаряды германцев воют и свистят у нас над головами.

– Беглый огонь!..

Германская артиллерия уже не стреляет. Атака отбита. Белая дымовая завеса на поле расходится. Поле мертво, покрыто только телами, которым уже не подняться. Вдали виднеются остатки уходящей назад германской пехоты».

Одна из атак противника на позиции 77‑й пехотной дивизии увенчалась успехом. Ситуацию спасла доблесть полков соседней 81‑й пехотной дивизии – во фланг атаковавших германскую 107‑ю пехотную дивизию. В этих боях 321‑й пехотный Окский полк потерял убитыми и ранеными половину солдат и 80 % офицеров. Но эти контратаки остановили противника и вызвали переброски германских войск на боевой участок 29‑го армейского корпуса. Так, германская 1‑я пехотная дивизия (была направлена через Мирче) усилила боевые порядки 24‑го резервного корпуса. 4 июля, после очередной мощной артиллерийской подготовки, она также вступила в бой в районе Метелин – Масломенче. Тем не менее русские войска «между Гучвой и Бугом… отбили многочисленные атаки неприятеля и выбили его из метелинского леса… Между Гучвой и Бугом вечером 4 июля в ожесточенном бою мы выбили неприятеля из всех захваченных им ранее наших окопов».

Бескидский корпус прорвался у Заборце и Берестье. Германский источник отмечал: «…тем не менее русские упорно держались и не дрогнули. Мы ввели новые резервы. Шел горячий бой». Особо ответственная роль командованием противника отводилась германской 4‑й пехотной дивизии, занимавшей позиции от Бересты до Грабовец.

Особенно сильный напор врага пришлось выдержать 3‑й гвардейской пехотной дивизии 23‑го армейского корпуса. Поручик К. Попов, офицер 13‑го лейб-гренадерского Эриванского Царя Михаила Федоровича полка Кавказской гренадерской дивизии 2‑го Кавказского армейского корпуса (полк занимал позиции на правом фланге гвардейцев), вспоминал: «… на участке 3‑й гвардейской дивизии у фольварка Заборце шел ожесточенный бой. Немцы вели артиллерийскую подготовку. Я долго стоял и в бинокль рассматривал поле боя, которое все дымилось и заволоклось туманом от бесчисленного количества падающих снарядов… 4 июля бой уже шел по всей линии. Особенно яростно атаковали немцы стоявшую влево от нас гвардию. Вооружившись биноклем, я до одурения, не отрываясь ни на минуту, следил за ходом боя у фольварка Заборце. Вот немцы атакуют и занимают часть окопов соседнего гвардейского полка. Но как бы обозлившись и яростно взрывая фонтаны земли, несутся наши снаряды. Немцам, видно, плохо. Вот сквозь дым и пыль движутся наши части, идя в контратаку. Стоит адский гул, дрожит земля. Ряды их все реже и реже… Сердце сжимается от боли… Вечером все же сообщают, что положение восстановлено лейб-гвардии Волынским полком. Сюда, ближе к нам, пылает Берестье».

Позиции гвардейцев находились позади широкой и глубокой лощины, покрытой рожью. Линии обороны были достаточно серьезно укреплены, оснащены ходами сообщения, щелями и блиндажами. Командир лейб-гвардии Кексгольмского полка генерал-майор Б.В. Адамович писал: «…укрепление окопов меня поразило своей мощностью, в таких окопах мы еще не бывали: передняя линия была перекрыта сплошь бревенчатыми козырьками, лежавшими на толстых, основательно установленных бревнах; к неприятелю были обращены «щели»; пулеметы помещались в очень глубоких и мощно защищенных гнездах; по ширине и высоте окопы были так просторны, что всюду можно было проходить в рост и свободно расходиться. Назад шли лабиринты вторых линий, укрытий и ходов сообщения. При всем том, я совершенно ясно вспоминаю мою или подсознательную или подсказанную уже опытом оценку: пехотой не возьмут, артиллерией разрушат и превратят в могилу…» О том, насколько впоследствии оказался прав Б.В. Адамович, свидетельствуют воспоминания командира роты Его Величества лейб-гвардии Волынского полка Я.А. Летючего: «…снаряд попал в изголовье моей землянки, подсек и разнес в щепки мой блиндаж; весь потолок обрушился на меня таким образом, что все мое туловище было завалено землей, а глазами я увидел над собой голубое и чистое небо. Доски впились в мою грудь…»[59]

Ожесточенные бои у Заборце – памятник героизму солдат и офицеров 3‑й гвардейской пехотной дивизии.

Командир лейб-гвардии Волынского полка генерал-майор А.Е. Кушакевич так писал об этих событиях: «…2 июля на рассвете… лишь только забрезжил утренний свет… увидели в тумане цепь немецких разведчиков… Около 10 часов утра уже было получено донесение… о появлении густых цепей немцев, а вскоре началась артиллерийская подготовка атаки с их стороны. Наши окопы временами буквально засыпались снарядами немцев, после чего немецкие цепи переходили в атаку, но отбивались ружейным и пулеметным огнем… Были моменты, когда немцы приближались к самым окопам, но и тут выдержка офицеров и унтер-офицеров, выскакивавших на гребни окопов с ручными гранатами, обращали в бегство немцев, готовых уже вскочить в наши окопы. И так длилось все три дня. Немцы атаковали этот участок позиции с каким-то особенным напряжением упорством. В истории полка эти три дня должны занять особую страницу необыкновенной его стойкости в бою, несмотря на понесенные до того огромные потери и отсутствие артиллерийской помощи (подчеркнуто автором цитаты. – А.О.). Хуже всего было то, что каждый вечер с наступлением темноты мы видели явное ухудшение нашего положения на фронте. Вправо от нас немецкие световые ракеты появлялись все глубже и глубже в нашем тылу; это давало понять, что все наши усилия здесь и огромные жертвы, понесенные полком в бою, напрасны, и