Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II - Евгений Александрович Адамов

class="p1">Но уже в декабре 1914 г. положение изменилось к лучшему. После удачного исхода напряженных боев около Ипра и на Изере (ноябрь) и перенесения центра тяжести германских наступательных действий в область Августова и Сувалкской губернии, положение английского участка Западного фронта настолько укрепилось, что фельдмаршал Френч мог выдвинуть идею наступательных — при участии флота — действий по бельгийскому побережью для отнятия у германцев Зеебрюгге и других возможных стоянок их подводного флота. Турецкое движение на Египет могло казаться безнадежным либо, по крайней мере, надолго отсроченным. Повстанческое движение в Южной Африке удалось ликвидировать. А сверх того и, пожалуй, главным образом уничтожение 2 декабря германской эскадры адмирала фон Шпе у Фолклендских островов к северу от мыса Горн на южной оконечности Южной Америки освободило адмиралтейство и английское правительство, — в связи с последовавшим еще ранее уничтожением или обезврежением германских крейсеров, действовавших до того независимо от этой эскадры, — от гнетущей заботы за судьбу как военных транспортов, так и коммерческих судов, поддерживавших жизнь и промышленность английских островов.

Отсюда, естественно, возникал вопрос о формах дальнейшего использования основной боевой силы Великобритании, то есть ее флота. Положение на Западном фронте уже приняло характер позиционной войны, не обещавшей, ввиду технических ее особенностей, быстрых и решительных успехов. Положение на Восточном фронте свидетельствовало о том, что, при всей своей, не столько действительной, сколько потенциальной, многочисленности, русские войска не в состоянии там, где они сталкиваются с могучей железнодорожной системой и техникой германского военного аппарата, оказать такое давление на Германию, которое выходило бы за пределы хотя бы и очень важных в отдельном конкретном случае (например, во время победоносного наступления германцев в августе-сентябре 1914 г. во Франции) действий и приобрело бы решающее для войны значение. Черчилль свидетельствует, что в связи с этим и, в частности, в связи с положением на Западном фронте возникла мысль о том, что, раз обход германского фронта во Франции представляется невозможным, необходимо произвести более глубокий обход его, путем действий в Балтийском море или — ввиду слишком очевидной невозможности этого при сопротивлении Швеции — путем действий в области Средиземного моря, то есть против Турции. Военно-политическая важность позиции, приобретенной Германией в Турции, тогда, по-видимому, правда, еще не учитывалась, и вопрос рассматривался преимущественно с точки зрения вовлечения в антигерманскую коалицию Италии и балканских стран. Тем не менее и это представляло уже серьезный плюс, за который стоило бороться.

Вскоре выяснилось новое, исключительно важное, обстоятельство: Россией возбуждался вопрос о необходимости громадных денежных субсидий — по 500 миллионов рублей в месяц, — обусловленных как намечавшимся расстройством ее финансовой системы вообще, так, в частности, катастрофическим истощением ее боевого снаряжения (артиллерийских снарядов, ружей и т. д.)[16], явившимся, в свою очередь, результатом не предвиденного никем из участников войны неслыханного расхода этого снаряжения на всех фронтах и «затяжного» характера самой войны[17].

Как раз в связи с этими денежными и военно-техническими затруднениями, ставившими, казалось, самую возможность дальнейшего длительного участия России в войне под серьезное сомнение и приведшими в январе 1915 г. к первому междусоюзническому финансовому совещанию в Париже, канцлер казначейства Ллойд Джордж в последних числах декабря 1914 г., в записке, внесенной 1 января 1915 г. в Военный совет, предостерегал от оптимистического взгляда на военное положение, подчеркивал возраставшую ошибочность дальнейшей ставки на Россию, как на «первостепенный фактор» в борьбе с Германией, и настаивал на «необходимости активной операции на Балканском полуострове в целях присоединения Греции и Болгарии к делу союзников»[18].

Препровождая записку Ллойд Джорджа Асквиту для внесения ее в Военный совет, Черчилль писал: «Я желал, чтобы Галлиполи было занято одновременно с объявлением войны»[19]. Ставка на Россию уже отступала в сознании части членов английского кабинета на задний план перед новой ставкой на неиспользованные еще силы балканских государств: Румынии, Болгарии и Греции. Можно было вернуться к основным идеям инструкции Н. Бекстону. Трудность — та же, что и прежде, — заключалась в том, как согласовать эту линию поведения с теми «некорректными», по мнению Черчилля, притязаниями России на Константинополь и Проливы, которые были предъявлены русским правительством после вступления в войну Турции[20] и которые, хотя и в весьма неотчетливом виде, были признаны сэром Э. Грэем 14 ноября 1914 г., «ввиду всепоглощающей (supreme) необходимости поддержать Россию среди ее несчастий и поражений»[21]. Ведь обходиться без помощи России, то есть без безумной траты русским правительством человеческих жизней и хозяйственных средств ради ведения войны до «победного конца», — траты, ради которой только и были интересны Франции и Англии «союз» или «соглашение» их с Россией, — и тогда, в самом начале 1915 г., и значительно позднее, вплоть до 1917 г., ни Англия, ни Франция не могли. Сознания же грядущего поражения в русских командующих слоях — правительственных и «общественных» — еще не было, или, точнее, не было сознания, что Россия фактически уже перестала быть в этой войне «первостепенным фактором» и превращалась в вспомогательную силу, не имевшую достаточного собственного веса, который ее союзникам придется в полном объеме учитывать при заключении мира.

Это затруднение фактически было устранено телеграммой английского представителя при русской Ставке генерала Вилльямса о разговоре с ним Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, состоявшемся 30/17 декабря 1914 г., о которой в Лондоне осведомились, по-видимому, того же 1 января 1915 г., когда была заслушана на Военном совете записка Ллойд Джорджа, или на следующий же день.

2. «Инициатива» великого князя Николая Николаевича

Телеграмма генерала Вилльямса сообщала о том, что русский Верховный главнокомандующий, подтверждая свое намерение строго придерживаться «первоначального» плана[22] сосредоточения всех сил России, «хотя бы и в ущерб собственным интересам», против «главного» врага, то есть против Германии, и признав в связи с этим необходимым настолько оголить от войск Кавказ, что там оказывались возможными весьма тягостные не только для русских, но и для общесоюзных интересов последствия, — возбудил вопрос о том, не сочтет ли Англия возможным оттянуть возможно большие силы турок в другие области Османской империи путем военных демонстраций в «наиболее уязвимых и чувствительных ее местах». О Константинополе и Проливах при этом не упоминалось вовсе, и главнокомандующий вообще подчеркнул, в беседе с директором дипломатической канцелярии при Ставке кн. Кудашевым, что «мы ничего у союзников не просим; хотим их успокоить насчет наших дальнейших военных действий» против Германии (см. телеграмму Кудашева Сазонову от 31/18 декабря 1914 г.).

Для характеристики настроения Ставки и ее взглядов на вопрос о захвате Проливов и Константинополя чрезвычайно показателен обмен взглядов между Сазоновым и Ставкой, предшествовавший этому разговору и вызванный желанием