СССР и Второй фронт - Григорий Германович Попов

в г. Хаген) для выпуска 389 St. G.-III потребовалось 9293 т сырой стали[634], когда для выпуска 330 танков «Пантера» потребовались 13 740 т сырой стали, хотя и возник дефицит в 1210 т[635]. Правда, это был не столь крупный дефицит, и его можно было покрыть за счет других, менее важных, производств. Причина в увлечении строительством САУ, очевидно, лежала в необходимости заменить пехоту бронетехникой непосредственно в рамках пехотных дивизий, к чему ГА «Север» уже прибегла во время наступления на Ленинград в августе 1941 г. в связи с большими потерями в личном составе пехотных соединений.

Очевидно, рост строительства САУ некоторым образом сказался на распределении сырой стали в пользу строительства танков, в 1944 г. имел место дефицит этого сырья у концернов, занимавшихся выпуском тяжелых и средних танков. Например, в январе 1945 г. был запланирован выпуск 330 «пантер» с участием концерна «Ruhrstahl Huttigen», однако для реализации этого плана не хватало 1140 т сырой стали. Чтобы решить эту проблему, немецкие промышленники намеревались ввести в строй 40 единиц печей типа «t-Ofen B-130» зимой 1945 г.[636] О дефиците стали, как следствии налетов авиации западных союзников, говорится в одном месте касательно концерна «Dortmund-Hoerder Huettenverein», дефицит составил 5000–5500 т сырой стали, но именно на этот концерн в конце 1944 г. пришелся заказ на 360 «пантер» и 135 «тигров»[637]. Вероятно, по этой причине, в последнем квартале 1944 г. лидером по выпуску «тигров» стал концерн «Krupp Essen», 210 единиц на конец 1944 – начало 1945 г.[638] Как мы видели выше, дефицит сырой стали имел место не из-за дефицита руды даже в конце войны, но из-за элементарной нехватки плавильных печей, строительство которых было обусловлено планами выпуска новой бронетехники, свою роль в возникновении дефицита сыграли также налеты авиации западных союзников, однако дефицит в 5000–5500 т сырой стали возник все-таки в конце 1944 г., и этот дефицит при острой необходимости можно было покрыть за счет перераспределения стали из других отраслей. О дефиците других видов сырья нам удалось обнаружить информацию, что в конце августа 1944 г. на концерне «Eisen-und-Huettenwerke AG» имел место острый дефицит ванадия[639], однако речь идет о единичном факте без указания количественного показателя дефицита.

Шпеер имел большое влияние на Гитлера в 1944 г. В этой связи вполне понятно стремление ОКВ создать как можно больше утяжеленных САУ пехотных дивизий, чтобы высвободить ресурсы для производства авиационной техники (в первую очередь истребителей), зенитных орудий и стационарных ПТО, а также новых средств войны – ракет ФАУ и реактивных ручных гранатометов («фаустпатроны»). Такая концепция военного строительства могла иметь успех, если бы не значительная протяженность фронтов, которая оказалась большей, чем в Первую мировую войну, во многом из-за необходимости оборонять Румынию и Финляндию, а также Италию и Южные Балканы (проблема растянутых и далеко отстоявших друг от друга флангов).

18 июля 1944 г. Кейтель прямо высказался в своем докладе о положении дел на фронтах за переход к обороне. Для обороны непосредственно рейха Кейтель приказывал стянуть полевые дивизии люфтваффе и воздушно-десантные дивизии[640], которые, очевидно, до высадки в Нормандии планировались для других целей, скорее всего, для той самой решающей битвы, которая должна была начаться после успешного отражения высадки западных союзников во Франции. Кейтель был настолько растерян в результате наступления сил Антигитлеровской коалиции, что передавал полномочия по организации обороны рейха гауляйтерам[641], грубо говоря, им уже намечалось создание того типа войск, который осенью 1944 г. получит название «фольксштурма».

Геринг на допросе четко сформулировал свое видение планов войны, которое вынашивало нацистское руководство в 1944 г.: это – удержание обороны по правому берегу Вислы как центральный пункт всей стратегии борьбы на суше и восстановление оборонительного потенциала люфтваффе, под чем подразумевалась частичная замена винтовых истребителей реактивными машинами. Разгром западных союзников в воздухе должен был позволить, по мнению Геринга, восстановить военное производство и перейти к контрнаступлению. Эта стратегия появилась у командующего люфтваффе в конце 1943 г., чему во многом способствовало его сотрудничество со Шпеером. Однако отказываться от наступательной войны вообще нацистское руководство не собиралось, как следует из показаний Геринга.

Как считается в западной историографии, Гудериан, приняв пост начальника штаба ОКХ, распорядился о начале создания укрепленной глубоко эшелонированной обороны на Востоке, вплоть до Одера. Вместе с тем, известно, что работы по возведению УРов начались в Венгрии еще до августа 1944 г., соответственно, решения о начале этих мероприятий принимались на уровне ОКВ еще зимой 1944 г.

Гудериан стал автором идеи создания специальных батальонов для несения службы в УРах, хотя, по всей видимости, данные мероприятия начались еще до лета 1944 г. Известно, что до 1940 г. в Германии существовали целые полки гарнизонной службы, которые были отправлены на фронт после их переформирования в обычные пехотные соединения. До середины сентября 1944 г. Гитлер был против формирования воинских частей милицейского типа, хотя Гудериан настаивал на этой мере.

Экономия первого полугодия 1944 г. на выпуске танков и тяжелых САУ – «охотников за танками» привела к сокращению персонала заводов, занятых сборкой этих машин. После высадки западных союзников немцам пришлось срочно переводить солдат запасных батальонов в сборочные цеха «Miag» для реализации программы увеличения выпуска противотанковой САУ «Пантера-охотник»; всего в начале августа 1944 г. планировалось отправить в Брауншвейг (город, где был расположен завод фирмы) 300 солдат[642].

Всего за июль – начало августа 1944 г. для пополнения и усиления танковой армии (ТА) «Запад» были переброшены 136 Т-IV, причем большая часть из них в первую неделю августа, когда на Восточный фронт в июле 1944 г. были отправлены 95 Т-IV[643]. В то же время к ТА «Запад» были приписаны новые (с завода) 73 «пантеры» и 80 Т-IV[644]. Против Красной армии в августе 1944 г. планировалось бросить новые батальоны «тигров», что подтверждает наличие у ОКВ оборонительной концепции для Востока, так как тяжелые танковые батальоны не могли выступать средством стратегического наступления, они хорошо могли справляться с тактическими задачами. Вместе с тем в июле 1944 г. сражавшиеся на Восточном фронте немецкие танковые дивизии получили 308 «пантер»[645], что опровергает распространенный в западной литературе тезис о слабости бронетанковых сил Германии на Восточном фронте в период операции «Багратион». В том же июле 1944 г. Западный фронт получил только 24 «пантеры»[646], несмотря на крупные потери германских сил в боях за Нормандию. «Тигров» в июле 1944 г. германские войска на Востоке получили 50 шт., вместо 15 запланированных ранее[647]. Не исключено, что ОКВ в принципе низко оценил опасность вторжения западных союзников. Даже в августе 1944 г. германское командование планировало дать на Восток 68 Т-IV,