Люфтваффе во Второй мировой войне. Победы и поражения германских военно-воздушных сил, 1939–1945 гг. - Карл Барц

что для решающих действий на южной стороне оставалось лишь около пятидесяти человек.

Внутри форта безумно трезвонили сигналы тревоги, и артиллеристы уже были на своих местах, готовые открыть огонь, — но им не во что было стрелять, и никто точно не знал, что произошло. Хотя горстка людей, напавшая на форт, теперь осталась без командира, лейтенанта Витцига, она была так хорошо обучена, что каждый точно знал, что должен делать, и сразу же приступал к работе. Разрушительные действия выполнялись с быстротой молнии. Каждая из участвующих маленьких групп выполняла свою работу с предельной точностью — люди практиковались в этом уже много раз. Одни из них атаковали и заставили замолчать легкие пушки, другие помчались к вращающимся бронированным куполам тяжелых орудий. В пределах десяти минут произошло невероятное: девять оборонительных сооружений с гарнизоном были подавлены. За это короткое время при помощи новых подрывных зарядов были взорваны семь куполов. Вышли из строя девять 75-миллиметровых орудий в семи казематах. Когда броня одного из куполов оказалась слишком толстой, нападавшие бросили маленькие заряды в стволы, чтобы разорвать их взрывами. На северном краю форта заграждения из колючей проволоки были разрезаны, пулеметные амбразуры атакованы из огнеметов, их расчеты погибли.

В пределах установленных десяти минут — к этому моменту было 5.40 — большой форт был лишен зрения и фактически выведен из строя. Затем последовали второстепенные действия. Были выведены из строя вентиляционные шахты. 100-килограммовые заряды новой взрывчатки были сброшены в 40-метровые шахты, и взрывы в замкнутом пространстве оказались разрушительными. Бельгийский гарнизон предпринял неудачные контратаки, к этому времени крышу Эбен-Эмаеля начали издалека обстреливать орудия Льежа, но бесцельно. Только один или два из бронированных орудийных куполов все еще оставались неповрежденными.

В полдень 11 мая был установлен контакт с наступающими немецкими частями, и после обстрела последних трех уцелевших позиций гарнизон Эбен-Эмаеля численностью более тысячи человек капитулировал. Всего лишь горстка немецких десантников захватила обширный форт, и их потери были незначительными.

9 мая оберст Остер из немецкого абвера[49] информировал своего личного друга полковника Саса, голландского военного атташе в Берлине, о том, что немецкое наступление на Западе начнется на следующее утро. Полковник Сас немедленно передал это предупреждение своему правительству, которое сразу отдало приказ о приведении армии в состояние повышенной боеготовности и отменило все отпуска. Также было проинформировано бельгийское правительство, которое предприняло подобные меры, в том числе командующему частями, охранявшими мосты через Альберт-канал, отдельно указали на то, что необходимо проявлять особую бдительность. Перед мостами были установлены заграждения, местное население предупреждено, а жители всех зданий в пределах 1000 метров от мостов были эвакуированы. Все, что теперь оставалось сделать, — это зажечь фитили, которые приведут в действие заряды, установленные внутри мостов.

Охрана мостов была предупреждена, но солдаты расценили новую внезапную панику как обычное повторение всех бессмысленных тревог, которые переживали прежде. В течение восьми месяцев они растрачивали свое время в малокомфортабельных бункерах, ожидая врага, который все не появлялся, несмотря на предупреждения. Каждая тревога оказывалась ложной. И вот теперь еще одна — снова с запретом всех отпусков. Люди не были воодушевлены. Они знали, что находятся далеко. Между ними и Альберт-каналом лежал отрезок голландской территории шириной 35 километров. Если бы немцы наконец напали, то у них было бы множество сигналов.

Но в первых бледных лучах раннего утра 10 мая в небе бесшумно появились десять самолетов. Бесшумно потому, что это вообще были не самолеты, а планеры. Один из них приземлился не более чем в пятидесяти или около того метров от бельгийского бункера. Даже тогда бельгийские охранники не очень встревожились: они подумали, что это вынужденная посадка. Жандарм побежал вперед, чтобы взять экипаж в плен, но тотчас же был убит внезапной очередью. Тем временем приземлились другие планеры. Из них выскакивали вооруженные люди и бежали к бункеру, от которого зависела судьба моста. К этому моменту бельгийцы поняли, что дело серьезное, и с внешних позиций отступили под защиту своего бункера. Лязгнула первая тяжелая стальная дверь, затем вторая. Бункер был построен основательно, и люди внутри его чувствовали себя в безопасности. Сержант начал зажигать запальный шнур.

— Все вниз! — закричал он. — Я зажигаю фитиль.

Солдаты, спотыкаясь, сбежали по ступенькам в подвальный этаж, и позади них зашипел запальный шнур. Бельгийский сержант, его фамилия была Кровельс, бросился вниз вслед за своими людьми. Внизу, в подвальном этаже, его капралу, после размышлений, пришла другая мысль.

— Сержант, их лишь горстка. Вы не можете взорвать мост из-за них.

Сержант заколебался.

— Возможно, вы правы, — сказал он. — Еще можно все отменить.

Они вдвоем бросились вверх по ступеням, но, пока бежали, раздался потрясающий взрыв и армированный железобетон бункера толщиной 50 сантиметров развалился на куски. Затем начали рваться ручные гранаты, затрещали длинные автоматные очереди. Бункер был полон огня и дыма. Стали взрываться боеприпасы, послышались крики боли. Выжившие бельгийцы по одному выходили из бункера с поднятыми руками. Они могли видеть, что мост через канал все еще цел — первый взрыв, который разрушил стены бункера, должно быть, погасил запальный шнур. К полудню немцы твердо держали в своих руках мост и его окрестности.

Точно так же случилось на мосту в Фельдвезельте[50]. Планеры приземлились бесшумно, неожиданно для бельгийцев, которые были убиты, за исключением одного тяжелораненого.

Атака же на мост в Канне[51] потерпела неудачу. Мост был взорван, а нападавшие немцы истреблены.

Но люди гауптмана Коха из трех мостов два захватили целыми, причем два наиболее важных. Вся операция стоила 38 убитых и 100 раненых. Не столь тяжелые потери, но также большую цену пришлось заплатить за то, чтобы вывести из строя мощный форт Эбен-Эмаель. Теперь больше не было никаких существенных преград на пути между немецкой армией и бельгийской столицей.

Опыт, полученный в ходе этих блестящих и успешных операций, теперь мог быть использован в Англии, если бы генерал Штудент получил разрешение. Планы действий были готовы, и их успех был не более невероятным, чем захват Эбен-Эмаеля и мостов через Альберт-канал. Пока эвакуация из Дюнкерка все еще продолжалась, Штудент предложил выбросить парашютно-десантную дивизию, чтобы подготовить место для высадки второй дивизии, переброшенной по воздуху. Имея 300 планеров, каждый из которых вмещал 10 отборных солдат, Штудент рассчитывал, что в ходе одной операции сможет высадить 15–16 тысяч человек, что, на его взгляд, было достаточно, чтобы захватить и удерживать плацдарм длиной 30 и шириной 16 километров. Пока происходила бы эта высадка, другие части могли бы быть выброшены с воздуха, чтобы захватить ключевые порты.