Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека - Я. А. Мильнер-Иринин

культивировать в себе непримиримость ко всякого рода эксплуатации человека, ко всякого рода социальному и национальному угнетению, к унижению высокого достоинства личности – того достоинства, которое решительно не допускает ни при каких обстоятельствах обращение с человеком как со средством даже для достижения хотя бы и нравственной цели. Всяческое социальное неравенство, являющееся результатом господства частной собственности, равно как и всякого рода недостатки, ограничивающие и сам принцип общественной собственности, – абсолютно недопустимы согласно нравственному правилу справедливости.

Претерпевает ограничения нравственное правило справедливости даже при социализме – строе с общественной собственностью, поскольку господствует еще экономический принцип труда и распределения (от каждого по способностям, каждому по труду): разве виноват человек в том, что наделен ограниченными способностями (если, конечно, сам не желает учиться и развивать свои способности), и разве это основание обрекать его на ограниченное удовлетворение потребностей? Экономический принцип труда и распределения в социалистическом обществе к тому же «таит в себе опасность превратиться в несправедливый принцип в том случае, если, вместо того чтобы служить ступенькой по пути к обществу коммунистическому, когда наконец, восторжествует этический принцип труда и распределения, он, напротив, служит препятствием к такому переходу, если дать ему закрепиться и развиться в качестве самоцели». И случается это тогда, когда существует слишком большое расхождение в оплате труда высшей и низшей квалификации, влекущее за собой сильное имущественное неравенство, «оскорбляющее нравственное чувство справедливости, как наносящее ущерб торжеству этического принципа общественной собственности» (Этика. С. 297). Также велика опасность и того, что общественная собственность на орудия и средства производства может оказаться в распоряжении группы правителей фактически, когда из материального источника гражданской свободы орудия и средства производства «обращаются в свою противоположность – в материальный же источник гражданского рабства, попрания всех свобод и прав, из первоисточника всех благ – материальных и духовных в первоисточник всех и всяческих социальных зол» (Категория «чистота»).

Хотя нравственное правило справедливости и проистекает непосредственно из духовного принципа общественной собственности, оно распространяется «не только на сферу труда и распределения, не только на классовые и имущественные отношения людей в обществе, но и на все их отношения вообще, на все то, что отмечено печатью нравственного несовершенства, ибо, как и принципы истинной человечности, все нравственные правила, именно как нравственные, связаны между собой внутренней и органической связью»: кто воспитывает себя в духе справедливости, ранее воспитывал себя в духе самоотречения, еще раньше – в духе серьезности, а перед этим – в духе правдивости; точнее же – «он воспитал и воспитывает себя одновременно во всех этих нравственных правилах», так что немыслим справедливый человек и в то же время не самоотверженный, не серьезный, не правдивый. (Этика. С. 299).

Воспитание себя в нравственном правиле трудолюбия создает душевную атмосферу для претворения в своей жизни, реализации на практике духовного принципа труда – «О творчески-созидательном труде человека». Общественно-полезный производительный труд делает нравственно образующего себя человека действительным творцом истории: в труде и трудом человечество творит добро, тот новый мир, который отвечал бы нравственному самосознанию человека. Трудом не только воспроизводится, множится и обогащается материальное достояние общества, но в нем же и претворяются все лучшие нравственные качества, так что труд и отец всех добродетелей: в нем нравственные качества «создаются, выявляются, воспитываются, развертываются, растут, умножаются, обогащаются, развиваются и закаляются… В свободном труде сливаются воедино долг и наслаждение – как сознание исполненного долга и как радость творчества» (Этика. С. 210–211).

Поэтому-то освобождение труда – первейшая задача нравственно- революционной деятельности человека и возможно оно только на основе ниспровержения частной собственности на орудия и средства производства и установления великого этического принципа общественной собственности. И в историческом ракурсе – именно захват кучкой насильников себе в частную собственность средств производства, бывших общественными при первобытнообщинном строе, предопределил роковое расчленение общества на антагонистические классы эксплуататоров (рабовладельцев) и эксплуатируемых (рабов). В дальнейшем же, с появлением машин и развития техники в классово-эксплуататорском обществе, эксплуатируемый (рабочий) превращается в простой придаток к машине, а управляющий производством – в надсмотрщика, «выколачивающего из рабочего все силы ради умножения прибыли их общего хозяина – капиталиста, владельца предприятия» (эксплуататора). Также и из таких надсмотрщиков, не являющихся производителями материальных благ, слагается целый паразитический слой прямых наемников капитала, обслуживающих через разветвленнейший государственный аппарат интересы эксплуататорских классов. И эта так называемая «интеллигенция», несшая охранную функцию в интересах эксплуататоров и против эксплуатируемых, представляла в глазах трудящихся тоже – так называемый – «умственный труд», тогда как действительные представители труда умственного, внесшие неоценимый вклад в культуру человечества, – ученые, писатели, художники, революционные борцы с господствующим злом, связавшие свою судьбу с классовыми интересами трудового народа, – в «буквальном смысле слова тонули в массе посредственностей, бездарных прихлебателей и проходимцев.<…> Так одно социальное и нравственное зло, а именно простое первоначальное отделение умственного труда от физического, совершившееся еще в рамках первобытнообщинного общества, повлекло за собой настоящую цепную реакцию всяческого социального и нравственного зла, повлекло за собой настоящее уродование человеческой природы, и это должно служить предостерегающим и поучительным уроком для будущего. Поистине, одна ложь влечет за собой другую: одна привилегия влечет за собой массу других и, обратившись в систему, наносит серьезный качественный урон жизни целого человеческого общества» (Этика. С. 302).

Уродование человеческой природы из-за более высокой оплаты умственного труда (как более квалифицированного) по сравнению с физическим имеет место и в странах, вставших на социалистический путь развития. Материальная заинтересованность в высокооплачиваемых должностях труда умственного будет отчасти ликвидирована «только с установлением государственного максимума оплаты труда, в основу которого будет положена максимальная оплата труда рабочего высшей квалификации… Кроме того, ликвидация различий между умственным и физическим трудом должна осуществляться прямыми революционными мерами – путем установления обязательного минимума физического труда для всех, без единого изъятия, членов общества» (Этика. С. 303). Необходимыми предпосылками же для перехода окончательного всех трудоспособных членов общества на соединенный физический и умственный труд окажутся меры по трудовому воспитанию в общеобразовательной школе и по частичному переводу специального образования на вечерние часы, свободные от непосредственной физической работы на производстве. А поскольку физическим трудом будут заниматься все без исключения, появится возможность резкого сокращения рабочего дня и высвобождения времени для практических занятий умственным трудом для всех рабочих (без отрыва от производства) – «будет ли это еще только подготовка к таким занятиям в специальных учебных заведениях или же прямое участие в управлении производством или государством, так как управленческий аппарат будет сведен к своему естественному минимуму. Положительно невозможно мыслить себе человека будущего иным, как целостным человеком высокой физической и духовной организации. Только такая здоровая и целостная человеческая природа способна к