Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6368 ( № 16 2012)

Соб. инф.

«Тебе, Кавказ, суровый царь земли…»

«Тебе, Кавказ, суровый царь земли…»

ФОРУМ

Всероссийская научно-творческая конференция "Северный Кавказ и русская литература ХIХ-ХХ веков" прошла в МГУ. Работа на пленарных заседаниях и по секциям показала достойный уровень выступлений и хорошую подготовку участников. "Фольклор, духовно-нравственные ценности, люди Северного Кавказа в произведениях русских писателей ХIХ-ХХ веков"; "Переводы, творческие и научные интерпретации русской литературы писателями и литераторами Северного Кавказа, научные интерпретации, переводы произведений писателей Северного Кавказа на русский язык" - эти и многие другие проблемы исследовались в ходе конференции. Была открыта книжная выставка "Кавказ глазами учёных, писателей и публицистов".

В форуме приняли участие филологи, историки, кавказоведы, сотрудники музеев и библиотек. На секциях председательствовали видные специалисты и знатоки предмета: К. Султанов, М. Муслимова, С. Ахмедов, Х. Мартазанова, М. Арсанукаева, В. Головко, В. Бигуаа, М. Вахидова, О. Павлова, М. Гаджиев, М. Албогачиева, З. Цаллагова, А. Гачева, А. Очман и др.

Cоб. инф.

Дай мне Бог сойти с ума!

Дай мне Бог сойти с ума!

ДИСКУССИЯ "ПОСТМОДЕРНИЗМ: 20 ЛЕТ СПУСТЯ"

В разговоре о постмодернизме коснёмся тех его аспектов, которые, наверное, наиболее естественным образом прижились в литературе, часто изображающей природу человека изначально податливой соблазнам: космическим - "будете как боги, знающие добро и зло", и косметическим - "ты этого достойна". Постмодернизм в русскую литературу вполз незаметным искусителем, но двадцать лет назад открыто заявил писателям: "Я пришёл дать вам волю! Берите постмодернизма сколько сможете!" - пишите, что хотите и как хотите - по обстоятельствам.

Последние годы показали, что наш постмодернизм питает культура обстоятельств, покоящаяся на феномене древнем, как и сама цивилизация: на соперничестве трудного с лёгким, медленного с быстрым, сложного с простым. Иначе - на соперничестве между удивительными достижениями культуры и нашей апатией, тягой к расслаблению.

Расслабились: в мире и о мире "уже всё сказано", "культурная опосредованность" или цитата есть верное средство сообщения. Но не надо забывать - цитирование тоже творчество, а не гарантия успеха. Желая напоминанием о "слезинке ребёнка" оросить сухие сердца и уповая на авторитет Достоевского, легко упустить из виду, что речь о "слезинке" вёл нравственно сомнительный персонаж Иван Карамазов, мастер подмены понятий.

Почву постмодернистского произведения, слоистую породу цитат питает "хаотизация представлений о мире". В статье "Есть хаос - есть постмодернизм" ("ЛГ", № 5 от 8 февраля 2012 г.) В. Даниленко пишет, что хаотизация доходит до "подлинно постмодернистского накала", когда повествование ведётся от лица психически ненормальных людей, и аргументированно указывает на "Школу для дураков" Саши Соколова, на "Русскую красавицу" В. Ерофеева, на "Чапаева и Пустоту" В. Пелевина.

Психически ненормальный человек в русской литературе не новичок. Он, будто воплощённое слово вдруг, привлекает писателя и читателя непредсказуемой волей совершать неимоверное, многим недоступное даже в мыслях. Футбольные фанаты для своего "коллективного бессознательного" находят выход на стадионе. У читателей постмодернистских творений это случается за книгой: смазав опостылевшую "карту будня", автор увлекает их в хаотическое пространство ирреального. Грань нормы и патологии порой неуловима, игра слов и бред не всегда различимы и специалистами. Но что-то всё же отличает словесный хаос "ненормального персонажа" от экспрессии "нормального писателя"? Ясное распределение света и тени. Этот закон искусства неизменен, что бы там ни провозглашали манифесты отрицания.

Хаос необходим настолько, насколько свет нуждается в тени, чтобы было что прояснять. Слово - тот же самый свет, оно служит "для отвода глаз" - от себя к вещам. А что происходит со словом у признанного мастера хаотизации мира Хармса?

И Андрей Семёныч содгыр

Однорукий сдыгр аппр

Лечит сдыгр аппр устр[?]

Игра в остранение чувств, предметов и существ может так увлечь человека, что он (Хармс) однажды скажет о себе: "Меня интересует только "чушь"; только то, что не имеет никакого практического смысла. Меня интересует жизнь только в своём нелепом проявлении. Геройство, пафос, удаль, мораль, гигиеничность, нравственность, умиление и азарт - ненавистные для меня слова и чувства". Писатель из оппозиций свет-тьма исключает свет.

Примерно в это же время, когда Хармс написал "Историю Сдыгр Аппр" (1929), из среды швейцарских психиатров до пишущих дошла следующая истина: если бы все люди были нормальны, мир задохнулся бы от посредственности. Это откровение до сих пор вдохновляет /соблазняет некоторых писателей, считающих ненормальность и сознательное стремление к хаосу чем-то основополагающим в творчестве.

"Бурцов открыл журнал:

- Длронго наоенр крире качественно опное. И гногрпно номера онаренр прн от оанренр каждого на своём месте[?]

Он опустился на стул".

Фрагмент "Нормы" В. Сорокина вполне воспринимается прозаическим продолжением истории Хармса.

Конечно, приведённое выше - творчество. Только особого рода.

"Бред может и должен рассматриваться как проявление патологического творчества", - утверждает профессор М. Рыбальский. Между тем продвинутые читатели не видят в таком творчестве патологий, считая его "внутренним бунтом против абсурда тоталитарного режима". Игра в безрассудность оправдывается убеждением, что в абсурдном мире можно выжить, противопоставив ему собственный абсурд. Воспринять жизнь как абсурд - значит заставить себя отвлечься от сознания трагедийности собственного бытия. Абсурд, нонсенс, ненормальность во многих проявлениях смешны в конце концов, тогда как трагедия к юмору не располагает, а постмодернизм требует смеха, иронии.

В 1833 году Пушкин написал стихотворение "Не дай мне Бог сойти с ума[?]". В том году из психиатрической больницы немецкого городка Зонненштейн в Вологду привезли неизлечимо больного Константина Батюшкова. С трогательным сочувствием Пушкин отзывался о поэте, чей рассудок расстроился. В Вологде Батюшков физически просуществовал ещё двадцать два года. Осталось два стихотворения, написанных им в эти годы. Одно - набор бессвязных фраз на мотив державинского "Памятника", другое довольно любопытное с точки зрения полного замещения разума физиологическими реакциями:

Премудро создан я, могу на вас

сослаться,

Могу чихнуть, могу зевнуть.

Я просыпаюсь, чтоб заснуть,

И сплю, чтоб вечно просыпаться.

Граница между сном и явью - территория "автоматического письма", излюбленная А. Бретоном, оказалась замкнутым пространством физиологии. Свобода от суетности и проклятых вопросов разумного бытия не даёт в реальности забыться и витать в "чаду нестройных, чудных грёз", не позволяет наслаждаться забытьём. Пушкин в стихотворении "Не дай мне Бог сойти с ума[?]" замечает, что при такой свободе Небеса пусты. Неоткуда прийти вдохновению. И больная душа не способна его принять, а повреждённый рассудок не в силах его распознать.

Свобода от оков здравого смысла приводит к реальным оковам. Природа творчества таинственна, но её непостижимость не равнозначна хаотичности. Путь к свободе ясного высказывания лежит в трудах, в борьбе быстрого с медленным, и, как заметил Сартр, не всякий герой, кому хочется, - не каждый способен пройти путь художника, а тем более попасть в будущее. Но[?] хочется! А тут ещё эта фраза И. Кабакова: "В будущее возьмут не всех"[?] И вот уже трагедию человека, надорвавшегося в невозможном устремлении к неземной красоте - безумство гения, - жадные до власти "попугаи", "оттеснённые с авансцены лакеи" (А. Мелихов. "Восстание попугаев". - "ЛГ", № 11) стали подменять игрой в сумасшедшего гения.

Но что даёт подобное "пенье" якобы "в забытье"? Те же чемоданы хармсовской "чуши":

Жил на свете мусор бедный[?]

Ей Достоевский застудил[?]

Достоевский сюда

не отсюда смотрели[?]

(Виктор Кривулин.

Три венка сонетов)

Навьюченный чемоданами чуши, караван пегасов русского постмодернизма возносится "к высокой степени безумства". В странной обречённости неудержимого влечения раствориться в хаосе ненормального, переполняющего русскую литературу постмодернизма ощущается писательская усталость. И чемоданы тяжелы, и бросить жалко.