Газета Завтра - Газета Завтра 844 (108 2010)

     Укажем при этом, что у населения в России в виде налогов в том же 2008 г. было изъято больше (60 млрд. долларов США). В кризисном 2009 г., благодаря сохраняющейся высокой конъюнктуре сырьевых цен, положение для нефтемагнатов оказалось еще лучше: барышей, в том числе за счет льготных кредитов и их спекулятивных конвертаций получено еще больше, рентабельность у них вышла еще круче. Это для бюджета и народа происшедшее в 2009 г. падение доходов от нефти (в 1,7) и газа (примерно в 1,9) имело катастрофические последствия. Но на этом фоне нефтяники и газовики жаловались на свою трудную жизнь и домогались (продолжают домогаться и сегодня) льготных кредитов и государственных субсидий.

     Не лучше обстоит дело и с другими составляющими национального богатства. Россия освоила всего 10% человеческого и природного капитала (40 тыс. долл. на душу населения), США — 20% (70 тыс. долл.), Западная Европа — 23% (60 тыс. долл.). Впереди России идет даже Ближний Восток (17% освоения собственного общего национального капитала).

     Низкий уровень и убывающая эффективность использования национальных ресурсов в обобщенном виде характеризуются коэффициентов эффективности курса рубля, представляющем отношение паритета покупательной способности (ППС) к обменному валютному его курсу. Чем меньше ППС к валютному, тем обобщенная эффективность использования национальных ресурсов ниже, и наоборот. В России коэффициент ППС к курсу составляет всего 0,45 (в 2002 г. — 0,3), тогда как в Японии соответственно — 1,18 и 1,15, Норвегии — 1,37 и 1,15, Дании — 1,42 и 1,07, Швеции — 1,24 и 1,22, Швейцарии — 1,4 и 1,16, а в США — 1,0. Минимальные значения этих показателей — в Таджикистане (0,24) и Гамбии (0,3).

     Наиболее распространенным показателем, характеризующим эффективность рыночной экономики (очень давно на Западе, а теперь и в России), является так называемая ставка рефинансирования. В 2001-2008 гг. она составляла в России 17,9%, а депозитная — 6,9%. Напомним, что на заре перехода к рыночной экономике (1991-1995 гг.) эти ставки были в 3-5, а иногда и в 10 раз выше.

     На Западе ставки рефинансирования уже давно (с послевоенных лет) не поднимались выше 10% годовых, а в последние два года — 2% годовых (нынешние ставки в странах ЕС — 0,5%, в США — 0,2%, а в Японии — попросту нулевые), что и объясняет уже давно сложившуюся здесь тенденцию устойчивого притока капитала в реальный сектор экономики (в том числе через покупку акций) и оттока из чисто финансового сектора, в том числе и прежде всего — из банков.

     На этом фоне эффективность вложений в России (без учета инфляции и риска), представляемая как рентабельность (отношение прибыли к сумме наличных активов), была много ниже, составляя в 2008 г. в реальном секторе 3,1%, а в экономике в целом 6,0%, в том числе 2,1% в машиностроении, 3,1% — в сельском хозяйстве, 3,1% — в строительстве и минус 0,4% — в жилищно-коммунальном хозяйстве. О какой модернизации и ее привлекательности в России может идти речь, если и сегодня здесь ставки рефинансирования в 10 раз выше, срок окупаемости активов 16 и более лет, в три раза больше и четверть ее предприятий (а это более 1,2 млн.) убыточна?

     Известно, что лейтмотивом любой модернизации является смена неэффективного собственника, далее — уклада производства, а если и это не помогает — общественного строя. К чему сегодня такая смена привела в России? К трехкратному снижению эффективности российской рыночной экономики по сравнению с эффективностью советской нерыночной экономики. В рыночной экономике России за 18 лет произошло кратное удешевление рабочей силы, в 1,7 раз повысилась капиталоемкость производства, 1,8 материалоемкость, в 2,1 раза трудоемкость. Совокупный индекс стоимости, качества и образа жизни в современной России все еще в 2,5 раза ниже советского, в 3,6 раза по паритету и почти в 8 раз по обменному курсу ниже американского. Очевидно, одну еще такую "модернизацию" Россия не переживет.

     Показателен в этой связи следующий пример. В 2002 г. правительство России, по инициативе ныне покойного академика Д.С. Львова, которого авторы этих строк активно поддерживали, приняло решение о коренном повышении заработной платы (которая у нас была ниже американской почти в 13 раз), в зависимости от роста производительности труда, которая тогда у нас была "всего" в 4,5 раза ниже. Хорошее решение. И что? Производительность труда у нас действительно стала с тех пор на 8-9% в год расти, а вот удельная заработная плата (в расчете на единицу производительности) продолжает снижаться. В результате более чем двукратная норма эксплуатации отечественного труда по сравнению с американским стала почти трехкратной.

     Наконец, вопрос о самих инновациях, их собственных потенциалах, этой основе основ, своеобразной сердцевине модернизации. Наша страна имеет в год около 300 млрд. долл. И это не на инновации, а на все инвестиции. При этом все большая часть из них во многом с убытком бездарно сгорает на фондовых биржах (портфельные инвестиции), или находятся в состоянии своеобразной безработицы, 14,1% их объема расходуется в сырьевых отраслях, 16,7% оседает в операциях с недвижимостью и в услугах, 24,8% на транспорте и в связи, 7,7% в энергетике и лишь 2,6% — в машиностроении и всего 0,4% — в научных исследованиях и разработках. Характерно, что при относительно высоких темпах прироста инвестиций, превысивших у нас в 2001-2008 гг. 15% в год, темпы прироста основных фондов, на долю которых приходятся 98% всех инвестиций, прирастают в год едва ли на 1,5% в год.

     Спрашивается, можно ли при сохранении таких провальных показателей трансформировать существующие в России атомизированные потенциалы в действенное орудие модернизации. Ответ однозначный: при нынешнем уровне политической воли и нынешних самых низких в мире уровнях эффективности частнособственнического использования всех имеющихся в стране ресурсов — нет. Модернизация требует кратного повышения в стране уровня политической воли и централизации, на основе которой только и можно ожидать десятикратного повышения эффективности использования ее потенциала. А меньшие темпы ее повышения — это в России не модернизация, это выживание. И с этой точки следует начинать ее отсчет.

     Каков общий вывод? Общий вывод заключается в том, что эффективная модернизация, ее конечный результат — это сегодня не только (и даже не столько) новая рационально преобразованная форма производительных сил, новая фаза их интеграции, концентрации и глобализации, но, и это главное — новая, принципиально новая генерация в их развитии, генерация, на уровне которой ум — выше денег, мастера своего дела — выше олигархов, интеллектуальная собственность — выше имущественной, а интеллектуальный собственник — центральная фигура. Генерация, на уровне которой не деньги и власть доминируют над делом, а оно везде и всегда господствует над ними. Где такой собственник, кто он в России? Где его права, тылы, стимулы, защита, в том числе имущественная защита его интеллектуальной собственности. Почему эта собственность сегодня у нас бесконечно недооценена, как возродить эффективного собственника в России?

     На эти вопросы должны отвечать правительство страны и избираемый президент. Выполнить толком эту главную, на наш взгляд, работу они не могут. И не смогут до тех пор, пока президент страны и его окружение, не начнут опираться на специалистов, как эффективных собственников интелектуального продукта. А не, как теперь, принуждать специалистов, как и прежде, молиться на них.

     Поймет это наш президент и его окружение, тогда эффективная модернизация у нас состоится, не поймет — страну ждут большие новые испытания. И первое очевидное и, пожалуй, ныне самое опасное из них — очередная волна мнимой модернизации, на которую только и способны мнимые ее собственники. Чтобы избежать вполне вероятную их горечь, президенту, возможно, в первую очередь следовало бы подумать о том, чтобы модернизацию начать с модернизации своего нынешнего очевидно неэффективного (и бесстыдно именующего себя консервативным) окружения, которое по каким-то непостижимым критериям без предъявления каких-либо дипломированных испытаний присвоило себе право первого эффективного собственника нашей страны.

     Возможна ли такая альтернатива? В условиях подлинного либерального госкапитализма — она, как показывает история XIX и части ХХ века, оказалась возможной.

      В условиях сращивания нынешних коррупционеров с властью и формирования олигархии государственно-коррумпированного капитализма — нет. Конец XX века и текущий век в этом всех нас наяву убеждают.

     Что мы строим у себя в России, по какому пути идем? По пути построения эффективного госкапитализма!? Нет. В том-то и дело, что отнюдь не по этому пути. Ошибку полагается исправлять. Россия, как молодая генерация, шанс не утеряла. Не получилось с коммунизмом, давайте строить в России честный госкапитализм. Если не знаем, как, давайте используем опыт и лекала капитализма XIX — начала XX веков, в том числе позитивный советский опыт. Давайте на этот раз отсчет нового витка модернизации начинать с этой отправной точки. Похоже, что на этом (после 20 лет дикого бреда и бесполезных шатаний) мы все, и левые и правые, и государственники и либералы, и власть и оппозиция, сойдемся и станем, наконец, сообща, как можем, наводить порядок в России, с которого как раз и начинается эффективная модернизация.