Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

Барнем и Бесси Манди почти 3000 фунтов, а после кончины Маргарет Лофти получил бы 700 фунтов, если бы его не арестовали.

В этом деле, заявил Бодкин, много аспектов, в том числе грубое несоответствие того, что якобы произошло, обычной натуре женщин и присущей им скромности.

— В каждом из трех случаев женщина собирается принять ванну, раздевается догола и почему-то оставляет дверь незапертой, — объяснял он. — Всякий, кто знает что-нибудь о женской природе, потребует убедительных доказательств в пользу того, что эти три смерти и в самом деле произошли случайно, что три жены в трех различных домах принимали ванну и каждая умерла в ванне при незапертой двери[806].

Нил с праведным удовлетворением наблюдал, как Смит выслушивает подробности выдвинутого против него обвинения. «Я какое-то время внимательно изучал его, — писал позже Нил. — По сей день недоумеваю, что могли найти женщины в мужчине такого типа. Лицо желтоватое, не слишком красивое, хоть и с большим, чувственным ртом. Приличный мужчина, едва встретившись с подобным субчиком, проникнется к нему неприязнью и постарается держаться от него подальше»[807].

Но даже при таких неблагоприятных для себя обстоятельствах Смит каким-то образом ухитрялся сохранять необъяснимую притягательность для женщин, как отмечала та же The Weekly Dispatch:

За последние годы лишь немногие судебные дела казались такими же заманчивыми для невротичных, болезненно впечатлительных женщин, как это обвинение в тройном убийстве. Всякий раз, когда Смита доставляли на очередное заседание, вокруг суда толпились женщины, не ленившиеся с восьми утра занять очередь, чтобы попасть внутрь, подобно страстным театралам, с ночи выстраивающимся перед театром.

Некоторые из этих дам не пропускали ни единого заседания, и следует полагать, что они станут предпринимать отчаянные попытки попасть и в Олд-Бейли — при условии, что большое жюри присяжных предварительно утвердит обвинительный акт[808].

Жюри и в самом деле утвердило обвинительный акт против Смита. Теперь ему предстоял процесс в Центральном уголовном суде — по обвинению в убийстве Бесси Манди. Он начался 22 июня 1915 года и продлился восемь дней. Был поставлен своеобразный рекорд: в суде представили 264 улики и заслушали показания 112 свидетелей[809].

На протяжении двух дней Спилсбери подробно описывал присяжным (которые слушали его затаив дыхание), что же он обнаружил в ходе своих медицинских изысканий. Мыло, найденное в руке у Бесси Манди, подтверждало его теорию о внезапной смерти. Если бы у нее случился припадок (как заявляла сторона защиты), Бесси выпустила бы мыло «в ходе третьей фазы припадка — стадии истощения». Если бы она просто потеряла сознание и скользнула под воду, ее мышцы расслабились бы — и мыло все равно бы выпало. На самом же деле, утверждал Спилсбери, женщину, скорее всего, отправили под воду силой. Это внезапное погружение и быстрое попадание большого количества воды в нос и в легкие почти сразу же вызвали смерть. Шок привел к резкому сокращению мышц, которое, возможно, «тут же перешло в смертное окоченение, поэтому мыло осталось в руке даже после смерти»[810].

Работа Спилсбери над этим делом привела к тому, что при рассмотрении научных вопросов к нему стали относиться с невероятным почтением, словно к какому-то богоподобному существу. В своем описании Джейн Робинс отмечает, что заявления Спилсбери «воспринимались так, будто это какие-то пророчества, доносящиеся с высот. Этому человеку науки, этому медицинскому светилу доставалась заслуженная дань преклонения. Публика восхищалась изобретательностью его дедуктивных умозаключений совершенно в холмсовском духе»[811].

Дело поступило на рассмотрение присяжных 1 июля. Когда судья Скраттон произносил напутственное слово для жюри, кратко описывая всю историю, Смит вслух выразил свое отвращение проходящим процессом.

— Просто позор для всякого христианского народа, — выпалил он.

Судья, проигнорировав эту вспышку, продолжил обращение к присяжным, что лишь усилило возмущение подсудимого.

— Вы так себя ведете — уж лучше сразу повесьте меня! — воскликнул Смит, вскакивая со своего стула. — Приговорите меня — и дело с концом. Распинайтесь сколько хотите, — добавил он каким-то капризно-обиженным тоном. — Все равно убийцу из меня не сделаете. Никого я не убивал. А вы всё твердите присяжным, будто я прикончил эту женщину[812].

Посовещавшись 20 минут, присяжные вынесли вердикт «виновен». Один из присутствовавших вспоминал: «По всему залу пронесся шепот колоссального облегчения, чуть не дошло до рукоплесканий»[813].

У подсудимого спросили, не желает ли он что-нибудь сказать. Смит, стоя между двумя охранниками, выдавил из себя слабенькое возражение:

— Могу только сказать, что я невиновен.

Следуя традиции, судебный капеллан возложил на голову судьи страшную черную шапочку.

— Джордж Джозеф Смит, — провозгласил Страттон, — присяжные, внимательно и терпеливо выслушав подробности дела, признали вас виновным в убийстве Бесси Констанс Энни Манди. При этом они наверняка без благосклонности рассматривали ваши отношения с Элис Барнем и с Маргарет Лофти. Они сочли вас виновным в хладнокровном и бессердечном убийстве, и я полностью согласен с этим вердиктом.

Смит стоял неподвижно, вцепившись обеими руками в ограждение перед местом для подсудимых, пока Страттон произносил все положенные формулировки вплоть до печально знаменитых слов про «повешение за шею, пока вы не будете мертвы»[814].

«Итак, демонстрируя жалкую браваду и бросая уничтожающие взгляды на детективов, работавших над делом, Смит получил последний ужасный приговор закона, — сообщала Daily Mirror. — Картина была чудовищная, и все вздохнули с облегчением, когда все закончилось и эту зловещую персону увели со скамьи подсудимых»[815].

* * *

Черед три дня после вынесения приговора Музей мадам Тюссо поместил в лондонских газетах следующее объявление:

ВЫСТАВКА В МУЗЕЕ МАДАМ ТЮССО

Дело невест

Жизнеподобный портрет-модель

ДЖОРДЖА ДЖОЗЕФА СМИТА[816]

Смит, не раскаявшийся до самого конца, взошел на эшафот Мейдстоунской тюрьмы утром в пятницу, 13 августа 1915 года.

— Не виноват я в этом преступлении! — прокричал он, когда палач Джон Эллис потащил его к люку. Не обращая внимания на протесты казнимого, висельных дел мастер продолжал мрачную процедуру и надел на голову Смита белый колпак.

— Я невиновен! — крикнул Смит сквозь ткань, но Эллис, потянув за рычаг, отправил его в роковое падение.

«Всего через 46 секунд после того, как Смит покинул свою камеру, — писал потом Эллис, — Убийца Невест в Ванне был уже мертв»[817].

Тело висело положенный час, прежде чем веревку обрезали. Детектив-инспектор Артур Нил подписал свидетельство о смерти.

В одной из газет новость о повешении Смита соседствовала с таким объявлением: «Предложено, чтобы все мужчины с дефектными зубами, отказывающиеся от лечения у дантиста, считались годными к службе в составе