Александр Хинштейн - Кризис

22 года — это целая эпоха; от Чкалова до Гагарина. Эпоха, которая могла сложиться намного тяжелей и голоднее, если бы не Арсений Зверев…

Не так страшен черт…

В эпиграф к этой главе мы вынесли слова Рузвельта: «Бояться надо только одного — своего собственного страха».

Куда ни кинь — везде разговоры о кризисе. Политики, ученые, экономисты стращают нас жуткими прогнозами в духе Апокалипсиса.

Но вот уже скоро год, как кризис вторгся в Россию, а Апокалипсиса — все нет и нет.

Конечно, тяжело. Конечно, нелегко. Многие остались без работы. Падают продажи. Снижается производство.

Вопрос только, с чем сравнивать. Если со вчерашним благополучием — тогда, да, впору лезть в петлю. А если — с временами позавчерашними?

Так уж человек устроен: все плохое забываем мы быстро, еще быстрее — привыкаем к хорошему.

К середине мая нынешнего, 2009 года, официальная безработица в России составила 2,25 миллиона человек.

Но 15 годами раньше — в 1994-м — она была неизмеримо больше; 5,5 миллиона. В 1996-м — почти 6,5 миллиона. А под занавес столетия, накануне отставки Ельцина, перевалила за 9 миллионов. И ведь никто не бил в набат, не предрекал конца света. Эти цифры воспринимались совершенно обыденно, другой жизни мы себе и не представляли.

Когда в 1990 году доходы высоко- и малообеспеченного населения различались в 4,4 раза, это казалось вселенской катастро-фой. Но через 10 лет они разнились уже в 14 раз, а дифференциация оплаты труда вообще достигла размеров ужасающих — 34 порядка. И ничего. Жили себе, не тужили.

Как писал Зощенко, человек не кошка, ко всему привыкнуть может… Пока катишься вниз, кажется, что это — навсегда. И лишь потом понимаешь: у катастрофы нет дна, падение может быть и бесконечным…

Мы хорошо помним дефолт 1998 года, когда рубль молниеносно дешевел. Еще вчера за доллар давали 6 рублей, сегодня — 7, затем — 8, 9… Один из нас работал тогда в газете и, получив зарплату с гонорарами сразу за несколько месяцев, долго мучился собственной жадностью: переводить рубли в СКВ по такому грабительскому курсу просто не поднималась рука. А потом мучился еще больше оттого, что поддался эмоциям; мог купить по 12, а приходится — уже по 18…

Карабкаться вверх неизмеримо труднее, чем падать с обрыва. Падаешь — мгновенно, поднимаешься — по сантиметру.

По уровню рождаемости, например, мы лишь подошли к показателю 1990 года и очень этим гордимся. Хотя, не окажись тогда страна во власти дилетантов и шарлатанов, такого демографического падения просто бы не случилось. Дешевле и легче избежать провала, нежели мучаться потом, восстанавливая утраченное.

Так что весь вопрос в угле зрения; от какой печки плясать. Полстакана — это всего полстакана или целых полстакана.

Взять ту же злополучную нефть, один из главных источников нашего могущества и богатства.

Все хватаются за голову: нефть катастрофически подешевела. Подешевела относительно чего? Если суперцен лета 2008-го — это одно.

Но еще совсем недавно — в 2004-м — баррель нефти стоил 36 долларов. В 2006-м — 60–70. Причем, когда рынок «черного золота» достиг отметки в $ 63, экс-премьер Михаил Касьянов, как раз накануне перешедший в стан оппозиции, объявил, что цена эта — «неблагодарная» и «спекулятивная». Справедливой, по его мнению, должна быть — $ 20–25.

Сегодня же нефть торгуется уже по 60 долларов, то есть вернулись мы всего-навсего к ценам четырехлетней давности.

Неприятно, конечно, однако все могло быть гораздо хуже. Ничто не мешало упасть до уровня 1990-х годов. Если бы рухнула финансовая система — а все предпосылки к этому имелись — сегодняшнее время показалось бы счастливой благостью…

Посмотрите, например, что творится в соседней Латвии, где власти вынуждены вдвое сокращать зарплаты полицейским, врачам и учителям; в казне — элементарно нет денег, над страной в полный рост зависла угроза дефолта. Даже единственную в стране полицейскую академию — и ту расформировывают. Хотя еще совсем недавно латышские власти с гордостью заявляли, что «успешно» преодолели «путь от советской централизованной экономики к рыночной экономике» и могут теперь «служить, как говорят англичане, успешным case study»[64].

Нынешний кризис — как Кремль из Венички Ерофеева: «Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел». Боязнь кризиса на поверку оказывается куда страшнее его самого. Подобно старообрядцам петровской Руси, мы самолично сколачиваем себе гробы, ложимся в них и смиренно ждем светопреставления. Но приходит утро — глянь — а мир-то никуда не делся…

Во всем, даже в самом мрачном, непременно надо искать положительные стороны, иначе жизнь потеряет всякий смысл.

Кризис — это не только безработица и спад ВВП. Это еще и шанс на обновление и модернизацию, тот самый «идеальный шторм», о котором говорил как-то Путин.

Благодаря кризису Сталин сделал крестьянскую Россию индустриальной державой, Алексей Михайлович Тишайший вывел ее на международную арену, а Витте превратил рубль в самую надежную валюту мира. Не надо бояться кризиса! Это для других народов он — явление чрезвычайное. Для нас же — состояние вполне естественное и даже-органичное.

За последние пять веков, с тех пор, как началась интеграция России в мировое пространство, периоды стабильности в нашей истории можно пересчитать буквально по пальцам. Остальные времена были сплошь кризисными. И очень часто, выходя из них, страна становилась еще сильнее и богаче.

Кризис, если угодно, сравним с кипящим сказочным молоком: коли не сваришься — наружу выпрыгнешь писаным красавцем.

Достаточно внимательно проанализировать, чем заканчивались обычно кризисы, чтобы понять — нет большего двигателя прогресса.

Это они заставили нас придумать деньги, а потом научиться правильно с ними обращаться.

Без кризисов не было бы ни промышленности, ни мировых рынков, ни банков, ни вообще нормальной экономики.

Другой вопрос, что кризис — это лишь шанс. А уж кто и как его использует — от каждого зависит индивидуально. Нужно, как минимум, четко знать, чего ты хочешь.

Александр 111 знал, потому и доверил важнейшую реформу Сергею Витте. И Алексей Михайлович тоже знал. Их идеал был — могучая, процветающая Россия с конвертируемой валютой и сильной государственной властью.

Вряд ли кто-то из читателей с таким идеалом не согласится. Осталось за малым — перейти от слов к делу.

У России есть для этого все слагаемые. Сильная власть, которой доверяет абсолютное большинство. Международный авторитет. Огромные запасы полезных ископаемых, включая пресловутую нефтяную иглу. Накопленные золотовалютные резервы. Воля к победе, наконец.

Когда такое было возможно, чтобы российские собственники получали за бесценок крупнейшие западные предприятия? А сегодня «Сбербанк» покупает в полцены гигантский «Опель», обещает разместить его производство на конвейере «ГАЗа», и это ни у кого даже не вызывает удивления.

Очевидно для большинства, что глобальная экономика в XXI веке будет кардинально меняться. С высокой долей вероятности владычество США и Европы, если и не подойдет к концу, то, как минимум, серьезно ослабнет. Вполне возможно доллар перестанет быть мировой резервной валютой. На авансцену выдвинутся новые лидеры — Китай, Индия, Бразилия. Ну, и Россия, конечно.

Это, кстати, не только наша оценка. В недавно опубликованном докладе Национального разведывательного совета США черным по белому сказано:

«Перспективы роста для Бразилии, России, Индии и Китая (БРИК) указывают на то, что к 2040–2050 годам они совместными усилиями подберутся к исходной доле общего ВВП "Большой семерки"».

И тут же:

«У России есть потенциал стать в 2025 году богаче, сильнее и более уверенной в своих силах, если она инвестирует в кадровые ресурсы, расширит и разнообразит свою экономику и интегрируется в мировой рынок».

А еще — добавим от себя — есть многовековой опыт наших предков, умевших не бояться трудностей и преодолевать их во что бы то ни стало.

Можно, как угодно относиться к реформам Петра I, но нельзя не восторгаться его энергией и решимостью в проведении своего курса. Если надо — сам рубил головы стрельцам, но поставленной цели достигал. Как и Сталин, сумевший железной рукой вывести страну из страшного военного кризиса.

Очень важно учиться на собственном прошлом и не только на успехах, но и на ошибках. Блестящие результаты реформ Витте пошли прахом лишь потому, что российская элита перегрызлась между собой и ввергла Россию в войну и революцию. А Николай II оказался слишком слаб, чтобы пресечь развал и рвачество, себялюбие, игру амбиций возле престола.

Не дай нам бог наступить на те же грабли вновь; разобщенность и болтовня — извечная российская болезнь. Даже после разгрома Белого движения, эмиграция не смогла этот недуг превозмочь; все между собой продолжали собачиться — Деникин с Врангелем, митрополит Антоний с митрополитом Евлогием, великий князь Николай Николаевич с императорским кузеном Кириллом Владимировичем. Вот и проспали в этой возне Россию.