Александр Хинштейн - Кризис

Непросто складывались и его отношения с Конгрессом. По частоте использования президентского права вето Рузвельт побил все рекорды истории; он наложил его на… 635 законов.

Поразительно, но и простые американцы далеко не во всем поначалу поддерживали своего президента.

В самые трудные годы правления Рузвельта — с 1934-го по 1939-й — в стране прошло 16 тысяч забастовок, в которых участвовало более 7 миллионов человек. Только ко всеобщей забастовке сан-францисских текстильщиков 1934 года присоединилось полмиллиона ткачей из 22 штатов.

Не в пример своему предшественнику, Рузвельт не давил забастовки и митинги танками; хотя в нерешительности язык просто не поворачивается его упрекнуть. Как же он с ними боролся? А вот так: конкретными действиями. Введением того же трудового законодательства, например. Его последующим совершенствованием. В противном случае Америка неминуемо скатилась бы в революцию и социальную катастрофу; коммунистические идеи пользовались в те времена бо-о-ольшой популярностью!

Да, результаты рузвельтовских реформ общество почувствовало не сразу; это только в сказках бывает — по щучьему велению, по моему хотению… Только к началу 1940-х Америка благополучно преодолела и кризис, и Великую депрессию, и в войну вступила по-настоящему подготовленной, обновленной и сильной, с мощной армией, процветающей экономикой, развитой промышленностью.

А еще FDR, как по извечной привычке к сокращению называли его американцы, никогда не боялся говорить с людьми о проблемах и трудностях.

С самого начала он взял за правило открыто объяснять народу суть проводимых реформ. Его постоянные выступления по радио — «беседы у камина» — стали неотъемлемой частью жизни страны. У приемников собиралась почитай вся Америка — так же, как во время «прямых линий» с Путиным — Россия у телевизоров (а не использовали ли путинские политгехнологи рузвельтовские беседы как образец? Люди ведь образованные, историю знают.) Тем более, что Рузвельт оратором был прирожденным, говорил образно и просто.

«Беседы у камина», когда четкий голос оратора прерывали постреливающие в огне дрова, создавали у американцев иллюзию домашнего, личностного общения со своим президентом. Конечно, они представляли его, сидящим в инвалидном кресле, но это лишь добавляло убедительности.

Как это важно — подобрать правильные слова, успокоить и подбодрить людей; иногда даже, может быть, важнее поднятых зарплат и пенсий.

Был случай, когда Рузвельт буквально за несколько минут сумел остановить надвигавшийся банковский кризис одним только радиомонологом. Доверие народа к президенту было столь велико, что люди сразу же понесли вклады обратно.

Сила слова колоссальна: вспомните Сталина и его знаменитое обращение в самом начале войны — «Братья и сестры», перевернувшее многое в отношении вождя и народа в критическую минуту.

Моральный дух и сплоченность нации, вера в свои силы и своих лидеров — вот еще одно слагаемое успеха для победы над кризисом. Именно на это с первых же дней правления и сделал ставку Рузвельт. «Новый курс, — говорил он в одном из радиообращений, — стремится сцементировать все наше общество, богатых и бедных, в добровольное братство свободных граждан, сплоченных воедино и стремящихся к общему благу для всех».

Америка доверяла Рузвельту беспрекословно, его моральный авторитет был непререкаем.

Когда второй срок подходил к концу, FDR — Франклин Делано Рузвельт — объявил, что больше на выборы не пойдет. К тому времени было ему как-никак 62 года, да и состояние здоровья оставляло желать лучшего. Однако страна настолько искренне и истово взмолилась, что Рузвельт был вынужден баллотироваться снова. В 1944-м его изберут уже в четвертый раз, фактически пожизненно, ибо через год он скоропостижно умрет, меньше месяца не дотянув до победы.

Проживи Рузвельт хотя бы весь свой последний срок — мир, возможно, был бы совсем иным, без «холодной войны» и открытого противостояния сверхдержав.

Рузвельт, не скрывая, симпатизировал Сталину, а Сталин — Рузвельту. Вчерашние союзники всегда нашли бы возможность договориться, тем более, как писалось еще в Большой советской энцик-лопедии, FDR был «убежденным сторонником сохранения и укрепления сотрудничества между СССР и США в послевоенный период». В отличие от нового президента Гарри Трумэна, который с ходу сбросил атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, и принялся шантажировать Москву прекращениями поставок по ленд-лизу.

Словом, у Рузвельта нам есть чему поучиться. Недаром Путин не единожды демонстрировал, что во многом является его последователем. В послании Федеральному Собранию 2006 года он даже впрямую процитировал Рузвельта — насчет того, что надо наступать на больные мозоли «тех, кто старается достичь высокого положения или богатства… за счет общего блага». А потом добавил: «Хорошие слова. Жалко только, что не я их придумал».

И на эпохальной мюнхенской конференции по вопросам политики и безопасности в феврале 2007-го Путин тоже апеллировал к Рузвельту. А его помощник Владислав Сурков, не без оснований считающийся главным идеологом Кремля, вообще выступил с программной речью в МГИМО во время празднования 125-летия FDR, сказав, в частности: «Если в XX веке Рузвельт был нашим военным союзником, то в XXI веке он становится нашим идеологическим союзником».

Скептики посчитали тогда, что исторические эти аналогии даются специально, дабы подготовить общество к третьему сроку Путина. И что в итоге?

Многие шаги Путина в бытность его президентом очень схожи с рузвельтовскими. Это касается не одного только похода на олигархов, но и возрождения роли государства во всех сферах: административной, социальной и экономической реформ, выбора в качестве приоритета улучшения уровня и качества жизни, борьбы с бедностью.

Здоровый прагматизм и опора на национальные интересы — вот базовые принципы, которые роднят двух президентов.

Подобно Рузвельту, Путин тоже был вынужден во имя общего блага отойти от считавшихся незыблемыми демократических устоев, например, наведение порядка (скажем мягко) в СМИ. Но ведь

Рузвельт, о чем мало кто вспоминает, вообще ввел цензуру и закрыл 33 оппозиционные газеты. А в годы войны принудительно депортировал японцев и немцев с американскими паспортами в карманах; при том что были они точно такими же полноценными гражданами, как потомки пионеров или негритянских рабов; да и конституцию, определяющую равные права, никто, вроде, не отменял.

Для наглядности мы даже составили таблицу путинско-рузвель-товских аналогий. Слишком много объединяет этих людей, даром что разделены они целой эпохой.

И самое, пожалуй, главное — это доверие людей. Да, у Путина, как и у Рузвельта, были и ошибки, и просчеты. Россия не сумела в полной мере воспользоваться пролившимся на нее золотым дождем. Не была побеждена коррупция.

И тем не менее, в России нет второго Путина; человека, которому верило бы подавляющее большинство. Социологические опросы показывают, что даже с приходом кризиса рейтинг его изменился не сильно.

Путин, как и Рузвельт, исповедует политику здорового прагматизма и национального эгоизма — хорошо все, что хорошо для России.

Но вот, что примечательно — этот же принцип исповедовали и все остальные люди, независимо от эпохи и места проживания, сумевшие вывести свои страны из кризиса. У нас, кстати, таких тоже было немало.

Николай I и его министр финансов граф Канкрин. Александр III и Сергей Юльевич Витте. Красный Бриллиант-Раскольников. Советский министр финансов Зверев.

Кое о ком мы уже рассказывали, но наша книга была бы неполной без краткого экскурса в историю российских побед над кризисом.

Хотя бы потому, что это наш собственный, а не чей-то посторонний, тем более заокеанский (при всем уважении к Рузвельту) опыт. И если наши предки сумели встретить врага во всеоружии, то уж нам страшиться его не пристало и подавно…

Сравнительная таблица деятельности Ф. Рузвельта и В. Путина

Непутевый путеец

Император Александр III был убежденным русофилом. В армии он ввел кушаки вместо ремней: так «по-русски».

Кроме Эрмитажа создал Русский музей.

А еще царь свято верил, что у России есть все необходимое для модернизационного рывка. И самое главное — у него был даже человек, способный этот рывок осуществить: Сергей Юльевич Витте.

Парадокс, но один из лучших российских министров финансов совершенно не знал ни экономики, ни финансов. По образованию Витте был математиком и даже кандидатом наук. По прежней специальности — инженером-путейцем (проще говоря, железнодорожником).