Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №8 (2003)

Вce предвоенные, суровые, мрачные годы, бесконечные суды, процессы, аресты. Жил я очень одиноко, друзей, в истинном смысле слова, не имел, были приятели застольного, “собутыльного” типа.

*   *   *

Есенин — все растет и растет, перерос всех (без исключения). Он попал в эпицентр, в точку пересечения всех линий (скрестившихся) Русской жизни, в центр боли, мук и всех надежд, какие еще остались. Заблудшая Русская душа, найдет ли она выход?

*   *   *

Разговор об интлизме — чаще всего дымовая завеса, ложь, за которой скрывается оголтелый шовинизм, воинствующий и беспощадный.

*   *   *

Люди, давно отвыкшие от русской жизни. Они наблюдают за ней из окна своей супермашины или из заграничной посольской квартиры где-нибудь в Нью-Мексико. Им ненавистно здесь все: наши русские лица, наш родной русский язык, разоренные, потерявшие свое русское имя города, наша хроническая русская бедность, с которой мы уже свыклись [да и не в богатстве, в конце концов, смысл жизни]. Все это им глубоко противно. [Они обещают нас накормить, хотят нами управлять и управляют, но сделать при этом полными, абсолютными рабами.] Русский человек давно отрекся от Бога, он продал свою душу черту за чечевичную похлебку, которой его обещали накормить даром “от пуза”, да и обманули.

*   *   *

Моцарт и Сальери

Сальери — не атеист (т. е. не признающий существование Бога), ибо он верит в Рай (занес к нам несколько “Райских песен”). Он — Богоборец, считающий, что Бог создал мир несовершенный, несправедливый, и человек вправе этот мир изменять по своему усмотрению. Позже эта идея будет выражена в словах поэта Коца: “Весь мир насилья мы разроем до основанья, а затем мы Наш, мы новый мир построим. Кто был ничем, тот станет всем”. И этот мир они построили.

*   *   *

Передачи по радио

Ария из “Вертера” Массне в дивном исполнении Лемешева, давно не слышал этой музыки. Большая прелесть, романтизм без напыщенности (иногда свойст­венной Массне) и какое пение! Просто, строго, безыскусственно, трепет соловьи­ного горла. Эту музыку не споешь “обыкновенным” голосом, тут нужен природный дар.

Концерт для фортепиано Грига, какая свежесть, возвышенность, красота и своеобразие в интонации. Но Шуман открыл первым этот внутренний мир — мир прекрасного, глубоко хранящегося в душе .

Рядом с этим стихи Светлова — убогие, заурядные чувства, скверный, ломаный, жаргонный, стертый, плоский язык.

26/VIII-87 1 час дня

*   *   *

“Дети Арбата”52

Их родословная, всегда ли они были “детьми Арбата”?

Кто их отцы, населявшие Арбат и др. привилегированные, “престижные” улицы Москвы и Ленинграда?

Страшная участь подлинных “детей Арбата”. Цель романа — свалить с себя вину за истребление людей на одного человека, которому дети Арбата служили за страх и выгоду, они служили бы и за совесть, если б она у них была. [Новый виток лжи.]

*   *   *

Государство через газеты, журналы, особенно радио и TV, проводит уси­ленную, ускоренную американизацию нашей жизни, американизацию молодежи, американизацию (а тем самым, стандартизацию) образа мышления советского человека молодого поколения.

Революция “сверху”, которую открыто прокламирует гос руководство, как видно, заключается прежде всего в “денежном” идеале, даже еще не конкретном, а только лишь обещаемом в необозримом будущем. Но психология “желтого дьявола” уже усиленно и лихорадочно насаждается в обществе. Между тем выдающиеся люди русского образованного общества (в большинстве своем) находили жизнь США богатой, но бескультурной, без­вкусной, бездуховной, убитой страстью к наживе.

Такая же участь ожидает нашу страну и наш народ, который теперь по государственному указу получает прививку духовного СПИДа, который грозит нам окончательной духовной гибелью.

Когда поначалу лидеры Гос объявили “перестройку” и отвержение “застоя”, можно было всячески приветствовать это начинание. Думалось, что это коснется и воскрешения, возрождения духовной жизни, без которой человек — живой труп и подобие механического робота. Но именно такой механический робот, без каких-либо нравственных устоев, без пробужденной души — послушное полуживотное, удовлетворяющее лишь свои примитивные инстинкты: голод, жажду, похоть, желание жить без всяких забот (ибо заботиться о нем будут стоящие во главе жизни “лидеры”, “сверхчеловеки”, которые при ближай­шем рассмотрении — лишь “недочеловеки”, недоучки, с трудом и не всегда еще владеющие русским языком).

Я устал от Пвителей, не умеющих правильно говорить по-русски.

*   *   *

О руководителях Союза Композиторов

Лучшие театры Москвы и Ленинграда стали получастными предприятиями нэпманского типа. Они закреплены за Щ, Хр, Петр, которые являются их полными хозяевами, назначающими туда директоров, дирижеров, худо руководителей, режиссеров. Композиторы-бюрократы извлекают, таким образом, из своей деятельности огромные барыши. Это подлинные буржуа от коммунизма, попирающие всех, кто им не угоден, не нравится, чужд, в том числе и подлинно даровитых современных композиторов, зрелых и молодых, чье творчество развивается вопреки деятельности руководителей Союза. Эти композиторы, в известной мере, являются символом нашего трудного времени, символом несоответствия нашей жизни и нашего Государства.

Только как насмешку, как иронию можно оценить тот факт, что именно данные люди стоят теперь во главе Союза и руководят его “перестройкой”. Для того чтобы перестроить к лучшему, усовершенствовать нашу муз жизнь, исправить многие недостатки, нужно, прежде всего, освободиться от людей, подобных Х, Щ, П. Без этого всякое благое начинание превратится в карикатуру, в пародию на “новое мышление”.

*   *   *

Марина Цветаева

Не скажу, чтобы я сильно любил эту поэтессу. Стих ее — косноязычен, вторично-литературен, язык не совсем живой, книжный, иногда манерно-архаичный. Строй чувств — вздернутый, истеричный. Не совсем почему-то приятно, когда женщина открыто говорит о своей сексуальной жизни. Удивительное дело, в народном сознании сохранилось сравнительно терпимое отношение к мужскому блуду, хотя церковь, разумеется, строго порицала это. Однако существует пословица: “Быль молодцу не в укор”. Но это не касается женщины, для которой по этому поводу народ нашел особое словь (“блядь”), афористически кратко выразив свое презрение к доступной женщине. И в самом деле, блуд отца еще может быть терпим, хотя вряд ли вызывает уважение. Но материнская греховность — нетерпима, непредставима. Поэтому не люблю, когда женщина открыто пишет о своем блуде, хотя, возможно, по теперешним нормам — ничего уже не страшно!

У Цв есть стихотв о гражданской войне, где она восхваляет “белую”, Добр армию, Ден, Кутепова, Май-Маевского и др. Я — человек старый, не берусь теперь судить в целом о Гр войне, о правых и виноватых в ней. Не берусь! Знаю, что ничего более страшного для жизни нации, для самой ее сущности нет, чем брато­убийственная, неслы­ханная по жестокости резня, когда сын убивает отца, а отец сына, брат встает на брата из вымышленной, вдолбленной в голову “классовой ненависти”. Тогда — беда, нация может надломиться и погибнуть... Но мой отец Вас Гри­г С был ком и после Окт пере­ворота служил на советских должностях в уездном городке Фатеже Курской губернии. Он зани­мал должность заведующего отделом Труда. Когда пришли с Юга белые, отец скрывался, жил в подвале. Один человек по фамилии Марин, рус­ский человек, донес об этом. Отец попал в тюрьму. В это время красные пошли в наступление с Севера, и Добр Армия начала отступление. Перед отступлением неск человек арестованных большевиков были (естест­венно — безоруж­ные) согнаны во двор тюрьмы и порублены шашками. Помню своего отца в гробу с перевязанной нижней частью лица. И сейчас его вижу!

Поэтому вдохновенная поэзия Цветаевой, прославлявшей доблестных солдат и офицеров Белой Армии, не находит во мне отклика. Мне больше нравится ее лирика. Например, вот это:

Я любовь узнаю по щели,

Нет! — По трели

Всего тела вдоль...

Не правда ли, сильно сказано, особенно впечатляет это — “по щели”!

*   *   *

Верхушка Русского дореволюционного общества: дворянство, придворные круги, военная верхушка — прогнила насквозь. Русская интеллигенция была в большинстве своем настроена против этой, державшей уже ослабевшую власть, беззаботной “верхушки”, но, в свою очередь, сама была подвержена нравст­венному гниению и не имела позитивной программы. Всем хотелось перемен, да не знали каких, и думали, что все они к лучшему. Была лишь одна, сплоченная сила, которая знала, чего хотела: привилегий для своей нации, власти и притом всеобщей, т. е. государственной, полицейской, контроля над образованием, захвата промышленности, а главное — власти над землей. Той самой Русской землей, которой обещали в изобилии снабдить русского легковерного мужика-дурака и которую у него отняли.