Александр Гогун - Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы

Перед крестьянами стоял выбор — идти на фронт, либо в лесную армию. А поскольку по селам действовали боевки СБ, то их угрозы были часто лучшим аргументом, чем призывы коммунистов бестолку погибать за советскую родину.

Поток мобилизованных в УПА приводил к тому, что бывшие чоты становились сотнями, а сотни становились куренями, а курени объединялись в полки (загоны). При этом далеко не все новобранцы до первой стычки с чекистами успевали получить военную подготовку или даже оружие.

На момент боя — в двадцатых числах апреля 1944 г. — под Гур-бами находились курени (батальоны) «Железняка», «Довбенко», «Строчана», «Крапивы», «Мамая», «Докса» («Вира»), «Непытай-ло», «Бывалого», а также отдельные сотни «Панько», «Ястреба», «Андрея», чета «Черногоры» и отряд охраны штаба под командованием «Гармаша». Всего бойцов было около 3,5–4 тысяч, их дополняли от тысячи до полутора тысяч мобилизованных крестьян. Повстанцы имели в своем распоряжении 2 батареи орудий разных систем, несколько минометных расчетов, в некоторых куренях были противотанковые ружья. Кроме того, сотня «Великана» доставила в расположение штаба захваченный ранее самолет ПО-2. Силы Внутренних войск НКВД и Красной армии составляли, согласно повстанческим донесениям, около 35 тысяч человек.

Если же их оценивать с учетом расчетного состава частей, задействованных в операции, то силы советской стороны составили около 15 тысяч человек. Использовалось 15 легких танков, авиация, бронепоезд, один конный полк.

Вот как описывает ход боев перед Кременецкой операцией и в начале Гурбенского боя донесение повстанческого командира Николая Свистуна («Ясеня»):

«03.04.44 г. командир Миша принял участие со своей сотней в бою под Мощаницей. Тут большевики потеряли свыше 150 человек убитыми.

07.04.44 г. командир Строчан с сотней “Веселого” и “Лютого” провел операцию на Новомалин, где стояло 300 энкаведеш-ников. Уничтожить НКВД полностью не удалось, но враг понес тяжелые потери. День принудил наш отряд к отступлению. Недобитки НКВД тоже отступили. С нашей стороны погиб сотник “Веселый”.

14.04.44 г. прошел бой у Ляшивци, где противник окружил командира “Лютого” На помощь к “Лютому” пришел “Строчан” с сотниками “Короленко” и “Булкой”. Разбиты две сотни НКВД. Во время конечной фазы боя новая сила энкаведешников ударила по нашим со стороны леса. Отряд отступил, забирая убитых и раненых. Точно так же велись бои в околицах Обгова и Майдана..»[321].

Дальнейшие события описывает командир сотни, а позже и куренной УПА Михаил Кондрась («Великан», «Миша», «Со-фрон»). Его мемуары были опубликованы в подпольном журнале краевого проводу ОУН на Северо-западных украинских землях (Волыни) «За волю нации», в четвертом номере за 1949 г.:

«22 апреля 1944 года много отрядов УПА сосредоточилось в селе и околице села Дубенский Майдан Мизочского района. К этому принудили нас большевики своими войсками НКВД, насчитывавшими несколько десятков тысяч человек… Наш командир, куренной “Мамай” получил приказ от командира соединения “Ясеня” подтянуться в сторону с. Гурбы. Вечером мы прибыли в Гурбенский лес и там расквартировались… рядом было слышно плотные пулеметные очереди и видны горящие ракеты.

23 апреля командир соединения приказал принять бой. Еще до рассвета все сотни были на оборонительных позициях и лежали в вырытых собственными руками окопах. Курень командира “Мамая” (в который входила моя сотня) занял оборонную линию со стороны Гурбенской лесопилки до горы Балярня. Моя сотня прикрывала левый фланг от Гурбенской лесопилки и далее до Майданского болота включительно. Как только начало светать, в восточном участке нашей линии разгорелся отчаянный бой. От пальбы, разрыва гранат, снарядов и мин не было слышно людского голоса. — “Это бьется курень “Строчана” — говорили друг с другом повстанцы.

На участке моей сотни враг несколько раз пробовал наступать, но небольшими группами. Каждое наступление было отбито без собственных потерь. После захода солнца ударил мороз. Повстанцы разложили в ложбинках огонь, чтобы немного погреться. Ночь прошла только в двусторонней перестрелке.

24 апреля, еще не зашло солнце, как снова начался кровавый бой. Враг всей своей армией навалился… В полдень из всех сотен к куренному командиру “Строчану” пришли “пэтээрщики” (те, у которых были ПТР — противотанковые ружья), так как враг начал наступление на его участке большим соединением танков.

Заревели разными голосами большевистские танки, а в воздухе появились разведывательные самолеты и начали кидать на наши позиции бомбы. В разгар отчаянной борьбы было уничтожено свыше десяти вражеских танков и отбито ряд вражеских атак. Повстанцы бились как львы. Кидались со связками гранат под вражеские танки (явное художественное преувеличение. — А. Г.), точным огнем косили ряды врага…

Как настала ночь — мы подготовились к прорыву. Один удар — и отряды вышли за большевистские линии и подались в разные направления….»[322].

Как пишет уже упоминавшийся Свистун («Ясень»): «Наши потери — 80 повстанцев убитыми, 100 ранеными, убитых на следующий день большее[иками], 200 убитых новомоб[илизованных] мужчин и немцев (в свое время отбитых повстанцами у красноармейцев с целью обмена на оружие. — А. Г.); с[выше] 400 убитых, с[выше] 300 пойманных (из мобил [изованных] и гражданок [их]). Болыпев[ики] потеряли 800 человек убитыми»[323].

В этот раз повстанцам удалось прорваться из окружения. И, если доверять данным о потерях, и учитывать результаты боя, операцию можно считать относительно удачной.

С УПА боролись не только боевые формирования Красной армии, но и армейская контрразведывательная структура СМЕРШ: «Смерть шпионам» или, по другой версии, «Специальные мероприятия по раскрытию шпионажа» — созданная в 1943 г. организация с двойным подчинением — Наркомату обоону (т. е. напрямую Сталину) и НКГБ. Смершевцы не только «присматривали» за Красной армией, но и «чистили» занимаемые территории от шпионов, диверсантов и «контрреволюционных элементов». Излишне и говорить, что методы действий СМЕРШа — избиения, пытки, шантаж, расстрелы — наводили ужас на население украинских сел. Обычной практикой смер-шевцев было согнать мужское население села в какое-то помещение, а потом с помощью угроз и избиений выколотить из украинских мужиков информацию о том, кто из местных жителей служит в УПА или поддерживает оуновское подполье.

Для сотрудников этой спецслужбы был характерен крайне низкий уровень профессионализма — даже в сравнении с НКГБ и армейской разведкой. Нередко туда набирались вообще малограмотные люди. Поэтому роман и фильм «В августе 1944-го», изображающие сотрудников СМЕРШа проницательными Шерлок-Холмсами, не является образцом даже социалистического реализма.

Красную армию использовали против повстанцев и сразу же после окончания войны, в частности, когда ее части возвращались в СССР из Германии. Но желаемого эффекта это не принесло. Военные, проводившие ранее фронтовые операции, столкнулись с абсолютно другим типом боевых действий — войной партизанской. Кроме того, настроение солдат и офицеров КА, а с 1945 г. — Советской армии, не способствовало успешной борьбе против УПА.

Генерал Петр Григоренко свидетельствует: «Мои бывшие подчиненные (по 8-й дивизии) заезжали ко мне в Москву и с возмущением и болью рассказывали, как они жгли и разрушали дома заподозренных в помощи повстанцам, как вывозили в Сибирь семьи из этих домов, женщин и детишек, как выбрасывали население из сел и хуторов, как устраивали облавы на повстанцев»[324].

Нередки были случаи, когда красноармейцы проходили сквозь лес, громко переговариваясь и шумя, а при контактах с отрядами УПА воздерживались от применения оружия.

«…Осенью 1944 года в районе действий куреня “Месники” группы “УПА-Запад” под г. Любачив на Люблинщине на украин-ско-польском этническом пограничье ее (агитацию. — АХ) организовал проводник ОУН-Б в Закерзонье Ярослав Старух. Он, в частности, распространил листовки о Тихом Доне и “донской вольнице” среди бойцов дислоцированной тогда в этом районе 1 — й дивизии донских казаков. После этого ее бойцы корректно обращались с украинским населением и совсем не демонстрировали желания воевать против повстанцев. Были случаи, когда казаки не стреляли при встрече с национальными партизанами, давали лишнее оружие, предупреждали про известные их разведке акции диверсионных групп НКВД»[325].

Зафиксированы многочисленные факты переходов в УПА красноармейцев-украинцев, да и не только украинцев. Но с 1945 г. повстанцы отправляли перебежчиков обратно, опасаясь шпионажа.

Однако, в целом Красная армия была для УПА опасным врагом не только во время «перехода фронтов», то есть весной — летом 1944 г., но и в дальнейшем.